Алтабас почти совершенно вышел из употребления в начале XVIII века, когда традиционные русские костюмы, сохранившиеся в придворной среде, были вытеснены западноевропейской модой.
«Домострой»
Так называлась самая популярная книга середины XVI века, наполненная практическими советами о поведении горожанина в семье, церкви, обществе, а также содержащая рекомендации по ведению хозяйства, воспитанию детей, обращению со слугами.
Написанный языком образным и выразительным, часто разговорным, выгодно отличающимся от языка церковно-славянского, «Домострой» был любимой книгой многих грамотных русских людей, находивших на ее страницах ответы на разные вопросы жизни.
Знаменитый «Домострой» был составлен одним из сподвижников молодого Ивана Грозного, священником Сильвестром, служившим в Благовещенском соборе Московского Кремля. Как уже было сказано выше, в дни Московского восстания 1547 года Сильвестр произнес яркую и смелую обличительную речь, которая произвела сильное впечатление на семнадцатилетнего царя, после чего он приблизил к себе Сильвестра. Однако переменчивая внутренняя политика и болезненная неуравновешенность Ивана привели к тому, что через тринадцать лет Сильвестр был удален из Москвы, а еще через шесть умер в одном из северных монастырей. Сильвестр оставил после себя много различных сочинений. «Домострой» не только пережил своего создателя, но и еще добрых два столетия во многих русских семьях, особенно в старообрядческих, оставался настольной книгой.
О «Домострое» лучше других сказал выдающийся русский мыслитель Василий Васильевич Розанов (1856-1919).
В миниатюре, так им и названной – «Домострой», Розанов писал: «Вот когда я умру, он закроет мне глаза, мне и матери своей», – говорит отец сыну при рождении первого сына. Это и есть «домострой», великая идея которого замечательно ни разу не пробудилась в русской литературе XIX, да и XVIII века, но которая была в Москве, и дал эту идею поп Сильвестр, друг Грозного – друг и наставник. Великий, прекрасный наставник.
Одна идея «Домостроя» есть уже великая, священная. Самое слово как прекрасно по изобразительности, по тому как составилось в уме и, составившись, выговорилось филологически.
УЧЕБНЫЕ РУКОПИСНЫЕ КНИГИ СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ
«Домострой» оказался одной из последних рукописных книг, а в 1563 году в Москве начала работать первая российская типография, созданная по велению Ивана Грозного первопечатником Иваном Федоровым. Однако прежде чем это произошло, в длинный ряд выстроилось великое множество событий, без упоминания о которых трудно будет понять этот воистину выдающийся исторический факт.
И для этого вновь возвратимся мы к «книжному учению», о котором ничего не говорили после того, как расстались с Древней Русью, лишь вкратце упомянув, что из Печерского монастыря и из первых школ, возникших в Киеве, стала распространяться книжная премудрость.
Как же все это происходило? По каким рукописным книгам учились чтению русские люди до того, как появилась на Руси первая типография?
«Псалтирь»
Начнем мы со знакомства с «Псалтирью» – первой книгой для обучения чтению.
«Псалтирь» – это сборник псалмов, одна из библейских книг, переведенная с древнегреческого языка еще Кириллом и Мефодием.
В церковных службах ее называли «следованной Псалтирью», ибо именно она была важнейшей лоцией в реке богослужебных книг, следуя которой священники, соблюдая строгую очередность, вели службу за службой.
А с середины XVI века появилась еще и другая редакция «Псалтири», которую стали называть «толковой», так как в ней кроме псалмов помещались и краткие их истолкования, позднее получившие названия комментариев.
«Шестоднев»
Самой доступной после «Псалтири» книгой был «Шестоднев». Он носил еще название и «Беседы на Шестоднев». Главной целью этих бесед было толкование древних текстов с точки зрения современного православия. Одновременно беседы «Шестоднева» были направлены против теорий мироздания «еллинских мудрецов» – язычников, основывающих свои теории не на Библии, а на началах естествознания.
Название свое «Шестоднев» получил оттого, что в него входило шесть отдельных трактатов по числу шести дней, в которые был сотворен мир: от Космоса – до Земли и человека.
Мироздание рассматривалось и преподносилось слушателям, сидящим на школьной скамье, как «училище Боговедения» и собрание самых назидательных уроков нравственной жизни для человека.
Один из выдающихся авторитетов православия Василий Великий из Кесарии, живший в IV веке и в конце своих дней почитавшийся Вселенским отцом и учителем Церкви, так опровергал «еллинских мудрецов»: «К чему приводит геометрия, арифметические способы исследования о толщах и пресловутая астрономия, эта многопопечительная суета, если люди, изучавшие эти науки, дошли до заключения, будто видимый мир совечен Творцу Богу, и если то, что ограничено и имеет вещественное тело, возвели они в один ранг с Божественным Естеством непостижимым и невидимым?»
Ошибка «еллинских мудрецов» – и прежде всего Птолемея – состояла, по мнению Василия Великого, в том, что они не признали очевидной для него истины: «В начале сотворил Бог небо и землю».
Существовало семь вариантов «Шестоднева», по содержанию отличающихся друг от друга, но каждый из них, а иногда и несколько сразу могли быть учебными книгами для овладения азами грамоты.
В «Шестодневе» Василия Великого приводятся верные объяснения происхождения дождя и снега, сведения о физиологии растений, о происхождении янтаря, о связи астрономии с метеоритами, дается верная классификация пород рыб и пресмыкающихся.
Широко глядя на мир, Василий Великий обнаруживает поучительные аналогии, сравнивая различные сферы жизни. Так, например, увидев, как нежно и трогательно заботятся аисты о своих птенцах, он говорит и о любви отца и матери к детям, а когда замечает, как полип изменяет цвет на камне, говорит о людском непостоянстве, изворотливости и хитрости.
Когда же пишет он о ехидне – в мифологии древних греков полуженщине-полузмее, олицетворении коварства и злобы, – то это дает ему повод рассуждать о горестях несчастной любви, женской неверности и неудачных супружествах. И при описании устройства хлебных колосьев, виноградных лоз, фруктов и цветов Василий Великий предстает не только как талантливый ботаник, но и как тонкий художник, наделенный незаурядным поэтическим даром.
А «Шестоднев» дьякона константинопольского Софийского собора, византийского поэта VII века Георгия Писиды более напоминает поэму, а не богословский трактат, в котором цитируется не только Ветхий Завет, но и сочинения древних ученых и философов-язычников.
На Руси наиболее распространенным по сравнению с другими «Шестодневами» был труд Иоанна, экзарха Болгарского, составленный в X веке.
Высокоумный и широкообразованный глава православной Болгарской церкви не только представил традиционные сюжеты о сотворении мира, но и выступил с критикой учения Аристотеля, невольно знакомя, таким образом, со взглядами великого древнегреческого философа.
Кроме того, в «Шестодневе» экзарха Иоанна содержались редкие и интересные сведения о современной ему Болгарии Дунайской и Булгарии Волжской, о хазарах и славянах. Были и другие, менее распространенные «Шестодневы», упоминать о которых здесь едва ли имеет смысл.
«Часослов»
Другой богослужебной книгой, предназначенной для чтецов и певчих, чаще всего мирян-прихожан, был «Часослов». Название книги произошло от ее первоначального назначения – службы часов.
Таких ежедневных служб – от утрени до повечерия – в православной церкви было шесть (а наиболее важных из них – четыре: 1-го, 3-го, 6-го и 9-го часа). «Часослов» заключал в себе неизменяемые повседневные молитвостояния и кроме них некоторые другие чины, молитвы и песнопения.
«Часослов» был двух видов – «большой» и «малый». Учили читать по «Малому Часослову» – он был проще, а иногда и издавался специально с учебной целью.
«Служебник»
Еще более сложной книгой, которая использовалась как учебная, чаще всего в духовных семинариях, был «Служебник». Эта книга содержала описание главных церковных служб-литургий, из-за чего называлась еще «Литургион».
Иногда «Часослов» и «Служебник» печатались в одной книге и дополнялись уставом, «како служити диакону со священником Великую вечернюю и утреню».
«Святцы»
И, наконец, последней богослужебной и одновременно учебной книгой были так называемые «Святцы», содержащие списки канонизированных православной церковью святых, последовательно по дням и месяцам от первого до последнего дня года.
Если же «Святцы» были созданы отдельными книгами по месяцам, то они назывались «Месяцесловами».
