Евгений посоветовал Кастусю временно пожить у него, полагая, что переговоры с англичанами могут подтолкнуть бандитов к активным действиям.
Неделю было тихо, а потом начались неприятности. Начальница институтской канцелярии Зотова сказала Костичу, что не может больше держать у себя его материалы, так как получила за это замечание от директора института.
- Если не возражаешь, перевезем их ко мне, - сказал Евгений. - Только позволь сделать это по моему плану. Завтра к обеду я заеду в милицейской машине на хозяйственный двор института, ко второму подъезду, а ты обеспечь, чтобы материалы можно было быстро забрать.
Все прошло так, как задумал Бородин. Однако у него все время было ощущение чьих-то глаз за спиной. "Кажется - или в самом деле профессиональная слежка?" - гадал он и не мог найти точного ответа.
Затем начались ночные звонки с угрозами Костичу. И вдруг Бородину позвонили из приемной Одинцова - передали учтивое приглашение встретиться с господином президентом в любое время по вопросу, представляющему взаимный интерес.
Офис "Real property" находился на тихой улице, довольно далеко от центра города, в двухэтажном здании, облицованном розовым туфом, которое резко выделялось среди обшарпанных соседних домов. Бородин нажал кнопку звонка у двери в караульное помещение с примыкающими к нему массивными раздвижными воротами. Коренастый молодой человек в камуфляже пригласил его в помещение и, спросив как о нем доложить, коротко переговорил с кем-то по прямому телефону. Щелкнул электрический запор, и Бородин по аккуратной бетонной дорожке, обрамленной кустами роз, прошел в сопровождении другого молодого человека в такой же униформе в здание. поднялся на второй этаж и через приемную без задержки был препровожден в кабинет президента компании. Аркадий Петрович встретил его с оттенком вельможного благорасположения и, неспешно встав из-за стола, подал руку. Она была мясистой и мягкой, словно без костей, как плюшевая детская игрушка. Впечатление такой же плюшевой мягкости производило и его крупное лицо и дородная, но с годами ставшая рыхлой от кабинетной жизни, тяжеловесная фигура. Аркадий Петрович пригласил гостя присесть в кожаное кресло у маленького столика и сам опустился в такое же кресло напротив.
- Ну-с, - сказал он, весело потирая руки, - что будем пить? - чай, кофе... а может, покрепче?
Бородин выбрал кофе. Чтобы заполнить паузу, Одинцов снял очки и начал протирать их носовым платком. Его маленькие глазки в припухлых веках хитро щурились, пронзительно изучающе скользя по лицу гостя. Сейчас этот постаревший благообразный Одинцов мало был похож на человека, с которым пришлось столкнуться Бородину лет тридцать назад при очень неприятных обстоятельствах. Бородин хорошо помнил их встречу, однако не спешил показывать это. Одинцов словно читая его мысли, сам напомнил о ней.
- Вот увидел вас, Евгений Васильевич, и сразу вспомнил, что мы с вами, оказывается, уже давно знакомы, - с веселым оживлением сказал он.
- Да, я тоже припоминаю, - откликнулся Бородин, не сдержав легкой усмешки.
Одинцов уловил ее и ответил с ноткой добродушного примирения:
- Что поделаешь, жизнь нас крутит и несет...
"А ты все такой же ловкий, - отметил про себя Бородин. - Умеешь плыть по течению. Теперь хочешь, чтобы я забыл о твоих прошлых гадостях, которые ты мне причинил".
Одинцов был тогда первым секретарем одного из городских райкомов партии, а Бородин - начальником отделения уголовного розыска в районном отделе внутренних дел. Вместе с начальником райотдела он был вызван в райком в связи с участившимися грабежами и разбоями. Волны этих преступлений не были явлением районного масштаба, они захлестнули всю страну и являлись ничем иным, как массовым переделом "теневого" капитала. Доморощенные капиталисты, научившиеся как-то сосуществовать с чуждым им советским государством, столкнулись с новой неожиданной бедой - уголовниками всех мастей. Почуяв, где лежат большущие и легкие на отъем деньги, криминальная братва начала подчистую прибирать к рукам нажитые "цеховиками" капиталы. И вновь над страной зловеще замаячил лозунг: "Грабь награбленное!"
Эта напасть застала врасплох подпольных миллионеров, и они молча расставались со своими богатствами, даже не думая обращаться за помощью в милицию, справедливо полагая, что закон не на их стороне.
Бородин, как и многие его коллеги, конечно же знал, что происходит и в городе, и в области, и в стране. Но противостоять разгулу преступности, которая чаще всего носила латентный характер, было очень трудно. Даже в тех случаях, когда грабителей ловили с поличным, потерпевшие "теневики" отказывались участвовать в опознании своего имущества и заявляли, что никто их не грабил.
Партийные органы, как правило, не вмешивались в подобные происшествия. Но на сей раз, видимо, пострадали интересы людей, близко связанных с Одинцовым. Он обвинил районную милицию в бездействии и как пример привел случай ограбления некоего гражданина Шевчука.
Начальник милиции и его подчиненный молча переглянулись - Шевчук с заявлением не обращался и сам факт не был зарегистрирован в райотделе.
- Ну, что молчите? - наседал секретарь.
- Гражданин Шевчук к нам не обращался, а по вашему сообщению примем все законные меры, - сказал Бородин.
Его слова привели Одинцова в бешенство.
- Вы что там в своей милиции - сидите и ждете, когда к вам придут, да еще бандитов приведут? - загремел он.
Оба получили тогда крутой нагоняй. Начальнику милиции объявили строгий выговор по партийной линии, а Бородина освободили от должности и перевели в другой райотдел простым оперуполномоченным.
После этих событий они ни разу не встречались. Год спустя Одинцова назначили на должность управляющего делами обкома партии, где он быстро прослыл способным хозяйственником. В его ведении были спецмагазины, буфеты, дачи, квартиры для привилегированной верхушки, путевки в санатории - короче, все материальные блага, недоступные простым смертным.
Предметом особой опеки управляющего делами было дачное хозяйство неофициальная загородная резиденция партийных боссов, укрытая от посторонних глаз в великолепном зеленом массиве. Здесь все шло по строгому регламенту даже места за пиршественным столом были распределены по рангам. Никто, кроме управляющего, не имел права входить в кабинеты и спальные помещения, отведенные секретарям обкома. Будь на месте Одинцова человек, менее стойкий к спиртному, он неминуемо стал бы алкоголиком, так как банкеты в резиденции устраивались часто, гости нагружались спиртным до потери сознания. Управляющий всегда появлялся в начале застолья, а потом исчезал до времени развозки по домам пьяненьких гостей. Под его руководством все происходило четко, как по нотам, и областная элита была вполне довольна управляющим. Даже когда случались проколы в виде краж, совершенных собственными сотрудниками, Одинцов умело обставлял все так, чтобы сор не выносился из избы. Схема была хорошо известна Бородину: из обкома в УВД поступало сообщение по телефону о краже с просьбой разобраться, но в сводку не включать. Как только милиция находила виновников кражи, следовало телефонное указание не возбуждать уголовное дело по причине якобы полного восстановления ущерба и принятия дисциплинарных мер.
Полузабытые воспоминания молнией пронеслись и растревожили память Бородина. И хотя он ничем не выдал своих чувств, пристальный взгляд Одинцова уловил настроение собеседника. Глаза его жестко сузились, но он тут же спохватился и поспешил развеять неловкость.
- А не распить ли нам все-таки по рюмочке-другой коньяку? А то кофе слишком возбуждает.
Он подошел к бару и достал бутылку.
- Настоящий, французский, - заметил Одинцов, разливая по рюмкам искрящуюся жидкость.
Пока хозяин нарезал лимоны, Бородин успел присмотреться к рюмкам искрящуюся жидкость.
Пока хозяин нарезал лимоны, Бородин успел присмотреться к рюмкам искрящуюся жидкость.
Пока хозяин нарезал лимоны, Бородин успел присмотреться к рюмкам искрящуюся жидкость.
Пока хозяин нарезал лимоны, Бородин успел присмотреться к кабинету. Он был большой и уютный. Длинный стол для совещаний, книжный шкаф, бар и письменный стол отливали янтарным блеском полированного ореха. Черный кожаный диван, две акварели на стенах, белоснежные оконные шторы, волнами спадающие к полу, великолепно дополняли интерьер.
- Вы, наверное, догадываетесь о цели нашей встречи и поэтому не будем тратить время на предисловия, - наконец приступил к делу Одинцов. - Мы заинтересованы в сотрудничестве с господином Костичем и хотели бы ему помочь...
- А вы полагаете, что он нуждается в помощи?
- Знаете, до нас ведь тоже дошли слухи о его похищении. Боюсь не случилось бы худшее. Вам это особенно должно быть понятно. Мы предложили господину Костичу солидную финансовую поддержку и практическое продвижение его открытия. К сожалению, он отказался от сотрудничества с нами. Не оспаривая его право самому выбирать партнеров, я тем не менее совершенно убежден в том, что сотрудничество с нашей компанией пошло бы ему только на пользу и защитило бы от покушений на него. Для этого у нас достаточно возможностей.
