Да и Сенат царь учредил «на время отлучек наших», связанных в основном с войной.
Было бы ошибочно ожидать сиюминутных результатов от перечисленных новшеств и приписывать именно им успехи, достигнутые вскоре после нарвского поражения. Понадобилось несколько лет, пока ученики Навигацкой школы или сотни волонтеров, отправленных для обучения за границу, овладели минимумом знаний и набрались опыта. Время было необходимо и для того, чтобы пушки и ядра уральских заводов попали на поле брани и внесли свой вклад в победы над неприятелем (неслучайно в 1702 году их стали доставлять не водой, а дорогостоящим «гужом»).
С конца 1701 года русская армия начала одерживать одну победу за другой. Тому способствовали по крайней мере два обстоятельства. Самонадеянный Карл XII, ни в грош не ставивший боевую мощь русской армии, выделил против нее полки, укомплектованные рекрутами из Эстляндии и Лифляндии, то есть из своих прибалтийских владений, а сам отправился с отборными войсками в Польшу. Второе обстоятельство: командовавший русскими войсками Борис Петрович Шереметев располагал двойным и даже тройным превосходством над шведами. Территория Эстляндии и Ингрии (одно из названий Ижорской земли) стала своего рода полигоном, на котором русские войска проходили практическую школу обучения военному мастерству.
В ноябре 1702 года русские войска овладели, казалось бы, неприступной крепостью, запиравшей выход из Ладожского озера в Неву, — древнерусским Орешком, переименованным шведами в Нотебург. Петр дал крепости новое название — Шлиссельбург. Весной 1703 года все течение Невы оказалось в руках России. 16 мая на одном из островов в устье Невы заложили крепость, положившую начало будущей столице — Санкт-Петербургу. А в 1704 году русским оказалось под силу принудить к капитуляции гарнизоны двух хорошо укрепленных крепостей — Дерпта и Нарвы.
События последующих лет существенно не повлияли на оптимизм царя и его генералов, хотя в отдельные моменты возникали серьезные опасения за исход войны. В 1706 году Карл XII оккупировал Саксонию и вынудил Августа II заключить мир, разорвать союз с Россией и отказаться от польской короны. Таким образом, с 1706 года Северный союз фактически перестал существовать, и вся тяжесть войны со Швецией пала на плечи России.
Основательно отдохнув и не менее основательно пограбив Саксонию, войска Карла XII направились на восток. Русское командование приняло решение уклоняться от генерального сражения на территории Польши, отступать к своим границам, уничтожая запасы продовольствия, фуража и нанося урон противнику нападениями на него малыми отрядами. Предполагалось также замедлять продвижение неприятеля, устраивая засады, завалы, оборонные переправы.
Карл XII, находясь в Белоруссии, долго размышлял над тем, в каком направлении ему двигаться: внутрь России, на север, к берегам Невы, или на юг, в богатую продовольствием Украину. Наконец, решил идти на Украину, где его поджидал изменивший Петру гетман Мазепа.
Разгром в сентябре 1708 года корпуса генерала Левенгаупта у деревни Лесной был прологом Полтавы. А день 27 июня 1709 года решил исход войны. И если Швеция еще 12 лет тянула с подписанием мира, то объясняется это не ее способностью оказывать сопротивление, а неуязвимостью ее коренных земель — Россия не обладала достаточным флотом, чтобы угрожать Швеции вторжением. Полтавская виктория имела огромное международное значение. Был восстановлен распавшийся Северный союз; ставленник Карла XII на польском троне Станислав Лещинский бежал из Варшавы, польским королем вновь стал Август II. Престиж России и ее полководца поднялся на небывалую высоту: царь, отправившийся после Полтавы за границу, пожинал плоды успеха — перед ним заискивали, его благосклонности добивались коронованные особы Европы.
Петр II и цесаревна Елизавета на псовой охоте. С картины, художника В. Серова.
Кампания 1710 года позволила русским войскам без особого труда утвердиться на южном побережье Балтийского моря, взяв крепости Рига, Ревель, Кексгольм, Динаминд, а также Выборг. (Правда, под Ригой осаждавшая крепость армия понесла значительные потери, но не от неприятеля, а от чумы, унесшей жизни около десяти тысяч человек.)
Ничто уже не могло повернуть ход событий вспять. Даже Прутский поход (а он поставил русскую армию в такое критическое положение, что и поныне нельзя с точностью установить, как ей удалось выбраться из мышеловки) не мог поколебать престижа России в международных делах. Сколь сложно было русской армии на Пруте, свидетельствует готовность Петра во имя заключения мира вернуть все завоеванные территории, за исключением выхода к морю на Неве.
Анна Иоанновна. Дочь сводного брата Петра I сидела на русском престоле с 1730 по 1740 год.
Даже Псков царь готов был отдать шведам, а «буде же того мало, то отдать и иные провинции», — наставлял царь своего уполномоченного на переговорах. Подобных жертв от России, однако, не потребовалось — османы «довольствовались» передачей им Азова и разрушением Таганрога и Каменного Затона.
После изгнания шведов из Прибалтики события Северной войны протекали довольно вяло. Отчасти это объяснялось возникшими в стане союзников противоречиями, отчасти отсутствием у России линейного флота, о котором царь начал проявлять особое попечение после Полтавы. Померанская операция 1712–1713 годов, в результате которой русские войска совместно с союзниками изгнали шведов из Померании, а также две морские победы русского флота — у мыса Гангут в 1714 и у Гренгама в 1720 году — оживили затянувшиеся на десятилетие военные действия.
Анна Леопольдовна была объявлена правительницей (1740–1741) при малолетнем сыне императоре Иване Антоновиче.
Особую радость Петра, увлеченного и кораблестроением, и военно-морским флотом, вызвала Гангутская операция, которую он любил сравнивать с Полтавской викторией. Впрочем, победа у Полтавы сопровождалась полным разгромом и ликвидацией армии Карла XII, солдаты и офицеры которой либо сложили головы на поле битвы, либо сложили оружие у Переволочны, в то время как у Гангута было захвачено лишь несколько кораблей и пленен контр-адмирал Эреншельд. Однако подлинное значение этого сражения в том, что оно явило собой первую морскую победу русского флота. Морское сражение у Гренгама закрепило успех Гангута и дало военно-морскому флоту России господствующее положение в Балтийском море.
Балтийский флот Петра превратился в грозную силу, оказывавшую давление на Швецию. Дважды, в 1719 и 1720 годах, на шведское побережье высаживался русский десант — именно это вынудило шведов сесть за стол переговоров. 30 августа 1721 года — день подписания Ништадтского мира, по которому к России отошли Эстляндия, Лифляндия, Ингерманландия, города Выборг и Кексгольм.
Сенат в знак признания заслуг Петра в войне поднес ему титул императора. Россия обрела статус морской державы и стала именоваться империей.
Цесаревна Елизавета Петровна, будущая императрица (1741–1761). Неоконченный портрет И. П. Никитина. 1720-е годы.
Цель войны была достигнута: Россия не только овладела выходом к Балтийскому морю, но и обеспечила безопасность Петербурга — «Парадиза», как называл царь основанный им город.
После Прутского похода угроза вторжения неприятеля в Россию отпала — у Швеции для этого не было сил, а Османская империя довольствовалась уходом русских из Причерноморья. У Петра появилась возможность уделить больше внимания внутренней жизни страны и продолжить преобразования. И если раньше новшества вводились главным образом для удовлетворения внезапно возникавших военных надобностей, то преобразования этого периода отличались планомерностью, тщательным изучением опыта государственного строительства Западной Европы.
В 1718–1720 годах возникли коллегии, заменившие старинные приказы. От приказов коллегии отличались строгим разграничением обязанностей, управляли той или иной отраслью государственного хозяйства на территории всей страны благодаря разработанным регламентам, определявшим место каждой коллегии в государственном механизме. Во главе 12 коллегий, заменивших 44 приказа, царь поставил самых опытных администраторов: Г. И. Головкин возглавил Коллегию иностранных дел, А. Д. Ментиков — Военную коллегию, Ф. М. Апраксин — Адмиралтейскую и т. д.
В ряду административных реформ важное место заняло учреждение Синода, заменившего патриарха. Последний патриарх Адриан умер еще в 1700 году, но Петр не спешил с избранием нового, учредив вместо патриарха должность местоблюстителя патриаршего престола, которую вплоть до образования Синода (1721) занимал Стефан Яворский. Учреждение Синода, состоявшего из чиновников в рясах, означало полное подчинение духовной власти светской. Отныне не могло возникнуть ситуации, аналогичной делу Никона при отце Петра, когда патриарх пытался затмить царя и претендовал на первенствующую роль в государстве. (См. «Наука и жизнь» № 6, 2004 г. — Прим. ред.)
