Воспользовавшись сложившейся обстановкой, Иван IV 21 сентября 1572 г. отправляется в Новгород, предполагая нанести удар по шведским владениям в Прибалтике. 3 декабря он уже в г. Яме, а 27 декабря подошел к Пайде. Эта крепость была взята 1 января 1573 г. При штурме Пайды гибнет Малюта Скуратов, с именем которого народная память связала самые темные страницы опричнины. В ливонском походе принимали участие касимовский царевич Саин-Булат Бекбулатович и датский принц Магнус (в 1570 г. был провозглашен в Москве королем Ливонии под верховной властью русского царя), что придавало всей военной акции широкий размах. Из Пайды 6 января Грозный написал шведскому королю Юхану III «бранное» послание в ответ на его грамоту, в которой тот сетовал на действия царя. Иван IV отказался отвечать на упреки короля, так как тот якобы писал свое письмо «лаем», а «кровь большая проливаетца, — добавлял он, — за нашу вотчину Лифлянскую землю да за твою гордость»[10].
Дальнейших успехов в Ливонии Ивану IV достичь не удалось. Только разве что Магнус взял небольшой город Каркус. Саин-Булата с войсками послали к городам Лиговери, Коловери и Колывани (Таллину). Во время осады Коловери был убит боярин кн. И. А. Шуйский, а воеводы кн. И. Ф. Мстиславский и боярин М. Я. Морозов ранены. Войско также понесло значительный урон[11]. После возвращения Саин-Булата в Новгород (14 марта) царь принял решение возобновить мирные переговоры со Швецией. К Юхану III отправлен был гонец В. Чихачев. Однако шведы задержали его, объясняя это тем, что Иван IV все еще не отпускал на родину шведское посольство епископа Павла[12].
24, 25, 28 февраля и в начале марта 1573 г. в Новгороде Иван IV принимал польско-литовское посольство во главе с М. Гарабурдой. Послы должны были выяснить, согласен ли Иван IV отпустить сына Федора на великое княжение в Литву и будет ли тот соблюдать литовские вольности[13]. К предложению послов царь отнесся настороженно: не ясны были ни степень его реальности, ни условия предполагавшегося избрания, а отдавать (в виде компенсации) Полоцк, как предлагали послы, царь не собирался. Вместе с тем идею продолжить перемирие между Речью Посполитой и Россией он разделял. Решительно возражал он против избрания Генриха Анжуйского, предпочитая, если уж на то пошло, видеть польским королем сына союзного с ним императора Максимилиана II. Впрочем, именно Генриха как раз и избрали королем весной 1573 г. В Москву же было направлено новое посольство во главе с Андреем Тарановским.
Стремясь упрочить свое влияние на «ливонского короля» Магнуса, Иван IV 12 апреля 1573 г. выдает за него замуж дочь Владимира Старицкого Марию[14]. Одновременно ее брату Василию возвращается последний удел их отца — город Дмитров. Но в следующем году Василий умирает[15]. Власть Магнуса в его буферном королевстве была номинальной. Распространялась она всего на два небольших города — Каркус и Оберпелен. Грозный не собирался передавать ему свои приобретения в Ливонии. Это, конечно, вызывало неудовольствие его нового родича.
В мае 1573 г. опала постигла назначенных в полки «на берегу» (Оки) трех видных деятелей бояр кн. М. И. Воротынского, кн. Н. Р. Одоевского и М. Я. Морозова[16]. М. И. Воротынский, по Курбскому, обвинялся в том, что хотел «очаровать» (околдовать) царя и для этой цели держал при себе колдуний. Князя подвергли страшным пыткам на медленном огне, но он так ни в чем и не признался. Его отправили в заточение на Белоозеро, но по дороге 12 июня он умер. Н. Р. Одоевский был замучен: «срачицу (рубашку. — А. З.) его прозникнувши, в перси его» стали «тамо и овамо торгати». М. Я. Морозова схватили в Москве до приезда на службу в Серпухов и казнили с женой и двумя сыновьями[17].
Истинные причины казни трех военачальников остаются невыясненными. Не исключено, что их заподозрили в измене и сговоре с крымским ханом. Ведь известно было, что Девлет-Гирею путь на Москву в 1571 г. указали русские изменники. И несколько лет спустя Иван IV продолжал расследование дела о возможной измене бояр в пользу Крыма. В том же 1573 г. опала постигла оставленного в Пайде среди других воевод окольничего В. Ф. Ошанина и, очевидно, новгородского архиепископа Леонида[18].
С казнью Воротынского, Морозова и Одоевского, вероятно, связано проникнутое ненавистью к боярам и княжатам послание Грозного в Кирилло-Белозерский монастырь от 23 сентября 1573 г. В нем он желчно издевался над тем, что старцы поставили церковь «над Воротынским», а над «чюдотворцем (Кириллом. — А. З.) нет». Особенно негодует царь по поводу И. В. Шереметева (Большого), постригшегося в монахи: «Шереметев сидит в келии, что царь», а ведь «все благочестие погибло от Шереметевых». Мало того, Шереметевы, посылая своих людей в Крым, наводят на Русь «бусурман»[19]. Поводом для этого упрека, возможно, послужило то, что брат Ивана Большого Иван Меньшой Шереметев вместе с казненными боярами летом 1573 г. возглавлял рать «на берегу» (Морозов и Воротынский были воеводами большого полка, а Одоевский и И. В. Шереметев Меньшой — передового)[20].
Летом 1573 г. границу пересекло польско-литовское посольство А. Тарановского и Ф. Воропая. 12 июля в Новгороде послы были приняты Грозным и сообщили царю об избрании Генриха Анжуйского. Отказ от обсуждения русской кандидатуры они пытались объяснить тем, что представители Ивана IV не прибыли на избирательный сейм. Тарановский прозрачно намекал, что если Генрих не прибудет в Польшу в назначенный срок, то вопрос об избрании короля может быть пересмотрен. Все эти объяснения Грозный милостиво принял. Возобновлять войну с Речью Посполитой сейчас ему не представлялось возможным. Военные действия даже с одной Швецией были неэффективны, а на востоке не прекращались волнения черемисов. Поэтому старания шведского посла епископа Павла не допустить замирения России с Речью Посполитой успехом не увенчались. Грозный пошел на заключение годичного перемирия, которое давало Речи Посполитой кратковременную передышку, а самому Ивану IV возможность урегулировать шведские и черемисские дела и уяснить дальнейший ход событий в Польше. В ситуации в Речи Посполитой должно было разобраться посольство М. В. Колычева, отправленное туда 15 июля. Ему же поручалось изложить условия избрания царя на польский престол[21].
Одновременно (31 июля) в Вену к императору Максимилиану II Грозный посылает гонца Скобельцына с сообщением, что царь поддерживает идею передачи польской короны Габсбургам и предлагает срочно прислать к нему послов для заключения между ними союза[22]. 6 сентября в Швецию с мирными предложениями отправлен был новый гонец — В. Пивов, но и он был задержан по тем же причинам, что и его предшественник В. Чихачев[23].
Вскоре решена была черемисская проблема. В сентябре «на рязанские места» приходили «крымские люди», стремясь, очевидно, поддержать черемисов. 6 сентября принят был «приговор» о походе в Среднее Поволжье, а 6 октября в Муром были отправлены крупные вооруженные соединения во главе с кн. И. Ф. Мстиславским «для черемисы луговые и нагорные». Узнав о готовящемся походе, черемисы принесли в Муроме присягу на верность. Поход был отменен[24]. Чтобы упрочить позиции в беспокойном Поволжье, решено было построить там новые города и остроги, которые должны были стать опорными пунктами военной администрации и одновременно центрами экономической жизни края. В грамоте от 9 февраля 1574 г. черемисам Чебоксарского уезда Иван IV писал, что они «били нам челом всею Казанскою землею за свои вины». Царь их простил, но распорядился приписать черемисские волости к будущим городам и острогам, на строительство которых они должны были возить лес[25]. В апреле 1574 г. посланы были В. Власьев и А. Есипов «ставить» Кокшайский город (в устье Кокшаги, впадающей в Волгу)[26]. То была первая ласточка большого градостроительства в Поволжье, развернувшегося в 80-е годы.
Тем временем из Речи Посполитой поступили сведения о прибытии туда короля Генриха. Но не успел царский гонец Ф. Е. Ельчанинов добраться до границы, как стало известно, что в ночь с 18 на 19 июня 1574 г. король сбежал из Кракова во Францию, где умер его брат король Карл IX. Генрих пустился в путь, чтобы занять французский престол, а в Речи Посполитой наступило очередное бескоролевье.
Весной 1574 г. ходили слухи о возможном вторжении крымских татар, поэтому «на берегу» приходилось держать значительные силы. Осенью под Печерниковыми Дубравами действительно появлялись отряды крымцев и ногайцев. Полки кн. Б. Серебряного без труда справились с опасностью. Подходили татарские отряды и под Нижний Новгород[27]. Но Крым был занят набегами на Польшу, предпринятыми по указанию султана, и вторжение небольших отрядов крымцев в русские земли не представляло существенной опасности.