Лучано начался с того, что единственная сотрудница Дьюи, Юнис Картер, уговорила его заняться расследованием коррупции в городском женском суде. Картер подозревала, что судьи, адвокаты и поручители безудержно подстраивали дела и нарушали закон, когда проститутки попадали в этот специальный суд. Дьюи неохотно дал предварительное согласие на ограниченное расследование, настаивая на том, что его больше интересует промышленный рэкет и он не хочет, чтобы его изображали как пуританского обвинителя падших женщин и мадам.
К изумлению Дьюи, расследование Женского суда вышло далеко за пределы коррумпированного персонала суда. Оно привело прямо к гангстерам Лаки. В отличие от федеральных законов и судебных решений, которые в 1930-х годах практически запрещали правительственным агентам устанавливать прослушку и «жучки», закон штата Нью-Йорк разрешал перехват телефонных разговоров с санкции суда. В основном благодаря прослушиванию борделей следователи обнаружили признаки того, что организация, которую в прослушанных разговорах называли «Комбинат» и «Комбинация», контролировала около трехсот борделей на Манхэттене и в Бруклине, в которых работали две тысячи девушек-работниц. Более важным для Дьюи стало открытие того, что один из главных приспешников Лучано, которого часто видели вместе с ним, «Малыш Дэви» Дэвид Бетилло, контролировал работу борделей и выкачивал огромные суммы из 12 миллионов долларов в год, получаемых от организованной проституции. В ходе расследования выяснилось, что итальянцы в значительной степени заменили еврейских гангстеров в качестве доминирующей силы в бордельном бизнесе, что было похоже на то, как мафия отвоевала у еврейских и ирландских хулиганов другие рэкеты в городе.
В январе 1936 года люди Дьюи одновременно провели рейд по восьмидесяти борделям, арестовав сотни проституток, мадам и «букеров» — людей, которые помогали управлять домами, набирать женщин и распределять их по разным местам по мере необходимости. Угрожая высокими залогами и длительным предварительным заключением, если подозреваемые не пойдут на сотрудничество, сотрудники Дьюи убедили большое количество проституток, мадам, закладчиков и сутенеров, пойманных во время зачистки, дать показания и драматизировать масштабы огромной сети. В дополнение к свидетелям, обвинившим лейтенантов Лучано, три проститутки заявили, что им было напрямую известно о причастности Чарли Лаки к этой сети.
Осознав, что Дьюи приближается, Лучано бежал в Хот-Спрингс, арканзасское убежище для Оуни Мэддена и других привилегированных гангстеров. Дьюи получил ордер на его экстрадицию по девяноста пунктам обвинения в «пособничестве и подстрекательстве к принудительной проституции». Судья штата Арканзас подчинился, заключив Лучано в тюрьму на время слушаний. Однако у Лучано были хорошо расположенные друзья в легко коррумпированном правительстве Хот-Спрингса, и после четырех часов, проведенных в тюрьме, он был освобожден. Залог в 5 000 долларов за него внес не кто иной, как главный детектив Хот-Спрингса.
«Возможно, я не самый нравственный и честный человек на свете, — заявил возмущенный Лучано журналистам, узнав о предъявленных обвинениях. — Но я ни разу не опускался так низко, чтобы участвовать в пособничестве проституции».
Адвокаты Лучано были заняты поиском причин для отмены приказа об экстрадиции, когда люди Дьюи нагрянули в Хот-Спрингс и с помощью полицейских штата вновь арестовали знаменитого беглеца. Прежде чем адвокаты Лучано и власти Хот-Спрингса успели отреагировать, детективы Дьюи похитили Лучано и вывезли его за пределы Штата горной реки.
Суд над Лучано и двенадцатью соучастниками в мае и июне 1936 года стал первым случаем, когда Дьюи использовал свое новое юридическое оружие — обвинительные заключения, чтобы связать группу обвиняемых в одном деле. Главной мишенью, конечно же, стал Лучано. В своем вступительном слове Дьюи назвал его «царем организованной преступности» Нью-Йорка и главой «Комбината» — рэкета проституток.
Дьюи собрал шестьдесят восемь свидетелей, почти все проститутки, сутенеры, мадам, букмекеры и тюремщики, которые признались, что им обещали мягкие приговоры, иммунитет или условный срок за содействие обвинению. Главная стратегия Дьюи заключалась в том, чтобы изобразить проституток отчаянными жертвами депрессии, которых эксплуатируют и терроризируют безжалостные дозорные Комбината.
«Говорю вам, мне было страшно, — свидетельствовала одна из бывших проституток. — Я знаю, что Комбинат делает с болтливыми девушками. Многим девушкам, которые слишком много болтали, жгли ноги, животы окурками и отрезали языки».
Только три бывшие проститутки из большого числа свидетелей Дьюи дали показания, напрямую связывающие Лучано с обвинениями. Самые разрушительные обвинения исходили от признавшейся героиновой наркоманки по имени Коки Фло Браун, которая рассказала, что сопровождала своего сутенера на ночных встречах с Лаки, на которых обсуждались деловые вопросы. По словам Коки Фло, она слышала, как Лаки предложил план по франшизе борделей, «такой же, как A & P». Она также вспомнила, что Лучано однажды обдумывал идею назначить мадам зарплату, вместо того чтобы позволить им получать долю от валовой выручки.
Другая проститутка рассказала, что несколько раз занималась сексом с Лаки в его квартире в Уолдорф-Астория Тауэрс, а после нескольких сеансов подслушивала обрывки его разговоров с сообщниками. Она утверждала, что подслушивала, как Лучано давал указания наказать несговорчивую мадам, разгромив ее заведение. В другом случае, по ее словам, Лучано приказал поднять цены, чтобы увеличить прибыль. Горничная «Уолдорфа» и официант назвали других обвиняемых, которых часто видели в гостях у Лаки в его номере. Их показания укрепили дело Дьюи против Лучано, обвинив его в связях с людьми, против которых имелись более конкретные доказательства.
Адвокаты защиты набросились на свидетелей обвинения как на сборище ненадежных наркоманов и преступников, которых Дьюи вынудил солгать, чтобы спасти себя от тюремного заключения. Лучано стал жертвой «искаженного воображения расшалившихся проституток», утверждала команда защиты. Адвокаты характеризовали Дьюи как охотящегося за заголовками, безжалостно амбициозного прокурора — «бойскаута» и «мальчика-прокурора», — который создал сенсационное дело против Лаки как катапульту для своей собственной политической карьеры.
Сомнительной уловкой защиты была попытка представить Лучано успешным игроком и букмекером, слишком богатым и добродетельным, чтобы запятнать себя в гнусном демимонде проституции. Лаки решился на опасный шаг — дать показания и помериться силами с Дьюи. Под мягкими вопросами адвоката самоуверенный свидетель отрицал, что когда-либо встречался с бывшими шлюхами, давшими против него показания, утверждал, что знал только одного из дюжины своих сообщников и не был знаком с так называемой Комбинезон или Комбинацией.
«Я даю им, — проворчал Лаки, когда его спросили, получал ли он когда-нибудь прибыль от организованной проституции или был вовлечен в нее. — Я никогда не брал».
Перекрестный допрос оказался более опасным. Проштудировав конфиденциальные полицейские файлы и собрав от информаторов все сведения о прошлом Лучано, Дьюи с хладнокровием изрезал Лаки. Когда Дьюи выбивал из него противоречия в его показаниях, корчащийся и потеющий Лучано признал, что мог солгать или упустить детали на прямом допросе. На многочисленные вопросы Дьюи о
