Ознакомительная версия.
Схожим образом «таотай», главный представитель императора в Шанхае, делал все возможное, чтобы телеграфная связь и электрическая сеть не выходили за пределы концессий. В 1866 году американская компания Russell & Co. построила телеграфную линию, связывавшую французское поселение с бывшим американским, которое совсем недавно объединилось с британским. Поскольку провода шли исключительно по иностранным территориям, согласия китайских властей тут не требовалось. Однако стоило компании приступить к созданию региональной сети, выходящей за границы иностранных концессий, таотай распорядился прекратить строительство из-за того, что в тени телеграфного столба скончался человек. Вина телеграфа, по его мнению, заключалась в нарушении фэншуй этого несчастного. Более того, таотай пытался (правда, безуспешно) запретить пользоваться электричеством даже тем немногим шанхайским китайцам, которые могли себе это позволить, под предлогом того, что эта уже повсеместно используемая в концессиях технология является непроверенной и опасной.
Пока китайцы жадно разглядывали современную жизнь через витрину Шанхая, между ними назревал спор: как поступить с западным обществом на их территории – взять за образец для развития или уничтожить? При этом в условиях иностранного господства у них было больше свободы в обсуждении этого вопроса, нежели где бы то ни было в Китае. Экстерриториальная правовая система Международного сеттльмента давала невиданные для Китая возможности не только местным бизнесменам, но и интеллектуалам. Хотя в неравных соглашениях это никак не оговаривалось, китайские жители иностранных концессий тоже начали пользоваться некоторыми экстерриториальными привилегиями, в том числе большей свободой слова, мысли и печати, нежели их материковые сограждане. В 1864 году был создан особый судебный орган, рассматривавший дела подданных китайского императора на территории Международного сеттльмента. Он получил название Смешанного суда, поскольку наряду с китайским судьей в нем заседал сотрудник консульства страны – обладательницы концессии. Со временем этот «помощник» стал обладать большими полномочиями, чем сам судья, а к началу XX века императорские власти и вовсе потеряли право арестовывать своих подданных в иностранных поселениях или даже требовать их экстрадиции за преступления, совершенные в Китае.
В иностранных поселениях, вне досягаемости императорских законов, газеты, финансируемые крупными шанхайскими коммерсантами, печатали критические статьи, которые ни за что не пропустила бы китайская цензура. Когда на рубеже веков было подавлено традиционалистское Боксерское восстание, по итогам которого Китай был вынужден платить многомиллионные репарации западным державам, а династия Цин еще более дискредитировала себя, стало казаться, что выступающие против императорского правительства шанхайские реформаторы предлагают вполне реализуемый план действий.
Подготовив общественное мнение редакционными статьями в своих прогрессивных газетах, китайские лидеры Шанхая принялись за создание параллельного западному современного мира, копирующего учреждения Международного сеттльмента. Для начала традиционные гильдии и сообщества взяли на себя задачу приведения инфраструктуры китайской части города в соответствие с западными стандартами. Общество «Справедливость и бескорыстие» создало систему уборки улиц, а силами благотворительного братства «Деятельная помощь» была создана пожарная команда из пятидесяти человек. В 1895 году для поощрения экономического развития на общественных началах было сформировано Бюро по вопросам коммерции. Тогда же возникло и Бюро дорожного строительства, занявшееся продлением Бунда на юг от иностранных поселений, по береговой полосе у китайского города.
В 1905 году китайские граждане сделали следующий шаг, потребовав представительства в Муниципальном совете Шанхая. В Международном сеттльменте толпы взбунтовавшихся китайцев вступили в стычки с британскими и сикхскими полицейскими, спалив дотла один из участков. Ради восстановления порядка Муниципальный совет впервые в истории согласился встретиться с представителями коренного населения. На этой встрече белые начальники дали понять, что никакого представительства в самом Совете китайцы не получат, однако пообещали рассмотреть возможность создания при нем «Китайского консультационного комитета». Как только порядок в городе был восстановлен, иностранные налогоплательщики проголосовали против чего бы то ни было в этом роде.
Хотя попытка китайцев войти в Совет встретила решительный отпор, внутри обнесенного стенами китайского города они вполне успешно создали свои органы самоуправления. В 1905 году Бюро дорожного строительства стало Главным управлением общественных работ – муниципальным советом китайского Шанхая. Сформированное по тем же принципам, что и Муниципальный совет Международного сеттльмента, Главное управление общественных работ представляло собой собрание из шестидесяти членов, избираемых китайскими налогоплательщиками. Этот представительный орган не имел никаких аналогов в китайской истории. Ведомый коммерсантами и компрадорами, он приступил к созданию исполнительных учреждений, среди которых были полиция, насчитывавшая 800 сотрудников, и китайский добровольческий корпус, откровенно скопированный с иностранного ополчения. Как вспоминал один из ветеранов первых лет корпуса, его основатель «предложил, чтобы в китайском Шанхае было организовано такое же добровольческое ополчение, как в Международном сеттльменте»59. Кроме того, Главное управление начало работы по благоустройству города: расчистку каналов, строительство дорог и мостов, установку уличного освещения, создание системы сбора мусора. Такой модернизационный энтузиазм отчасти объяснялся унижением, которое китайцы испытывали от постоянных сравнений зловонных проулков старинного города с современным мегаполисом, начинавшимся буквально за его стенами. Как писала одна из китайских газет в редакционной статье: «Впервые попав в Шанхай, путешественник поражается, как чисты и широки улицы Международного сеттльмента. Из его груди вырывается вопрос: “Что ж за сила способна сотворить такое?” “Иностранцы” – отвечаем ему мы… Сравнивать с этим чудом китайские кварталы – все равно что перечислять различия между небесами вверху и морским дном внизу»60.
Конечной целью создания собственных версий западных учреждений было изгнание иностранцев, однако вопрос о том, каким именно образом вернуть себе город, разделил китайскую элиту Шанхая. Одни хотели, чтобы императорская власть окрепла и восстановила независимость страны, другие мечтали свергнуть династию Цин и создать Китайскую республику. В начале XX века антиимператорская фракция взяла верх.
Призыв к революции прогремел из Шанхая в 1903 году, когда двое диссидентствующих журналистов Цзоу Жун и Чжан Бинлинь опубликовали программную статью, обличавшую существующую китайскую власть и призывавшую к физическому уничтожению императора. Самым острым риторическим приемом их памфлета стало заявление, что и сам император тоже является иностранцем, откуда следовало отождествление его власти с западным засильем. На самом деле династия Цин была основала северными завоевателями, покорившими Китай в XVII веке. Правящая прослойка по-прежнему состояла из маньчжуров, народности, отличной от китайского этнического большинства хань. С течением веков основная масса китайцев признала их законными правителями страны, которые ничем принципиально не отличались от предыдущих династий. Однако, по мере того как начиная с Опиумной войны на Китай обрушивалось унижение за унижением, в интеллектуальном пространстве страны возникла возможность любить родину, но осуждать императорскую власть. С распространением экстерриториальных привилегий на живущих в концессиях китайцев, которые могли теперь критиковать династию и избирать своих представителей, Шанхай стал физическим пространством для свободного выражения таких убеждений. Когда императорский суд заочно приговорил Цзоу Жуна и Чжан Бинлиня к смертной казни, Смешанный суд, в котором давно заправляли иностранцы, отказался выдать их китайским властям. Смертная казнь, посчитал он, – слишком суровое наказание за инакомыслие, и приговорил их к небольшим тюремным срокам. Невозможно не заметить иронию ситуации: ненависть к императору была вызвана как раз тем, что он позволял иностранцам унижать Китай, но иностранные концессии были единственным местом, где подобные взгляды могли быть выражены или опубликованы. Китайский национализм как протест против иностранного господства зародился в подконтрольном иностранным державам Шанхае.
Первые китайские газеты Шанхая выпускались западными миссионерскими организациями, и основной их задачей было обращение китайцев в христианство (хотя одна английская газета пыталась просвещать своих китайских читателей, знакомя их с достижениями великих реформаторов вроде Петра Великого или японского императора Мэйдзи). Однако к первому десятилетию XX века на газетном рынке Шанхая уже доминировали прогрессивно настроенные издания, принадлежавшие самим китайцам. Деятели Революционного альянса – антиимператорской партии, основанной китайскими эмигрантами в Японии под впечатлением от быстрой модернизации приютившей их страны, – со временем перебрались в иностранный сектор Шанхая, где наладили издание целого ряда газет. «Народный вздох», «Народный вопль» и «Народная трибуна» информировали шанхайцев о новостях в манере, которая была просто немыслима в других частях Китая. Местные газеты стали рупором протестов против любого унижения китайцев иностранцами: в 1904 году это было убийство рикши российским морским офицером в споре о плате за проезд, а в 1905-м – продление соглашения между императорским правительством и Соединенными Штатами, запрещавшего эмиграцию китайцев в Америку. В прокламациях, которые печатали радикально настроенные студенты, тщательно проработанные концепции националистов-интеллектуалов упрощались до подстрекательских лозунгов. «Все вперед!.. Бей! Убивай!» – говорилось в одной из таких листовок, призывавшей китайский народ стереть с лица земли и западных колонизаторов, и незваных правителей-маньчжуров61. «Революция! Революция! Начни ее и тогда ты сможешь жить… А если ее подавят – хоть честно умрешь!» – призывала другая62.
Ознакомительная версия.
