— Боевая тревога!
Командир прильнул к перископу. Приказал:
— Аппараты товсь! — И тут же крикнул: — Пли!
Торпеды, выпущенные из носовых торпедных аппаратов, одна за другой устремились к цели, и вскоре подводники услышали два мощных раскатистых взрыва. «Щ-402» отошла в сторону. Столбов увидел в перископ накренившийся на правый борт, объятый огнем и дымом транспорт. У него, словно пилой, отрезало кормовую часть. По палубе судна метались гитлеровцы. Некоторые из них бросались за борт, где пылал разлившийся соляр. Транспорт быстро погружался. Через несколько минут он скрылся под водой.
— Неплохое начало, — говорили радостные и возбужденные моряки.
Боевой счет был открыт.
ВЫХОД ИЗ КРИТИЧЕСКОГО ПОЛОЖЕНИЯ
Победа 14 июля вызвала большое воодушевление у личного состава «Щ-402». Совершенствуя свое боевое мастерство, он делал все для того, чтобы множить победы над врагом.
Капитан-лейтенант Н. Г. Столбов принадлежал к числу тех командиров-подводников, которые стремились атаковать врага с малых дистанций, во всяком случае не свыше 8—10 кабельтовых[2]. С такой дистанции вероятность попадания торпед в цель увеличивалась, тогда как при большем расстоянии возникали ошибки в определении расстояния до цели, а следовательно, и в определении элементов ее движения. Кроме того, вражеский корабль, атакованный с большой дистанции, мог обнаружить след торпед и уклониться.
17 октября 1941 года, в конце короткого осеннего полярного дня, вахтенный командир заметил на горизонте дым. Почти одновременно прозвучал доклад акустика:
— Левый борт, курсовой тридцать шум винтов!
Взглянув через некоторое время в окуляр перископа, Столбов увидел транспорт водоизмещением не меньше 4 тыс. тонн Судно низко сидело в воде, видимо, оно было загружено до предела. Капитан-лейтенант решил выпустить по транспорту четыре торпеды.
— Приготовить носовые торпедные аппараты! — приказал он.
Вскоре после выпуска торпед раздался сильный взрыв. Гул одобрения прошел по всем отсекам. В приподнятый перископ командир лодки Столбов, помощник командира старший лейтенант К. Н. Сорокин и старшина группы трюмных машинистов мичман С. Д. Кукушкин увидели уходивший в пучину фашистский транспорт.
— Знайте советских моряков! — воскликнул Кукушкин.
Лица моряков осветила улыбка. Командир лодки Н. Г. Столбов и комиссар А. А. Долгополов за четкие действия объявили благодарность всему личному составу.
Спустя двадцать минут после атаки акустик А. Ф. Васильев доложил:
— Слышу шум винтов!
— Боцман, ныряй! — приказал командир.
Вражеский сторожевой корабль начал бомбометание. Вокруг лодки рвались глубинные бомбы. Начался поединок. Подводники сдавали суровый экзамен на мужество и выдержку. Несколько часов преследовал вражеский корабль «Щ-402». Временами он останавливался, чтобы при помощи гидроакустической аппаратуры определить место лодки. Но едва сторожевой корабль стопорил машины, замирали механизмы на «Щ-402». Немецкие акустики не могли установить контакта с советской подводной лодкой. Только через четыре часа «Щ-402» удалось оторваться от противника.
Боцман подводной лодки «Щ-402» мичман Н. Ф. Добродомов.
Героем этого поединка был боцман лодки мичман Н. Ф. Добродомов, обязанностью которого являлось управление горизонтальными рулями. Как известно, при стрельбе торпедами дифферент[3] подводной лодки сначала стремительно нарастает на корму, а затем на нос. Вследствие таких резких изменений дифферента лодка может всплыть на поверхность и попасть под удар противника. Зная это, мичман Добродомов до команды «Пли!» заблаговременно перекладывал горизонтальные рули, чтобы не допустить вероятного при выпуске торпед дифферента.
Трудные испытания выпали на долю экипажа «Щ-402» в февральско-мартовском походе 1942 года. По календарю зима была на исходе. Но только по календарю. Стояли сильные морозы, море штормило. Плотные снежные заряды налетали на лодку один за другим. Однако вскоре после выхода в море, 27 февраля, были обнаружены и потоплены два крупных вражеских транспорта.
«Щ-402» продолжала поиск. На рассвете 3 марта 1942 года акустик доложил:
— Правый борт, курсовой сорок шум винтов!
Столбов припал к окуляру перископа. Спустя некоторое время он ясно различил очертания двух немецких тральщиков, занимавшихся контрольным тралением.
— Боевая тревога!
Быстро сделав необходимые расчеты, командир атаковал один из них. Через несколько десятков секунд, когда выпущенные торпеды достигли цели, последовал сильный взрыв. Фашисты недосчитались еще одного корабля.
Во время предзалпового маневрирования[4] «Щ-402» была обнаружена вторым тральщиком, и он начал прицельное бомбометание. Вокруг «Щ-402» рвались бомбы. Как выяснилось впоследствии, из поврежденных цистерн на поверхность вытекал соляр, который показывал место подводной лодки. От близких разрывов бомб лопнули со звоном электрические лампочки, отлетела пробочная обивка, вышли из строя некоторые механизмы. Экипаж «Щ-402» упорно боролся за живучесть корабля. С большим трудом лодке удалось уйти от преследователей.
С наступлением темноты «Щ-402» всплыла. Остатки соляра из поврежденных цистерн пришлось выкачать за борт для сохранения скрытности. Однако потеря топлива осложняла положение лодки. 10 марта, когда она находилась в 20 милях к северо-востоку от мыса Нордкап, топливо кончилось. Иссякли и запасы электроэнергии в аккумуляторной батарее[5]. Лодка легла в дрейф. Появление кораблей или самолетов врага могло теперь привести к роковому исходу, так как из-за потери хода борьбу пришлось бы вести в тяжких условиях. Подводники единодушно поддержали решение командира лодки Столбова и комиссара Долгополова подготовить корабль к взрыву, в случае если, израсходовав боеприпасы или получив тяжелые повреждения, он не сможет продолжать бой.
К секретарю партийной организации мичману Н. А. Егорову подошли несколько старшин и матросов и подали заявления с просьбой о приеме их в партию.
— В этот трудный час, — сказал за всех старший моторист А. М. Чернавцев, — мы хотим быть в рядах родной Коммунистической партии.
Готовясь к встрече с врагом, экипаж одновременно думал над тем, как выйти из создавшегося положения.
— Нельзя ли нам попытаться запустить дизель на масле? — спросил один из мотористов.
— На масле дизель работать будет, но недолго, так как быстро образуется нагар и выйдут из строя поршневые кольца, — ответил командир электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенант А. Д. Большаков. — Надо подумать о другом: запустить дизель на смеси масла и керосина.
Мотористы и трюмные во главе с инженер-капитан-лейтенантом сделали необходимые расчеты, из запасных торпед был собран керосин. Командир отделения мотористов старшина 1-й статьи Д. И. Новак и старший моторист А. М. Чернавцев предложили подавать смесь в дизель с помощью специальных шлангов вручную. Когда все было готово, с разрешения командира сделали пробный пуск двигателя. Дизель заработал на малых оборотах. И хотя скорость хода была невелика, «Щ-402» все же могла идти к родным берегам.
Но смеси масла и керосина хватило ненадолго. Лодка вновь начала дрейфовать.
На помощь «Щ-402» командование направило подводную лодку «К-21». Эта весть обрадовала экипаж «щуки». Она явилась еще одним свидетельством того, что советские моряки никогда не оставляют своих товарищей в беде. Вахтенный командир и сигнальщики с большим вниманием наблюдали за горизонтом. А северо-западный ветер усиливался. Температура воздуха упала до минус 17 градусов. Зеленые, со свинцовым отливом волны с грохотом обрушивались на стальной корпус лодки, заливали ходовой мостик и находившихся на нем вахтенных.
— Слева по носу подводная лодка! — доложил сигнальщик.
Вскинув бинокль, Столбов увидел приближавшуюся «К-21».
— Товарищи, к нам подходит помощь. Приготовиться к приему топлива!
Однако принять с «К-21» топливо оказалось не так-то просто. Огромные волны мешали подводным лодкам ошвартоваться бортами. Несколько раз рвались тросы. С большим трудом кораблям удалось стать рядом. Из цистерны одной лодки в цистерну другой был переброшен шланг. Смазочное масло мотористы и электрики переносили в резиновых мешках из-под дистиллированной воды. Продрогшие и промокшие, подводники быстро справились с этим делом.
Обе лодки взяли курс к родным берегам. В базе экипажу «Щ-402» вручили телеграмму. «Поздравляю весь личный состав с благополучным возвращением из героического похода. Вошел с ходатайством наградить личный состав лодки орденами и медалями Советского Союза», — писал Народный комиссар Военно-Морского Флота.
