переместился из Финикии и Родоса центр морской торговли Восточного Средиземноморья. Постепенно перед взором исследователя раскрывается широкая панорама древней аравийской торговли. Город ал-Ула, севернее Ясриба (после-исламской Медины), был одним из опорных пунктов коммерческой деятельности минейцев. Их гаванью была Эгра. Основными центрами торговой жизни Аравийского полуострова были сабейские порты Аден и ал-Муджа. Греческий географ II века до нашей эры Агатархид из Александрии, рассказывая о том, что Аден и ал-Муджу посещают многочисленные индийские корабли, товары с которых в обоих портах переправляются по «дороге ладана», подчеркивает большую выгоду для сабейцев этой транзитной торговли, сделавшей их «богатейшими людьми в мире». Международные торговые отношения Сабы далеко не исчерпывались морскими связями с одной Индией.
Аден был местом встречи и обмена индийских и китайских товаров на египетские и финикийские. Для Китая эпохи первой династии Хань (206 год до нашей эры — 8 год нашей эры), особенно при императоре У-ди (140-87), характерен значительный рост внешней торговли, сопровождаемый проникновением китайских купцов далеко на запад. По более поздним сведениям, главной статьей вывоза служил шелк, а ввоза — стекло, металлы, драгоценности, вьючные и верховые животные. Китайские источники ханьского времени упоминают Халдею (Тяочжи), от которой после ста дней морского пути доплывают до страны, где закатывается солнце (Си Хай). Название, данное этой стране китайцами, буквально значило «Западное море»; по существовавшим представлениям, в этом море «слабая» вода, в которой тонет даже пушинка; поэтому из омываемого им царства мертвых никто не может вернуться к берегу жизни. Из Северной Индии привозились хлопок-сырец и ткани, из южной — корабельный лес, драгоценные камни и перец.
Финикия, в которой после ее включения в 205 году до нашей эры в состав монархии Селевкидов получила перевес транзитная торговля, вывозила лишь золототканые материи, стеклянную посуду и, в силу сложившейся традиции, разборные суда.
Египет давал внешнему рынку пшеницу, вина и папирус; последние Птолемеи вывозили в Аравию тем охотнее, что в средиземноморских странах папирус встречал сильную конкуренцию со стороны пергамена (не «пергамента», как часто говорят) — бумаги из телячьей кожи, производство которой осуществлялось в малоазийском городе Пергаме. Для заморской торговли Египет пользовался старыми портами на Красном море — Береникой, Левкос Лименом, Миос Гормосом. Кроме них, оживленная деятельность на африканском побережье наблюдалась в абиссинской гавани Адулис на Красном море и в порту Рапта у Занзибара.
К этому времени арабские купцы, давно проникнув на юг, овладели восточноафриканским берегом до Занзибара и основали торговую колонию — царство Аксум. Постепенно вся Восточная Африка оказалась под властью сабейских негоциантов; в частности, над Раптой был установлен протекторат южноарабского порта ал-Муджа. Через Адулис вывозилась слоновая и носорожья кость, через Рапту — панцири ценных пород черепахи «рапта». Охота на «рапта», как и рыбная ловля, в африканских водах производилась с больших лодок, у которых обшивка была связана веревками из пальмовых волокон. Кормчие и матросы набирались из арабов. Небольшие суда привозили товары со стороны Аравии.
Более существенное значение Адулис и Рапта имели как основные пункты по вывозу рабов и золота. Невольничьи корабли развозили африканцев, обращенных в рабство, по всему Востоку; даже в Китае рабы-зинджи из восточноафриканской области Зандж были известны, по-видимому, задолго до ислама. Добыча золота в Софале и вывоз его морем за пределы Африки составляли один из арабских секретов, строго оберегавшихся в торговых сношениях с другими народами, прежде всего с греками. Ни у греческих, ни у римских авторов эта статья арабской торговли не упоминается в связи с Софалой, хотя руины на территории царства Мономотапы [38] в нынешней Родезии, обследованные в позапрошлом и прошлом столетиях, говорят о высокой культуре добычи золота и обработки металлов, которая, конечно, не могла сложиться сразу. Тайна арабских золотопромышленников передавалась из века в век. Погребальные постройки зороастрийцев, обнаруженные среди руин на золотых приисках Зимбабве, дают основание полагать, что арабы делили тайну с ограниченным числом персов. Другим секретом арабской морской торговли было местонахождение районов произрастания корицы. Дабы обмануть греческих коммерсантов, арабские купцы старательно распространяли миф о том, что корица растет в Сомали и на Сокотре, тогда как в действительности они находили ее лишь в Южной Индии и на Цейлоне. Отсюда, хотя еще Страбон ставил арабскую версию под сомнение, Сомали в ряде старых европейских карт получило обозначение Regio Cinnamonifera — «Коричный берег».
К рабам, золоту и корице, доставлявшимся арабами из-за моря, на южноаравийском берегу добавлялись товары местного происхождения — ладан, мирра, алоэ. Продолжали вывозиться на рынок суда с оманских верфей. Этот пестрый ассортимент дополнялся поступлениями с Цейлона, откуда, кроме корицы, арабские корабли привозили также перец, серебро и олово. Уже в ту раннюю пору Цейлон был не только рынком сбыта и источником ценных продуктов, но и транзитным пунктом для арабской торговли с Индонезией, где сабейские купцы имели свои фактории.
«Полагают, — пишет Нафис Ахмад, — что арабская колония на западном берегу Суматры… основана около начала христианской эры… Арабы вели торговлю между Суматрой и Мадагаскаром, вероятно, через Цейлон, около 310 года до христианской эры» [39].
Одновременно определилось важное для транзитной торговли значение Сокотры, вытекавшее из ее географического положения. Находившаяся под властью купцов Махры, она в их глазах вполне оправдывала свое название, происшедшее от санскритского двипа сукатара «блаженный остров»: и Агатархид, и автор «Перипла» говорят о множестве арабских, индийских и греческих купцов, приезжающих или постоянно здесь живущих, которые ведут крупные и выгодные торговые операции. Особо подчеркивается значение Сокотры как важного перевалочного пункта в торговле между Индией и птолемеевским Египтом. Такая же оживленная деятельность наблюдалась и в противолежавшем порту ал-Муджа.
«Торговый порт Муза, — сообщает автор «Перипла», — полон арабскими капитанами и матросами, которые занимаются торговыми сделками. Они участвуют в торговле с Эритреей и Сомали в Африке и Бхарукаччей в Индии на собственных судах».
Теперь, в первом столетии новой эры, грекам были хорошо известны даже такие небольшие южноарабские острова, как Масира и Курья-Мурья (по-гречески Сарапис и Зенобия); знали они и мыс Фартак на крайнем юге Аравии (Сиагрос).
Таким образом, основными центрами широкой и разносторонней морской торговли арабов были сабейские порты, и не удивительно, что в международном обиходе понятия «арабский» и «сабейский» длительное время были равнозначны. Считают, что этот период терминологического симбиоза продолжался по меньшей мере до 400 года новой эры, так как Фа-сянь, китайский путешественник по Индии (между 399 и 414 годами),
