из Анконы. Он и стал первым собирателем античных древностей, автором первых научных описаний античных памятников и скульптур, исследователем монет и надписей. В поисках древностей Чириако производил даже археологические раскопки. Деятельность Чириако, его дружба как с правителями Латинской Романии, так и со многими итальянскими гуманистами способствовали росту интереса к греческой культуре, к изучению ее наследия в Италии [229]. И хотя такой интерес усиливался и на Западе, и в самой Латинской Романии, основная установка Католической церкви заключалась не в том, чтобы воспринимать чреватые опасностями ереси положения древних (языческих) писателей или современных схизматиков-греков, а, напротив, распространять среди них латинскую культуру и через нее католическое вероучение. Чтобы придать этой деятельности целенаправленный характер, папа Иннокентий III и император Балдуин I еще в 1205 г. сделали попытку открыть в Константинополе католический университет. Понтифик обратился к преподавателям и студентам Парижского университета с приглашением отправиться на Восток, где их ждало богатое воздаяние [230]. Попытка эта, видимо, осталась не осуществленной, зато в самом Париже при университете была учреждена греческая (константинопольская) коллегия, где получали образование принявшие католическую веру выходцы из Романии, дабы после обучения вернуться на родину. Коллегия пользовалась специальным покровительством пап [231]. Центром католической пропаганды в Византии стал доминиканский монастырь свв. Павла и Марии в Константинополе (после 1228–1261), затем, с 1299 г., открытый в Пере монастырь св. Доминика-св. Павла. В этом монастыре составлялись полемические произведения «против ошибок греков»; одним из известных авторов таких сочинений был монах Бартоломей [232]. Этими трудами, не всегда, впрочем, точно излагавшими взгляды оппонентов, воспользовался и Фома Аквинат для составления трактата «Contra errores graecorum» («Против ошибок греков»). Другой доминиканец Перы, инквизитор в Романии Филиппо ди Биндо Инконтри, автор полемических сочинений («Об исхождении Святого Духа», «О послушании Римской церкви» и др.), поддерживал тесные связи с византийскими политическими деятелями и учеными, в основном пролатинской ориентации. При содействии Димитрия Кидониса, например, ему удалось найти акты так называемого Восьмого Вселенского собора (собора по делу патриарха Фотия 869–870 гг.) и на их основе написать в 1356–1357 гг. историю схизмы. Труды Инконтри, известные в Византии и на Западе, использовались Католической церковью для проведения униатской политики [233]. В Латинской Романии имелось немало и других монастырей католических духовных орденов. Однако их влияние на греческое население было ограниченным и затрагивало в основном часть политической элиты и интеллектуалов, в то время как возрастала их роль в поддержании католической веры среди самих латинян.
Уровень образованности в Латинской Романии был весьма не одинаков как среди латинян, так и среди греческого населения, колеблясь в зависимости от социального положения, места, времени и обстоятельств. Но заботясь о посылке на Восток католических богословов, в основном францисканцев и доминиканцев, специально обученных греческому языку и знавших греческую теологическую литературу [234], латиняне в целом не стремились к развитию образования самих греков. Венецианский сенат прямо запретил жителям Ионического архипелага учреждать греческие школы и создавал льготные условия для обучения греческих юношей в Италии, в частности при Падуанском университете [235]. Естественно, такой привилегией могли воспользоваться лишь немногие.
Современники указывали на упадок культурной жизни в Аттике и на Пелопоннесе [236]. Только Крит и Кипр (и то лишь с XIV в.) находились в более благоприятном положении. В нотариальных актах Кандии нередко упоминаются учителя, дававшие частные уроки группам учеников, занимавшиеся репетиторством, преподававшие в школах [237]. На Кипре получила развитие астрономия, изучавшаяся греческими учеными. Здесь были составлены астрономические таблицы, превзошедшие своей точностью таблицы Птолемея, создавались оригинальные астрономические трактаты [238].
Важной страницей истории культуры Латинской Романии является история ее библиотек. Пока она совсем мало изучена, и в нашем распоряжении имеются лишь фрагментарные сведения. Известно, что крупными библиотеками располагали монастыри доминиканцев и францисканцев в Константинополе и Пере. Эти библиотеки создавались как в учебных целях, так и для нужд католической пропаганды [239]. Каталоги этих библиотек не сохранились. Более полную информацию мы имеем о библиотеке канцлера Морей Леонардо ди Ве-роли (конец XIII в.). Канцлер обладал значительным состоянием: принадлежавшие ему земли простирались от Коринфа до Каламаты. Перечень книг его небольшой личной библиотеки обнаруживает явное пристрастие владельца к рыцарским романам (14 рукописей). В составе библиотеки — 4 церковные книги, книга о врачевании, 2 сочинения по медицине, конституция королевства Сицилии, 2 книги по гражданскому и каноническому праву, хроника, бревиарий, 1 книга (неизвестно какая) на греческом языке [240]. Состав библиотеки довольно ясно показывает вкусы высшей знати Морей и занятия владельца. Вероли, по-видимому, владел греческим языком, был близко связан с неаполитанским двором, что позволило ему заказать копию трактата по медицине, только что переведенного с арабского по повелению короля Карла Анжуйского. Милостивое согласие короля было признанием заслуг канцлера, а выбор предмета копирования вряд ли был случайностью.
Несмотря на явный упадок культуры в Афинах при каталанцах, там продолжалась переписка книг. Книги были дорогими и оставались эквивалентом ценностей. Тем не менее, их было немало, особенно у высшего латинского духовенства. Так например, епископ Неопатр Матфей оставил в залог долга ларь, полный книг [241].
Крупнейшим центром греческой книжности стал венецианский Крит, где работали многочисленные переписчики и мастера книжной миниатюры. Здесь в XV в. Кристофоро Буондельмонте приобрел рукописи Аристотеля и Ливания; Франческо Барбаро получил оттуда «Илиаду» Гомера и тексты Лукиана. Группа рукописей Фукидида восходит к протографу критского происхождения. С Критом связана целая ветвь традиции текста Аполлония Родосского. Многочисленные греческие копиисты, работавшие в Италии в ХV–ХVІ вв., были в массе своей выходцами с Крита. Видимо, с Крита происходила та рукопись «Одиссеи», которую итальянский гуманист Леонтий Пилат использовал для своего знаменитого перевода. А. Пертузи собрал данные о деятельности самостоятельного критского скриптория [242]. Впрочем, таких скрипториев на Крите было несколько, включая и латинские. Вероятно, крупнейшим из них являлся скрипторий монастыря св. Франциска в Кандии, обладавшего большой библиотекой. Сохранилось три каталога кодексов этого монастыря (1417 и 1448 гг.), на основании которых немецкий ученый Г. Хофманн попытался реконструировать состав библиотеки в первой половине XV в. В наиболее полном реестре 1417 г. зарегистрировано 195 рукописей. В нем упомянуты материал, степень сохранности кодексов, имена донаторов и прежних владельцев, нередко — названия произведений и авторы текста и всегда — incipit кодекса. Перед нами типичная, довольно крупная библиотека монастыря Латинской Романии. В ней 9 списков Библии, 38 или 39 толкований Священного Писания, в том числе таких авторов, как папа Иннокентий III, Иоахим Флорский; 13 кодексов отцов церкви
