Но от пятисот лет и больши, егда скифове народ, изшедши от страны реченныя их языком Монгаль, ея же и жители назывались монгаилы или монгаили, поседоша некоторыя государства [яко о том будет ниже], измениша и имя свое, назвашася тартаре, от реки Тартар или от множества народов своих, еже и сами любезнее приемлют или слышат 7. ||
И меньшая половина Скифии, яже над морем Ассийским, называется Тартариа великая. Разделяется же Тартариа великая от Скифии Имаусом горою великою и знаменитою 8: еже со одну страну - то Тартариа, а еже от сея страны - то Скифиа. Идеже обретается гора каменная Кауказ названная, блиско моря Хвалисскаго. С другую же страну, от полудня и востока, разделяет их гора великая, Быкува реченная, по латине - Монс Таурус, на ней же первое стал ковчег Ноев по потопе.
О сих татарех монгаилех, иже живяху в меньшей части Скифии, которая от них Тартариа назвалась, множество знаменитых дел историкове писали, яко силою и разумом своим, паче же воинскими делы на весь свет прославляхуся. Сии ничто же особное, кроме жен, и детей, и оружия имяху, и ничто же начинали, еже бы во тщету им было. Денег никаких, ниже злата и сребра знали, менами токмо потребы своя исполняли. Ибо, глаголаху, идеже есть в чести злато, тамо желателство, а идеже желателство, тамо сребролюбие, а идеже сребролюбие, тамо прелести, и таковых ‹людей› удобно сребром одолети.
Не бяше ничтоже у них добрейшаго паче славы, и их грубому прирождению || много даде им природа. Первое, за едино удивление Иустин об них пишет, яко они будущи грубыми без наук, не знали злостей, тако грецы от великих наук исполнени суть невоздержания. Аще бы христианский который народ имел в себе такую мерность, яко они, не точию земля, но и небо любило бы их.
Никогда побеждени бывали, но всюду они побеждаху. Дариа царя перскаго из Скифии изгнаша; и славна-{9}го перскаго самодержца Кира убиша; Александра Великаго гетмана именем Зопириона с воинствы победиша; Бактрианское и Парфиское царство основаша9. Никогда же чуждему народу попущаху к себе входити, а своими довольно [кроме греков и и‹н›дян] всю Асию населиша.
Турки, парфы, персы, венгры, сыкабры от их народу изыдоша. Асию Малую и Великую, вторую и величайшую часть света, мужеством обладаша, и обладаху ею с полторы тысящи лет: наченши от Вексора царя египскаго - даже до веку и государствования Нина царя ассирийскаго. В соседстве и в прилеглости с ним всегда жили славяне, прародители наши - москва, россиане и прочие, их же древния историки для общих границ единако и обще скифами и сарматами 10 называли.
Оному египетскому царю || Воксе пригодный ответ учинили; егда велел им себе дань давати, сице отвещали: удивляемся глаголюще тако великому и богатому государю, яко от нас убогих хощет приобрести богатства, идеже их несть никогдаже; пристойнее нам убогим для таковых обещается быти; срамно есть государю великому к нам убогим ездить - приличнее мы убогие к государю будем. И тако прежде, даже царь не уготовился на войну к ним, ускориша нань, и до конца его победиша, и из Африки изгнаша.
Марса хвалили за бога, а за богиню Весту. Солнце, месяц, огнь в великом почтении имели. Хана великаго царя своего, иже зовяшеся Гог и Магог, то есть государь над государи и царь над царми, на свете вельми почитали, и вместо святаго имели, и чтили, и величали. В мужестве же и воинских делех тако искусни, яко не точию сами, но и жены их в великую славу превзыдоша, о них же хошу зде нечто написати.
И дивное дело есть, кому бы те дары и деяния воинская знаменито оказалыя приписати имамы, мужем ли, или женам их? Ибо они тако знатныя дела по себе оставили, яко никаким забвением веки наступающиа заперти их возмогоша.
О них же сице история починается 11. Во едино время несогласия || ради некоего из воинства онаго татарскаго изгнани были два знаменитыя юноши, Плинос и Солопин, иже изведоша с собою немало иных юношей. И обиташа при границе каппадокийсте‹й› над рекою Фермодонтою, и обладаша полями темискирийскими в пограничии греков, и оттуду воеваху прочия царства.{10}
Потом собравшися окрестныи народы и пришедши безвестно поразиша их до единаго. Жены же, видевши двое бедствование на себе: из отеческих мест изгнание и мужей своих избиение - прияша на себе оружие мужей своих, луки, сабли, и копиа, и прочее, начаша сами обронятися и стрещи пределов своих.
И тако добре онаго краю стрегоша, яко тамо распространишася и царство основаша. И дабы народ их женский не изгибл, совокупляхуся со окрестными народы, и потом с пастырьми своими, в год единою. И аще сын раждашеся им - убиваху его, аще же дщерь - соблюдаху, учаще не писанию, ниже женским художеством, но воинским делам приучаху их12. Правыя сосцы им прижигали, дабы стрелянию из лука не чинили помешки; и того ради достоит звани их маммазони, а не амазоны, ибо мамма греческим языком перси называются.
И егда им всюду благополучно повождашеся, яко истинно || страхом всему свету быша, избраша ис посреди себе две кралевни, имены Мартесию и Лампеду. Сии поведаху яко от бога Марса уродишася, ему же жертвы, яко и мужие их творяху. Потом обладаша множайшую часть Европы. Бяше сие от Сотворения Света, яко древние историки описуют, около лета 2825-го (2722 г. до н. э.). Потом основаша Эфес град великий во Греции, такожде иных градов много. Последи, многую корысть от окрестных народов приобретши, возвратишася с пленом в землю свою.
Мартесиа убо остася в Греции обороны ради, но недолго тамо повелителствова, ибо вскоре по отъехании прочих к Термодонтии в поля темирскирийския собрася на них безвестно народ Малыя Асии, Мартесию убиша и воинство ея поразиша. А Лампеда во отечествии умре. На ея место наступила Ортигиа, над прирождение женское мужественна. Сия долго в девстве соблюдашеся и изрядно обиды сестер своих воздаде, ибо неколико лет мужественно и крепко, иде же обращашеся, супостатов побеждала.
По сем в небытность Ортигии Геркулес греческий, согласяся с клевреты своими, пришед на амазоны безвестно и множество их победи и в плен взя. Ортигия, доведавшися о побеждении сестер своих, с великою || жалостию посла к Согйллу царю татарскому, дабы отдал греком возмездие за кровь свою, сице прилагающи: аще того не учинишь, мы саблями своими греком путь во всю Асию отворим. Подъятся убо Согелл на греки, обаче не сотвори с ними брани некоторый ради предъутверженныя между собою дружбы.{11}
Амазоны обаче составиша брань и мужественно против греков сташа. Всяко же без оных ‹татар› помощи принуждени быша уступити. Потом послаша к Согеллу царю, вопрошающи: «Чего бы ради тако к ним неприятен явился?» Отвеща, яко то ко иному времяни оставити умыслил есмь, ибо ныне тому есть потребная причина. И тако Ортигиа множество знаменитых воинских дел по себе, паче обычая и крепости женския, оставльши, от сего света отъиде.
Последи сея бысть Пентесилиа, яже во время Троянской брани пришедши в помощь трояном со многим девическим воинством зело мужественно доказовала и брань со греки чрез целый день имела. И потом на кийждо день тако творящи сильна им бяше. Даже сразившися един на един с преславным богатырем Пир‹р›ом сыном Ахиллесовым, убиена от него бысть, обаче со тщетою ево, ибо Пирр от нея смертно бысть ранен.
О них же Омир || во Илиадах и Виргилиус во Ансадах своих сицевыми словесы поминают:
Ведйт амазунка полкEQ o(и;) неизочтйны,
Мйсячными же щитEQ o(ы;) цвйтно облечйны:
Смйла ПентесEQ o(и;)лиа, стбвя от охуты
ПротEQ o(и;)в мужйй дерзновйнно девEQ o(и;)чьи руты.
И живуще бяху тии в преждереченных местех своих даже до царицы своея Тамирис имянем, яже имеющи брань с преславным перским самодержцем Киром - порази его, и самаго емши, главу отсещи и в своей его крови омочати повеле, глаголющи: Желал еси кровей человеческих до смерти - пей же свою по смерти! 13
Во время же властельства Великаго Александра царя македонскаго бяше у них царица имянем Талестра. С ними же Александр Великий войну хотяше начинати. Они же ему отвещаша: Царю Александре! Слава твоя велика есть, но достоит ти блюсти ея, еже бы не изгубити, ибо какую славу приобрящешь, аще нас, жен сущих, победишь? Аще же мы победим тя, тако великаго царя, то множае славнейши будем. Царь же сия слышав, остави их в покою. Потом Талестра сама прииде ко Александру со тремясты девиц вооруженных, просящи, дабы от него зачала сына. Александр же почудився ей и собранию ея, держав || у себе дванадесять дней, отпусти ю. И тако от него покой приобретоша.
Потом, егда тяжко бысть им от окрестных народов, принуждены быша утещи к татаром помощи ради, мужей оттуду вземлющи. Обаче кто своей воли приобыкнет - трудно тому от нея престати. Прилучися убо во {12} едино время, яко от продолженных и далеких войн татарских, десять лет не бяше их в домех. И того ради жены их с пастырьми своими общатися начаша, мняще мужей своих погибших. Егда же приидоша мужие, жены с пастырьми не восхотеша их слушать, даже нуждею и казнию к тому привлечени быша. И от того времяни амазонки престаша воевати, егда им мужие роги сотроша.
