Любая открытая система (биологическая, социальная, техническая) поддерживает свою устойчивость и организацию за счет увеличения дезорганизации и неустойчивости, т. е. энтропии, в остальном мире. Попросту говоря, для каждой развивающейся системы должна быть внешняя среда, которая обеспечивает это развитие.
Часто упускается из виду, что к внешней среде для социальной системы относится не только природа, поля, леса, недра, моря, животный мир, но и другие социальные системы. То есть люди.
Семьдесят-восемьдесят миллионов лет назад мелкие юркие млекопитающие, обладающих ускоренным обменом веществ, пожирали незащищенные яйца и приплод огромных рептилий.
Двадцать-тридцать тысяч лет назад кроманьонцы убивали и съедали (увы-увы) плохо организованных неандертальцев, своих конкурентов в охоте на крупных травоядных животных.
Процесс перехода человечества к Новому Времени сопровождался исчезновением или радикальным сокращением многих социальных групп и классов, например свободного крестьянства, монашества, аристократии.
Европейские страны, начиная с XVI века, превращают весь остальной мир в свою кормовую базу, «съедая» одну отсталую страну за другой. Сметаются барьеры, ограждающие общества с превалирующим натуральным хозяйством и слаборазвитым рынком. Утилизуются целые части света – Южная, Северная Америка, Африка, Южная Азия, Восточная Азия, Австралия и Океания.
Начиная с XVI века, западное общество создаст себе огромную периферию, обеспечивающую его дешевыми, а то и просто бесплатными ресурсами, принимающее излишки его населения и товаров.
Это выступало в виде принуждения к неэквивалентной торговле, пиратства, колониальных захватов, работорговли, плантационного рабства, а то и прямой зачистки территории от коренного населения, мешающего ее освоению.
Развитие Запада происходит за счет роста энтропии в окружающей среде, которая теряет сложность и многообразие, в которой десятками погибали культуры и цивилизации.
Индейцы карибского бассейна вымерли полностью уже через 25 лет после тесного знакомства с новым европейским человеком. Многочисленное индейское население Центральной Америки сократилось на девять десятых после прихода европейцев. Западная Африка стала на века заповедным полем охоты на людей, там исчезли города, не уступающие по численности европейским. Была разрушена цивилизация Индийского океана, цветущая от восточной Африки до Явы.
Но разрушение десятков культур, втаптывание многих народов в первобытное состояние, даст толчок к быстрому развитию Запада, создаст накопления, на основе которых начнется крупное товарное производство, вначале мануфактурное, а потом и индустриальное.
И полученные Западом технологические преимущества, будут использоваться им для дальнейшего усиления эксплуатации слабых социумов.
«В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса». Эти строки хорошего поэта, приключенческие книжки Саббатини, Хаггарта, голливудские пираты – вот и все, что осталось в массовом сознании от этой эпохи великих западных завоеваний. Победитель, естественно, определил, что должно выглядеть красиво.
Россия в XVI веке, по совокупности объективных условий, не относилась к лиге передовых государств, приступающих к утилизации остального мира. Напротив, и об этом часто забывают, она сама могла выступить в роли «внешней среды» и разделить участь Западной Африки или Центральной Америки. Внутриконтинентальная замкнутость «системы Русь» в зоне холодного климата, рискованного земледелия, уязвимых транспортных коммуникаций делала ее крайне неустойчивой к неблагоприятным воздействиям внешней среды, превращая ее в систему-донора, накапливающую энтропию. Оттого и задачи Ивана IV носили на порядок более тяжелый характер, чем у любого современного ему западного правителя. Развитие страны могло быть достижимо только в борьбе против стесняющих факторов, но борьба отнимала силы у развития.
Герой Льюиса Кэролла говорит о том, что надо бежать очень быстро, чтобы остаться на своем месте. В какой-то мере эти слова относятся и к Ивану Грозному. Ему надо было действовать быстро, потому что агрессивная внешняя среда отнюдь не ждала, пока у него всё получится – соседние страны хорошо зарабатывали на слабости России.
Ассирия, Персия Ахеменидов, Западная и Восточная Римская империи, тюркский каганат, империи Карла Великого и Чингисхана, Золотая Орда, государства инков, ацтеков и майя, империя индийских моголов, литовско-русское государство показывают нам примеры мощных государственных образований, которые исчезли, потому что не успели найти новый тип устойчивости при резких изменениях внешней среды.
Если проводить биологические ассоциации, то они были огромными рептилиями с замедленным метаболизмом, оказавшимися беззащитными перед юркими хищными соперниками.
Сегодня на территории Центральной и Восточной Европы, обоих Америк, Азии, Африки найдется очень немного государств, сохраняющих прямую преемственность от государств и государственных образований XVI века (достаточно взглянуть на карту). Канули в лету бесчисленные царства, королевства, герцогства, племенные союзы и княжества. Были ассимилированы, а то и просто истреблены сотни народов и племен.
А единое государство Российское существует уже пять веков, занимая седьмую часть суши. И уже более тысячи лет на нашей территории существует в непрерывности русская культура, язык и церковь. «Единство» и «непрерывность». Это, кстати, не правило для исторической сцены. Мало кто задумывается о том, что герои французского эпоса говорили на самом деле по-германски, английская знать до XIV века понимала только французский, что большинство европейских народов пятьсот лет назад поменяло религию, что единой немецкой или итальянской нации всего лишь около 140 лет, что население современной Америки в массе своей не имеет отношения к доколумбовой эпохе ни по языку, ни по вере, ни по культуре.
В силу объективных причин (некоторых из них я коснусь дальше) Россия почти никогда не имела возможностей для легкого накопления сил и равномерного поступательного движения. Этим пользовались другие государства, да и нередко собственно российские элитные группы, которых вполне устраивала ее роль источника сырья и товаров с небольшой добавленной стоимостью. Та роль России, которая вела ее к исчезновению с мировой карты.
Индустриализация, переход к машинной технологической цивилизации, в России завершится только к середине 1950-х годов, столетием позже чем в Британии. Но в Китае, Индии, Иране, в большинстве латиноамериканских стран процесс индустриализации идет до сих пор, а на большей части Африки он фактически и не начинался. И при всей тяжкой исторической судьбе России, надо прямо сказать, что Китаю пришлось еще тяжелее.
Нам повезло, потому что на траектории нашего движения стояли своего рода «ускорители». И Иван Грозный был одним из них.
Если опять провести биологическое сравнение, то в 1547 бояре передали царю государство, напоминающее неповоротливого травоядного динозавра, где голове очень трудно управлять хвостом и ногами, и от которого юркие противники отрывают живые куски. И прежде чем добиваться ускорения метаболизма, надо было оснастить этого «динозавра» клыками, когтями и мощным панцирем, сделать голову ближе к хвосту и ногам.
Самым неприятным в исторической судьбе России оказались не трудности модернизационных скачков (первый из которых совершил Иван Грозный), а идеологическая слабость и зависимость ее элиты. Наша элита воспринимала западные страны, которые развивались легче, чем Россия, как страны высшего сорта, где живут более умные люди. Это восприятие от аристократов XVI и XVII веков передалось дворянской интеллигенции XVIII и XIX веков.
«Иностранцы были умнее русских: и так от них надлежало заимствовать…», – писал писатель-сентименталист Карамзин, назначенный верховным историком российской империи. И хорошо, если бы заимствовали у «умных иностранцев» технические достижения (в конце концов и Запад много заимствовал у арабов и византийцев), однако мы брали оттуда примитивное расистское восприятие России и русских, как изначально неполноценного государства и варварского глупого народа.
К XXI веку страны-везунчики успели пройти прединдустриальную (торгово-колониальную), индустриальную, постиндустриальную фазы развития, накопили необходимые средства и начали переход к информационному обществу, когда владение информацией важнее, чем обладание вещественными ценностями. Мы уже живем в фантастическом мире, где господство над информационными потоками и использовании мощных финансовых инструментов виртуального характера позволяет самой развитой стране, простите за сельскохозяйственное сравнение, «доить» почти весь остальной мир.
