- Может быть, это был не Бромлей, хотя мой наблюдатель не говорил мне об его отсутствии вчера дома. А может быть это был Флит?
Но доктор решительно возразил.
- Я уверен, что это был не Флит. Правда, я не видел его лица. Он нагнул голову, и на нем была широкополая шляпа. Единственное, что я видел, это резиновые подошвы. Кажется, я последую вашему совету, Лоу, и предоставлю уголовный розыск властям. Но должен признаться, что меня прельстила таинственность обстановки. Судя по тому, что я видел, трудно представить более подходящее место для совершения ужасных преступлений, чем этот стеклянный завод.
- Так вы не видели Джуму?
- Разумеется, я его не видел, - смеясь ответил доктор. - Разве тот факт, что Джума еще жив, не достаточное доказательство? Почему вы не устроили до сих пор облаву на заводе?
Селби пожал плечами.
- И что бы мы нашли? Я уверен, что там несколько выходов, и облава только вспугнет птичку. Нет, пока мой голос что-нибудь значит, никакой полицейской облавы не будет. Что же касается Бромлея, то, если хотите, мы можем его арестовать за нападение на вас. Жаль, что вы не видели его лица.
Эвершам улыбнулся.
- Я жалею об этом не меньше вас. Кстати, - прибавил он, собираясь уходить, - вы не узнали ничего нового о моем исчезнувшем препарате Х.37?
Селби покачал головой.
- Однако, я рассчитываю узнать со дня на день.
- Правда? - спросил Билль, когда доктор ушел.
- Да, - ответил Селби. - Я не могу представить, чтобы Флит или кто-нибудь другой взял смертельный яд, если не собирался пустить его в дело!
- Стал бы он рисковать... - начал было Билль.
Но Селби перебил его.
- Вот что, Билль. Мы приближаемся к критическому моменту, когда Аль Кларк начнет убивать не ради выгоды, а ради безопасности. Это самая опасная стадия, потому что здесь прекращается власть логики. А нелогичный убийца опаснее бешеной собаки в школьном классе. Кстати, я сегодня еду в Париж и буду отсутствовать три дня. В деле Оскара Треворса есть одна загадка, которую я еще не разрешил, а по телефону это сделать нельзя. Я слетаю в Париж и постараюсь вернуться как можно скорее.
- Ты не забыл, что мы уезжаем через неделю в Америку?
- Совершенно забыл. И тебе тоже советую забыть.
В это время старый мистер Эванс сидел среди груды телефонных проводов в маленькой, плохо освещенной комнате на пятом этаже в "Трест Билдингс". Он был срочно вызван Флитом после того, как прожил два дня у своей дочери в Уэстклифе. Хозяин даже не потребовал вернуть выданное за год жалованье.
Перед ним была телефонная доска. На лысой голове надеты наушники. Время от времени он подключался к проводам и делал заметки в своей книжке. В то утро было мало интересных разговоров. В конторе "Экспортера Смита" царило молчание. Только один провод было строжайше запрещено подслушивать. Но Эванса томило любопытство. Надеясь, что никто за ним не наблюдает, он быстро повернул выключатель...
"...был на стеклянном заводе. Я не знаю, причастен ли ты к этому, и я готов поверить, что нет. Но ты должен разузнать, кто такой Бромлей. Ты находишься под подозрением. Этот Бромлей живет у Локса, одного из твоих агентов".
"И твоего также", - послышался голос Флита.
"Теперь другое, - продолжал первый тягучий голос. - Это касается твоей секретарши. Она, может быть, думает, что легко отделалась, но следующий, кто посмеет подслушивать, оглохнет навеки. Кто бы это ни был, мужчина или женщина, старик или юноша, я доберусь до него. Ты меня знаешь".
Мистер Эванс дрожащей рукой отключил провод в ужасе от того, что его подслушивание было обнаружено этим кровожадным человеком.
Флит подумал, не начал ли Аль терять хладнокровие и выдержку. Он становился все подозрительнее и подозрительнее, на каждом шагу видит измену. Но Флит вспомнил о своем письме, которое находится на пути в Австралию, и успокоился. Он точно знал, что письмо ушло, так как он отправил его как заказное. Один его знакомый, почтовый чиновник, говорил, что заказные письма не следует опускать в ящик...
- Я обедаю сегодня с Эммелиной Уольтэм, - сказал он своей жене.
Она примирилась с существованием Эммелины Уольтэм, поняв, что Маркуса влекло к ней скорее ее социальное положение, чем она сама. Она знала, что он не гнушался никакой добычей. Это была его главная слабость. В четыре часа Флит отправил жену домой.
Через полчаса Селби Лоу, который как раз собирался выезжать в Париж, позвонили из полиции.
- Как фамилия вашего хозяина, Лоу?
- Дженингс. А что?
- Он только что вошел в контору Флита. Дело не совсем обычное. Флит отправил жену домой и запер дверь.
Селби повесил трубку и тихонько свистнул. Потом прошел в гостиную и позвонил. На звонок явилась миссис Дженингс.
- Я бы хотел видеть вашего мужа, миссис Дженингс.
- К сожалению, его нет дома. Он любит выходить днем. А я осталась дома, чтобы уложить ваш чемодан.
- Я поеду позже, вечером. Попросите Дженингса подняться ко мне, как только он придет.
Дженингс пришел, когда стол уже был накрыт для одинокого обеда Селби:
- Входите, Дженингс. Что за отношения у вас с Маркусом Флитом?
Дженингс покраснел.
- Он ваш приятель?
- Нет, сэр. У меня было к нему дело.
- Какое дело?
- Денежное, мистер Лоу. Мой дом заложен, и я получил через одного человека рекомендацию к мистеру Флиту. Он любезно ссудил мне достаточную сумму.
- В обмен на какую услугу?
Дженингс молчал.
- Послушайте, Дженингс. Я знаю Флита, как свои пять пальцев. Он не бросает деньги на ветер. Какую услугу он потребовал от вас?
- Никакой, мистер Лоу, если не считать того, что он попросил раздобыть ему ключ...
- Ключ? Какой ключ?
- Серебряный ключ, сэр. Не стану скрывать, что готов был обещать ему, что угодно, так мне нужны были деньги. Но я собирался прийти к вам, хотя мистер Флит предлагал мне другое.
Селби засмеялся.
- Скажите, Дженингс, что еще хотел Флит, кроме ключа?
- Клянусь, я вовсе не собирался выполнять его просьбу, - почти простонал Дженингс. - Вы всегда были так добры ко мне, мистер Лоу, я не забыл вашей доброты. И, право, мистер Флит хотел от меня нелепого. Когда он стал спрашивать меня, сколько раз вы переодевались во время обеда в тот день, когда произошло убийство, я решил, что он сошел с ума. Он хотел только взглянуть на ваш пиджак.
Селби задумался.
- Принесите мой пиджак.
Дженингс рад был возможности исчезнуть. Через некоторое время он вернулся с пиджаком в руках.
- В чем же дело? - спросил Селби, переворачивая пиджак. - В карманах есть что-нибудь?
- Нет, сэр, я всегда вынимаю все вещи, когда чищу ваш костюм.
- Куда же вы дели мой портсигар?
- Его не было в кармане, сэр.
Селби был человеком привычки. Он всегда носил в кармане пиджака платиновый портсигар.
- Я сам хотел вас спросить об этом, сэр.
В этот момент Селби нащупал что-то твердое в подкладке, похожее на самопишущее перо, зашитое в потайной карман. Селби нахмурился и долго смотрел на Дженингса, не замечая его.
- Отнесите пиджак ко мне в комнату. Завтра вы можете показать Флиту весь мой гардероб, но на сегодня оставьте пиджак.
Когда Дженингс ушел, Селби позвонил Биллю и сообщил о своих изменившихся планах. Затем поднялся наверх и закрылся у себя в комнате.
После чая он вызвал к себе Дженингса.
- Я не знаю, какие опрометчивые обещания вы надавали Флиту, но готов поверить, что вы ничего не сделаете, не посоветовавшись со мной. Вот вам одна вещь, - он положил на стол серебряный ключик. - И можете удовлетворить любопытство Флита по поводу пиджака.
Селби нанес несколько деловых визитов, потом зашел в отель к Маллингам. Мистер Маллинг одиноко курил сигару в саду и был настроен не особенно весело.
- Из-за вас моя дочь совсем помешалась на розысках. Я велел оставить ей Джона Бромлея в покое, но она никак не может угомониться.
- Не думаю, чтобы Бромлей мог причинить ей вред. Он находится под наблюдением. К тому же, он недосягаем. А вот Сомерс-стрит в ближайшие дни будет не особенно приятным местом. Лучше держаться от него подальше.
Никто это так хорошо не знал, как сам Джон Бромлей.
Глава 23. Билль действует
Джон Бромлей не сомневался в серьезности положения. Во время его отсутствия, о котором сержант Паркер ничего не сообщил, днем кто-то забрался к нему в дом через люк на верхней площадке и осмотрел его вещи так ловко, что если бы он не ожидал такого обыска, то ни за что б не догадался.
Против дневных посетителей он ничего не имел. Здесь можно было придумать сотни предлогов. Неподалеку работали телефонные рабочие, и один из них легко мог забраться, тем более, что люк был открыт. Бромлей днем никогда не запирал его и вообще не принимал никаких мер предосторожности.
Но по возвращении домой, Бромлей самым тщательным образом осматривал все комнаты, зная о приемах Флита и его агентов. Ночью он баррикадировал все входы. И надо было быть очень ловким вором, чтобы забраться к нему иначе, чем через окно той комнаты, где он спал или сидел с трубкой и писал длинные запутанные письма по поводу своего притязания на состояние Треворса.
