Рисунки 1575 года демонстрируют значительную разницу между гэльским ирландцем и горожанкой из Пэйла
В отношении некоторых аспектов поведения ирландских женщин английские историки разделились. Некоторые считали их сексуально неразборчивыми, другие утверждали, что они целомудренны. Большинство сходилось на том, что ирландцы обоих полов чувственны и непостоянны. Некоторые ученые находили в сексуальной распущенности доказательство, что ирландцев необходимо цивилизовать. Правда в том, что гэльская ирландская семья была более гибкой и крепкой. Англичан удивляла прочность связей с усыновленными детьми, несмотря на то что практика усыновления и в Англии являлась делом обыкновенным.
Жизнь в гэльской Ирландии во времена тюдоровских войн оставалась все еще примитивной. Например, одежда: жители гэльских районов носили грубые шерстяные плащи и холщовые рубашки. Еда тоже была простой. Выращивали злаки, ели в основном овес, пекли овсяные лепешки, употребляли масло и другие молочные продукты. В рационе отсутствовали зеленые овощи, похоже, в гэльской Ирландии их систематически не выращивали. Люди ели водяной кресс-салат и другие дикие растения, смешивая их с маслом. Сохранились описания гэльских пиров того времени, где съедали немало мяса, но, возможно, это относилось только к вождям кланов и их семьям.
Ирландцы не занимались систематической землеобработкой, вместо этого они выгоняли в поле большие стада. Хотя выращивали скот скорее ради шерсти и кожи, а не мяса, животные в изобилии давали молоко, из которого готовили масло и сыр. Кровь забитого скота использовали для приготовления пудинга — смешивали его с овсом. Такая система пастушеского фермерства была, разумеется, расточительной, а техническая вооруженность земледелия ограничивалась лопатой. Имелось и преимущество — гибкость, необходимая в тревожные времена: скот при опасности перегоняли на более безопасные пастбища. Все это затрудняло образование постоянных поселений. Города в гэльских районах были редкостью.
У англо-ирландцев сельскохозяйственная практика была совершенно другой, здесь систематическая обработка земли являлась нормой. Возможно, это объяснялось тем, что англо-ирландцы хорошо освоили этот навык в южной Англии, а также и тем, что они предпочитали колонизировать лучшую почву. Это позволяло им выращивать полный набор злаков. Они использовали плуги и строили постоянные деревни. Впрочем, такая привязанность к земле делала англо-ирландские общины беззащитными перед разрушениями, вызванными тюдоровскими войнами. Историки предполагают, что в Манстере XVI века особенно пострадали от разорения англо-ирландцы.
Примитивная сельскохозяйственная оснащенность гэльских областей вкупе с разрушениями, вызванными войнами, привели к уникальным показателям в ирландской демографии. В то время как в Европе за сто лет население удвоилось, в Ирландии оно оставалось на прежнем уровне — около 750 000 человек. Население на острове распределялось равномерно, пока войны 1580-х и 1590-х годов не опустошили плодородные земли Манстера и Ольстера.
В XVI веке экономическое развитие затрудняла позиция вождей гэльских кланов. Произошло это из-за финансового оброка, который они налагали на купцов, пытавшихся торговать с гэльскими районами. Поэтому торговля внутри и за пределами Ирландии (всегда небольшая) была преимущественно англо-ирландской. Скот, шкуры и льняная пряжа обменивались на вино, соль и промышленные товары. Экспортная торговля с Англией осуществлялась англо-ирландскими купцами в портах, таких как Дублин и Уэксфорд.
ГЛАВА 9
От Ратмуллана до Бойна, 1607-1690 годы
4 сентября 1607 года в маленький порт Ратмуллан, что с западной стороны длинного морского залива, зашел французский корабль. На борт поднялись два человека со своими семьями и сторонниками. Один из них — Хью О'Нейл, граф Тиронский, другой — Рори О'Доннелл, граф Тирконнелл, младший брат Хью О'Доннелла. Так произошло событие, известное в ирландской истории как «бегство графов». Многие считают, что именно это событие отделяет Ирландию от ее древнего гэльского прошлого.
В некотором смысле бегство графов Тирона и Тирконнелла было неожиданным и, конечно же, удивило английских чиновников Дублина. Причиной послужило то, что Хью О'Нейл, после многих лет сражений, присягнул в 1603 году короне, и ему позволили сохранить большие поместья в Ольстере. Это привело в ярость многих бывших солдат Маунтджоя. Власть Хью О'Нейла в Ольстере была крепка. В том же году королевский генеральный прокурор заметил, что «лучшая часть провинции Ольстер отказывается принять королевское предложение мира, пока они не получат на это дозволения графа Тиронского».
Зачем же графы Тирон и Тирконнелл бежали, оставив свои земли английской короне? Мотивы их, похоже, были сложными. Разумеется, они, и О'Нейл в особенности, к 1607 году попали под сильное давление королевских чиновников и утрачивали свободу действий в родной провинции. При Якове 1(1603-1625) религиозная политика обрела карательный характер, и католики, подавляющее большинство сторонников двух графов, подвергались штрафам за нонконформизм (в данном случае — за нежелание посещать церковь Ирландии в установленные дни каждого года). Ходили также слухи, что О'Нейл состоит в сговоре с испанцами. Возможно, эти слухи распускали те, кто хотел захватить его землю, однако они не казались неправдоподобными после событий в Кинсейле в 1601 году.
Как бы там ни было, но О'Нейл и О'Доннелл ощущали давление, вынудившее их бежать из страны (оба умерли в Риме, в 1616 и 1608 годах соответственно). Об этом бегстве в Ирландии сложено немало легенд, и значение его несколько преувеличено. Конечно, оно открыло Ольстер для англо-шотландского заселения в XVII веке, но последние исследования показали, что даже О'Нейл, великий гэльский герой, внедрял английские методы передачи земель в поднаем, а не использовал свободные гэльские обычаи, основанные на кровных узах.
Сам О'Нейл, конечно же, соединял в себе англичанина и ирландца, был гэльским защитником и протеже королевы Елизаветы, но интересно, что даже традиционные гэльские поэты критически относились к поведению коренных ирландских лордов. Современные исследования показывают, что в Ольстере, на тот момент самой гэльской из всех ирландских провинций, поэты, такие как Лугайд О'Клейриг и Эохайд О Эодхаса, не щадили самолюбия местных лордов и даже принимали земельные владения, когда случалось новое массовое заселение колонистов.
«Побег графов» поставил перед английской короной вопрос: что делать с обширными землями, оставленными в Ольстере Тироном и Тирконнеллом? Два года прошли в обдумывании, пока Яков I в 1610 году не принял решения. Такая осторожность была вызвана последствиями колонизации Манстера 1560-х и 1580-х годов и даже более скромной попытки колонизации Ольстера в 1570-х годах. Выработали правила, регулирующие новое заселение. Именовались они так: «Порядок и условия заселения Ольстера». Новое заселение 1610 года охватывало бывшие графские территории в Донегале, Тироне, Дерри и Арме, плюс графства Ферманах и Каван. Колонизация осуществлялась в куда более широких масштабах.
Организована она была тоже гораздо лучше. Это доказывает заселение графства Дерри. Оно подчинялось так называемому «Ирландскому обществу» в городе Дерри, переименованном новыми колонистами в Лондондерри в связи с тем, что определяющую роль в колонизации графства сыграл Лондон. Общество раздавало землю разным компаниям — торговцам мануфактурными товарами, солеварам, торговцам рыбой, галантерейщиками и т. д. (в графстве Лондондерри до сих пор есть города Дрейперстаун и Солтерстаун, названные в честь тех компаний).
Заселение графства Дерри стало катастрофой для гэльских ирландцев. Им досталось лишь десять процентов от всех земель, и при этом они обязаны были платить за землю двойную ренту новым колонистам. Еще пять процентов земель должно было отойти бывшим английским солдатам, отвоевавшим ее в ирландских войнах. Остальное досталось английским и шотландским колонистам, причем они получили лучшую, самую плодородную землю. Но были и обременительные условия: новым колонистам полагалось внедрять английские обычаи и исповедовать протестантскую религию. Они не имели права селить у себя ирландцев.
Колонизация во всех отношениях казалась успешной. К 1630 году в Ольстер переехали 14 500 мужчин, а с учетом их семейств — 24 000 человек. Впечатляющее переселение для того времени. Переселенцы проявляли независимый дух, они достигли преуспеяния, которого не сумели добиться в Англии и Шотландии.
