Также были предусмотрены и другие необходимые детали. Лошади должны были ждать нас возможно ближе к лагерю, а товарищи мои быть готовыми на все по первому зову.
Чем дольше я обдумывал свой план, тем возможнее представлялось мне его выполнение.
Самое трудное в этом плане было проникнуть в лагерь. Трудность эта мне была хорошо известна, так как я уже не раз бывал в индейских лагерях.
Прежде всего мне придется пройти мимо передовых пикетов, затем мимо конной стражи и, наконец, мимо лошадей. Причем последняя преграда была не менее опасна, чем две первых. Индейский конь - прекрасный сторож: он не менее своего хозяина ненавидит белого и ни за что не подпустит его к себе. Часовой может задремать на посту, отнестись небрежно к своим обязанностям, но конь, почуяв белого, может своим ржанием поднять на ноги весь лагерь. Случалось, что очень хорошо продуманные нападения не удавались именно благодаря мустангам.
Если мне удастся благополучно миновать три перечисленных препятствия, то в самом лагере, смешавшись с толпой индейцев, я буду в сравнительной безопасности. Я забыл сказать, что собирался явиться к команчам в костюме дикаря, так как мой мундир выдал бы меня и в темную ночь.
Но где достать костюм? Вот вопрос! Еще накануне я долго ломал себе голову над этим, но совершенно бесполезно: ничего не мог придумать. Теперь, когда мы собирались покинуть привязанного к дереву индейца, у меня появилась блестящая мысль.
Снова вернувшись к пленнику, я оглядел его с головы до ног. Одежда воина заключала в себе все, что было мне нужно. Я быстро переоделся, но тут появилось новое затруднение.
Команчи во время похода обыкновенно обнажают грудь до пояса. Следовательно, мне надо было подделать цвет кожи и татуировку. Но как это сделать, не имея необходимых материалов?
К счастью, Рюб нашел в вышитом мешке индейца все нужные нам краски и маленькое зеркало.
Пусть читатель не удивляется: индеец редко расстается с этими нужными ему принадлежностями, особенно в военное время. Рюб сам взялся разрисовывать меня точь-в-точь по образцу нашего пленника, и через двадцать минут я стал совершенно неузнаваем.
Теперь мне недоставало только длинных черных кос, развевавшихся на спине команча. Гарей, не долго думая, отрезал их и привязал к моим темным кудрям.
В завершение мне надели на голову пернатую шапку, и я преобразился в настоящего индейца.
Мы продолжали свой путь с большей осторожностью, чем когда-либо. Торопиться было нечего. Судя по свежим следам, индейцы были недалеко от нас, и мы могли увидеть их с минуты на минуту. Но в наши планы не входило встретиться с ними так рано. Моей целью было дать им время раскинуть свой лагерь, а самому явиться туда в сумерках, чтобы ознакомиться с местностью и попасть на совет.
Впереди, как всегда, шли наши разведчики, зорко разглядывая следы на земле, тогда как я с тревогой смотрел на небо. Оно было безоблачно и, совершенно некстати, предвещало яркую лунную ночь. Какое счастье, что у меня был такой удачный костюм: при лунном свете он являлся моим единственным спасением! Но меня волновал еще один вопрос: на языке команчей я знал всего несколько слов. Что я буду делать, если со мной заговорят?
Эти мысли роились в моей голове все то время, пока мы медленно продвигались вперед.
Солнце садилось. Для меня наступало тревожное время. Мы остановились, ожидая возвращения разведчиков, ушедших вперед. Перед нами возвышался холм с небольшим лесочком на вершине. Разведчики вошли в лес. Через несколько минут на опушке показался Гарей, подававший нам знаки двигаться к нему.
Поднявшись к лесу, мы спешились, привязали лошадей к деревьям, а сами тихо поползли к краю леса, откуда была видна вся долина и расположенный в ней лагерь команчей.
XXVI. Лагерь команчей. Совет старого охотника
Добравшись до места, как я и хотел, в сумерки, мы расположились на очень удобном пункте, откуда отлично могли видеть весь лагерь.
Место для стоянки команчи выбрали удачно. Вокруг лагеря расстилалось открытое пространство, так что подойти незамеченным было совершенно невозможно. Сама стоянка тоже была окружена преградами: спереди протекала река, а по бокам и сзади, захватив и небольшую рощицу, пасся большой табун лошадей, привязанных к деревьям длинными лассо.
Удобство этого места было еще и в том, что под рукой здесь находилось все необходимое: дрова, вода и корм для коней.
Нам было видно, как одни краснокожие ходили по лагерю, другие отдыхали, третьи готовили себе пищу. Были тут и пленные женщины, на которых нельзя было смотреть без жалости. Как я ни напрягал зрение, чтобы найти между ними Изолину, все мои старания оказывались тщетными: мы были слишком далеко.
Оценив с первого взгляда всю неприступность неприятельского стана, да еще в такую светлую ночь, мы совершенно пали духом.
Однако надо было что-то предпринимать. Я составлял план за планом, но все они оказывались невыполнимыми.
У меня мелькнула мысль подвести Моро как можно ближе к лагерю, чтобы я мог с Изолиной добежать до лошади и ускакать на ней к своим товарищам. Но от этого проекта пришлось отказаться сразу из-за полного отсутствия поблизости кустов или деревьев, за которыми можно было бы спрятать Моро.
Можно было въехать в индейский лагерь на мустанге, взятом у плененного нами индейца.
Всю дорогу эта лошадь старалась сбросить Станфильда. Если она в лагере начнет проделывать то же самое и со мной, то, наверное, возбудит подозрение у команчей. Кроме того, я не был уверен, настолько ли быстро бегает этот мустанг и в состоянии ли он ускакать от погони.
Я рассказал о своем плане товарищам, прося у них совета. Все считали это дело безнадежным и поэтому были против него.
Один только Рюб хранил молчание, а между тем его совет был для меня всего дороже.
Рюб долго стоял молча, очевидно, решая какой-то серьезный вопрос и не спуская своих зорких глаз с неприятельского лагеря. Мы все с нетерпением ожидали, что он скажет. Наконец старый охотник заговорил. Подозвав меня и Гарея к окраине леса, он обратился к нам с вопросом:
- Так вы думаете, что к индейцам нельзя никак подобраться? Неужели вы не видите дорогу, по которой можно пройти незамеченным в самую середину лагеря?
- Какую дорогу? - изумленно спросили мы.
- Да вот она, перед вами! Видите этот ручей?
- Конечно, видим. Но ведь он слишком глубок! По нему нельзя ни пройти, ни проехать, а если плыть, то сейчас же увидят. Вода слишком высока!
- Теперь высока. Но она скоро спадет, и через час по ручью можно будет не только пройти, но и верхом проехать! - с торжеством объявил нам Рюб.
Составляя свои многочисленные планы, я тоже думал об этом ручье, который бежал мимо лагеря, затем сворачивал в нашу сторону и огибал подножие холма. Однако все мои размышления сводились к тому, что ручьем воспользоваться нельзя из-за высокой воды, а возможность ее спада мне не приходила в голову.
- Знаете что, капитан, - обратился ко мне Рюб. - Послушайтесь старика. Когда спадет вода, спуститесь в ручей вместе с вашим Моро и идите к лагерю. Высокие берега закроют вас, и я ручаюсь, что вы пройдете незамеченным. Оставьте коня в воде, а сами отправляйтесь за вашей красавицей. Потом бегите к Моро, вскочите на него и мчитесь во всю прыть к нам. Мы будем в засаде с ружьями наготове и так угостим индейцев, что им не поздоровится!
Разумеется, лучше этого плана ничего нельзя было придумать, и я, не теряя времени, приготовился к отъезду. Сборы мои были недолгими, и, подождав, чтобы немного спала вода, я отправился в путь.
Товарищи сердечно простились со мной, пообещав жестоко отомстить индейцам, если я погибну.
Рюб и Гарей проводили меня под прикрытием густого кустарника вниз к ручью. На прощание Гарей сказал мне:
- Не бойтесь, капитан: Рюб и я будем поблизости, и, как только услышим ваши выстрелы, мы сейчас же поспешим вам навстречу. Если же с вами случится что-нибудь худое, мы клянемся отомстить этим негодяям!
Простившись с друзьями, я направил Моро в ручей, и мы оба погрузились в воду. Хотя берег и был достаточно высок, чтобы скрыть нас от индейцев, я все-таки из предосторожности снял шапку с перьями и держал ее в руке. Таким же образом нес я и пистолеты, чтобы они не намокли.
Глубина ручья благоприятствовала мне: при более низком его уровне было бы больше шума и плеска, а теперь Моро по грудь в воде двигался почти бесшумно.
Я пробирался вперед чрезвычайно медленно. Мне приходилось идти против течения и вдобавок все время думать о том, чтобы держать свою голову и голову Моро ниже уровня берега. Для этого я должен был местами ехать, сильно наклонившись и пригнув морду лошади к самой воде.
Такой способ передвижения крайне утомителен, и я часто останавливался, чтобы отдохнуть.
Мне очень хотелось взглянуть, насколько я приблизился к лагерю, но я боялся высунуть голову даже на минуту: в такую светлую ночь меня легко могли увидеть.
