Среди приближенных Юрия и его сына Глеба находился боярин Жирослав. В 1147 г. он выступал в качестве советника князя Глеба, убеждал того в особом расположении к нему переяславцев и советовал идти в Переяславль. В 1148 г. принимал участие в походе объединенных сил Юрия Долгорукого и Вячеслава Владимировича на Изяслава Мстиславича к Луцку. Судя по всему, командовал в этом походе передовым отрядом половцев. Это явствует из следующего летописного сообщения. «И бысть ночь пополохъ золъ яко половцемъ вснм бѣжати назадъ, съ своимъ воеводою Жирославомъ».[233] Не исключено, что об этом воеводе говорится и в летописной статье 1160 г. Теперь он находился на службе у Ростислава Мстиславича. «Послалъ же бяше Ростиславъ исъ Киева помочь Рогъволоду исъ Жирославом съ Нажировичем торкъ 600».[234] Рогволод Полоцкий тогда воевал с Ростиславом Глебовичем, князем минским.
Жирослав, по-видимому, не был единственным воеводой у Ростислава Киевского. В том же, 1160 г., ему пришлось снарядить значительную военную экспедицию против берладников, захвативших важный киевский опорный пункт в низовье Днепра Олешье. Это угрожало безопасности прохождения торговых караванов по Днепру, а поэтому Ростислав отреагировал на этот захват немедля. «Томъ же лѣтѣ посла Ростиславъ ис Киева Гюргя Нестеровича и Якуна в насадехъ на берладники, иже бяхуть Олешье взяли».[235] Наличие двух воевод в походе, возможно указывает на то, что в нем принимала участие не только киевская дружина, но и вои. Поход был успешный, берладники потерпели поражение у г. Дциня, а многие и пленены.
На заключительном этапе великого княжения Ростислава летопись называет еще одного его воеводу — Володислава Ляха. Ему было поручено командование киевскими воями в 1167 г., посланными князем к порогам, чтобы обезопасить прохождение гречников по Днепру. «Се же увѣдавшы половцы оже князи не в лювви живуть, шедше в порогы начаша пакостити гречникамъ. И посла Ростиславъ Володислава Ляха с вои и възведоша Гречникы».[236]
О воеводе Володиславе в летописи говорится еще четыре раза. Согласно статье 1172 г. он служил сыну Ростислава Давыду, занимавшему в это время вышгородский стол. Узнав, что Мстислав Изяславич ушел из Киева, Давыд решил использовать этот случай, чтобы нанести ему поражение. Миссия эта была поручена воеводе Володиславу. «И посла Володислава Ляха с половци по нѣм (вслед Мстиславу — П.Т.), и постигоша я у Борохова, и ту стрѣлявшеся с ними, възвъратишася».[237] Под 1173 г. летопись рассказывает о походе братьев киевского князя Глеба Юрьевича Михалка и Всеволода на половцев, в котором во главе торческих и берендейских отрядов шел воевода Володислав. «Михалко же и Всеволодъ послушлива сын идоста вборзѣ по половьцѣхъ и зъгониша я за рекою Бугом с береньдѣи и с торки, с воеводою своимь Володиславомъ».[238] Имя воеводы не снабжено здесь фамильным определением Лях, но вряд ли может быть сомнение в том, что это был именно он. В пользу этого может свидетельствовать статья 1174 г. После смерти киевского князя Глеба Юрьевича, воспользовавшись неурядицами в стане Ростиславичей, Киев захватил Всеволод Юрьевич. Согласиться с этим Ростиславичи, разумеется, не могли и, после безуспешных переговоров с Андреем Боголюбским, осуществили ночной наезд на Киев. В результате, их пленниками оказались Всеволод Юрьевич, его племянник Ярополк, а также Володислав Лях. «И яша Всеволода Юрьевича и Ярополка Юрьева внука и Ляха Володислава».[239] В статье 1171 г. воевода Володислав назван братом Яна, что указывает на высокий социальный статус последнего, однако, в летописи он, почему-то, так и не объяснен.
Значительное число известий о южнорусских воеводах относится к последним десятилетиям XII в. они активные участники междукняжеской борьбы за Киев, особенно между Рюриком Ростиславичем и Святославом Всеволодовичем, и предводители русских полков в борьбе с половцами. Весьма примечательным в этом плане может быть известие летописной статьи 1180 г. Узнав, что в Киев въехал Святослав, привлекший себе в помощь половцев, Рюрик немедля двинул против него значительные силы своих сородичей. «И посла Мстислава Володимерича с черными клобуки, и Лазаря воеводу своего с молодыми своими и Бориса Захарьинича со Сдеславомъ со Жирославичемъ со Мстиславлемь полкомъ изъ Трьполя, Борис Захарьич с Володимерими людьми княжича своего».[240]
Из трех бояр, возглавивших полки своих князей, только Лазарь назван воеводой. Уточнение, что он шел «с молодыми своими» указывает, по-видимому, на то, что под его началом оказалась младшая княжеская дружина. Что касается Бориса Захарьича и Сдеслава Жирославича, то и они, возглавляли княжеские полки, а следовательно были профессиональными воеводами. Так они и наименованы летописцем. Когда союзные Рюрику черные клобуки решили ударить по лагерю половцев, находившемуся у озера Долобского, то «воеводы же рускѣи не веляхуть имъ».[241]
Ослушание черных клобуков закончилось тем, что, получив решительный отпор половцев, они в панике бежали с поля боя и увлекли за собой Мстислава Владимировича. Оставшиеся на позициях три княжьи полки во главе с уже названными воеводами нанесли половцам, приведенным к Киеву Игорем Святославичем, сокрушительное поражение. Было убито несколько половецких ханов, а знаменитый Кончак бежал вместе с Игорем к Городцу.[242]
Сражение у озера Долобского примечательно тем, что оно произошло и было выиграно, по существу, без участия в нем князя. В конце XII–XIII вв., особенно во времена княжения Данила Галицкого и его брата Василька, а также их сыновей такая практика будет иметь более широкое распространение.[243]
Прибегал к ней и Святослав Всеволодович, нередко посылавший против половцев своих воевод, в то время как сам занимался обустройством своей вятичской вотчины. «Тоѣ же веснѣ (1185 г.) князь Святославъ посла Романа Нездиловича с берендици на поганѣѣ половцѣ».[244] О том, кем был Роман Нездилович узнаем из летописной статьи 1187 г. В ней сказано: «Тое же зимы сдумавъ Святославъ со сватомъ своимъ с Рюриком, посласта черный клобукъ на вѣжа за Днепръ и Романа Нездиловича воеводою».[245] Нет сомнения в том, что во главе черноклобукского конного войска мог быть только профессиональный воевода.
Из статьи 1188 г. узнаем о еще одном южнорусском воеводе, Славне Борисовиче, который был послан Рюриком Ростиславичем вместе со своим сыном Ростиславом в помощь Роману Мстиславичу. В летописи не сказано, чьим воеводой являлся Славн Борисович, можно лишь предполагать, что он служил Ростиславу Рюриковичу.
Содержательно близкие южнорусским известия о воеводах находятся также во владимиро-суздальском летописании. Во всех случаях это княжеские люди, часто особо доверенные лица. Показательным в этом отношении может быть свидетельство летописной статьи 1182 г. о походе Всеволода Юрьевича на болгар. Дойдя на ладьях до волжского острова Исады, князь одну часть войска пересадил на коней для продолжения похода, а другую оставил охранять ладьи. Во главе оставшихся летописец назвал воеводу Фому Назаковича, Дорожая, названного отцовским слугою, а также других воевод неназванных по имени. «И ту оставиша всѣ насады и галѣѣ и Бѣлозерьскии полкъ остави же у иихъ, воеводу Фому Назаковича, а другого Дорожая то бо бяше ему отнь слуга, иныѣ воѣводы оставиша».[246] Когда в 1228 г. великий князь Юрий Всеволодович решил отправить в поход на мордву своего племянника Василька Константиновича, то воеводой при молодом князе назначил «своего мужа Еремѣя Глебовича».[247] В 1237 г. Юрий Всеволодович, занятый организацией обороны земли от монголо-татар поручил воеводство над своей дружиной Жирославу Михайловичу. «И нача Юрьи князь великый совокупляти воѣ противу татаромъ, а Жирославу Михайловичю приказа воеводьство в дружинѣ своей».[248] Вряд ли может быть сомнение, что свою дружину Юрий Всеволодович поручил профессиональному воеводе.
Много известий о воеводах находится в Галицко-Волынской летописи, рассказывающей о трудной борьбе Данила Галицкого за Романово наследство, а затем и за галицкий княжеский стол. Не всегда они отрекомендованы летописцами именно так, но контекст этих известий не оставляет сомнений в том, что многие из бояр, вовлеченных в круговорот этой борьбы, являлись профессиональными военачальниками.
Это следует уже из первых сообщений, содержащих информацию о военных действиях. Особенно примечательным в этом плане может быть свидетельство летописной статьи 1211 г. В ней сказано, что когда польский князь Лешко собирал силы русских князей для борьбы за Галич, то больше всего воинов было у Данила, поскольку на его стороне выступили все великие бояре его отца. «Бѣ во вои Даниловѣ болши и крѣплѣиши бяху бояре велиции отца его вси у него». В том же году некоторые из них сражались, вместе с польскими союзниками, с мятежным галицким боярином Володиславом. «А от Данила же, — пишет летописец, — Мирослава и Дьмяна, а от Мьстислава Глѣбъ Зеремѣевичь и Прокопьича Юрия бывши в сѣчи велицѣ».[249]
