находилось, то откомандировывали до пятидесяти купеческих семей, однако отбор должны были проводить сами купцы. Представление полковника Змеева и постановления Татищева и Соймонова от 18.12.1737 // Попов. Татищев и его время. С. 620–629, здесь с. 629.
ПСЗРИ. Т. 11. № 8393 (06.06.1741). С. 434–436, цит. на с. 435.
Историк В. Н. Витевский пишет, что назначенный Петром I астраханский губернатор А. П. Волынский стремился не только к христианизации калмыков, но и к их ассимиляции с русским населением. Витевский, однако, не приводит никаких доказательств. Более того, остается открытым вопрос, должно ли, согласно концепции Волынского, исконное население также способствовать ассимиляции в дополнение к общей роли служить примером. Витевский. И. И. Неплюев и Оренбургский край. Т. 2. С. 504.
[Салтыков.] Пропозиции Федора Салтыкова [1713]. С. 27. Подробнее о предложениях и терминологии Салтыкова см. в гл. 4.1 и в заключении. — Однако для периода до XVIII века нет никаких свидетельств использования термина обрусеть. Так, этот термин отсутствует в Словаре русского языка XI–XVII вв. Т. 12.
[Посошков.] Завещание отеческое. С. 326.
Федор Салтыков, в отличие от Ивана Посошкова, находился на царской службе, но ему было поручено приобрести в Англии корабли для русского флота. Ramer. Saltykov, Fedor Stepanovich.
Витевский также приписывает подобное высказывание Татищеву, но не приводит никаких доказательств. Согласно этому документу, Татищев, как утверждается, обосновал свою просьбу о создании школ для калмыцких детей, в частности, тем, что «знание калмыками русского языка много способствует к усвоению русской национальности между ними…». Витевский. И. И. Неплюев и Оренбургский край. Т. 2. С. 518.
Osterhammel. Europe, the «West» and the Civilizing Mission; Hofmeister. Die Bürde des Weißen Zaren. S. 163–164.
Belmessous. Assimilation and Racialism; Tricoire. Der koloniale Traum.
См. гл. 2. — Однако Татищев считал образование этнических групп гораздо более важным, чем их аккультурация или ассимиляция. По его мнению, школьное образование в первую очередь должно осуществляться не на русском языке, а с использованием книг, написанных на языке соответствующих этнических групп. Татищев. Разговор двух писателей о пользе науки и училищах [1733] // Избранные произведения. С. 70–79.
Однако даже в Русском Туркестане в конце XIX века российский дискурс о цивилизационном различии никогда не превращался в политику, которая сознательно стремилась сохранить дистанцию между «цивилизаторами» и «подлежащими цивилизации». О колониальной амбивалентности сближения и отталкивания в русском дискурсе в Туркестане: Hofmeister. Die Bürde des Weißen Zaren. S. 295–300.
Решение Кабинета о подтверждении представления Коллегии иностранных дел в ПСЗРИ. Т. 11 № 8393 (06.06.1741). С. 436. — К вопросу о том, в какой мере русские крестьяне могут быть достойными носителями цивилизации, хотя бы применительно к XIX веку: Sunderland. The «Colonization Question»; Ремнев, Суворова. «Русское дело» на азиатских окраинах.
Свидетельства того, что эта вера царских служилых людей в способность русских крестьян выступать в качестве носителей культуры среди кочевых народов (а также добиться постепенного смешения), обнаруживаются также и в XIX веке. Martin. Law and Custom in the Steppe. Р. 42–43.
Однако такое отношение было также связано с опасениями Коллегии, что только крестьяне пожертвованных деревень могут быть использованы в сельском хозяйстве, а сами калмыки в таком случае вообще не будут учиться земледелию. СИРИО. Т. 124. С. 464–467 (07.12.1738); ПСЗРИ. Т. 11. № 8393 (06.06.1741). С. 434–436, здесь с. 436.
ПСЗРИ. Т. 12. № 9110 (15.02.1745). С. 308–328; № 9444 (28.09.1747). С. 758–764; Т. 17. № 12317 (20.01.1765). С. 13–15; Khodarkovsky. Where Two Worlds Met. Р. 209.
М. Ходарковский упускает из виду масштабный ставропольский эксперимент, когда утверждает, что только в 1830‐х годах царская империя сочетала религиозное расселение коренного населения с намерением не только обратить, но и «просветить» и «цивилизовать». Khodarkovsky. Between Europe and Asia. Р. 25.
О выработке канцелярией опекунства иностранных совместно с оренбургским губернатором Волковым положения // Сенатский архив. СПб., 1910. Т. 14. С. 93; ПСЗРИ. Т. 16. № 11861 (1763). С. 297–299; Khodarkovsky. Of Christianity, Enlightenment, and Colonialism. Р. 417, 422, 425–426; Sunderland. Taming the Wild Field. Р. 74.
Витевский. И. И. Неплюев и Оренбургский край. Т. 2. С. 566–567; Шовунов. Калмыки в составе. С. 205; Он же. К вопросу о земельной политике. С. 36.
Паллас. Путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб., 1788. Ч. 3. С. 160–161; Khodarkovksy. Where Two Worlds Met. Р. 209.
Витевский. И. И. Неплюев и Оренбургский край. Т. 2. С. 611–612.
Шовунов. Калмыки в составе. С. 205.
Рычков. О способах к умножению земледелия в Оренбургской губернии. С. 5.
Шовунов. Калмыки в составе. С. 205–206.
Нефедьев. Подробные сведения о волжских калмыках [1834]. С. 56; Шовунов. Калмыки в составе. С. 5.
Царская администрация сумела приобщить калмыков к оседлости и сельскому хозяйству только в середине XIX века. Устюгов, Кичиков. Изменения в хозяйственном и социальном строе калмыков. С. 232–233, 246–247. — Более успешный вклад в аккультурацию внесло, с другой стороны, то, что в конце XVIII века большое количество ставропольских калмыков было призвано на военную службу в рамках так называемого кантона. Кантон был реорганизован в 1803 году по образцу Оренбургского казачьего войска в Ставропольский калмыцкий полк, который также использовался в боях против наполеоновских войск в 1812 году. В 1842 году полк был расформирован, а ставропольские калмыки разделены между Оренбургским и Уральским казачьими войсками. Стариков. Краткий исторический очерк Оренбургского казачьего войска. С. 99–101; Устюгов, Кичиков. Изменения в хозяйственном и социальном строе калмыков. С. 226–257, 229; Джесюпов. Ставропольский калмыцкий полк; Он же. Участие ставропольского калмыцкого полка; Рахимов. На службе у «Белого царя».
Шовунов. Калмыки в составе. С. 210; Khodarkovsky. Where Two Worlds Met. Р.
