э.). Опасная внутриполитическая ситуация заставила Перикла вернуть из изгнания Кимона и пойти на заключение мира со Спартой (Theop, FGH 11 b 115 F 88; Plut. Cim., 17, 8-18, 1; Per., 10, 4; Diod., XI, 80, 3—6; Andoc, III; Aeschin, II, 172). Однако со смертью Кимона после 451 г. до н. э. канули в лету и надежды аристократической оппозиции Периклу.
Новое осложнение внутриполитической борьбы в Афинах наблюдалось вскоре после заключения Тридцатилетнего мира со Спартой (446/5 г. до н. э.). Лидером аристократической оппозиции становится Фукидид, сын Мелесия, свойственник Кимона. К сожалению, сведения о нем противоречивы и фрагментарны (Theop., FGH 115 F 91; Vita Anon. Thuc., 6; Plut. Per., 6, 2; 8-5; 11-13; 12, 1; 16, 3; Nic., 2, 3). Поэтому и в современной историографии оценка роли Фукидида и дата его изгнания из Афин являются дискуссионными проблемами [89].
Насколько позволяют судить источники, Фукидид принадлежал к консервативным кругам афинской аристократии. Отец Фукидида был знаменитым тренером (Pind. Olymp., VIII, 54; Nem., IV, 93; VI, 65), и сам Фукидид был связан со спортивной борьбой (Plut. Moral., 802 с; Per., 85; Plat. Meno, 94 с). Он был женат на сестре Кимона (Arist. Ath. Pol., 28, 2; Plut. Per., 11, 1). Пинда-py известны связи семьи Фукидида со знатными семьями Эгины.
О политической карьере Фукидида можно говорить на основании тех сведений, которые сообщают Аристотель и анонимный автор жизнеописания Фукидида (Arist. Ath. Pol., 28, 2, 5; Vita Anon. Thuc; ср.: Plat. Meno, 94; Plut. Per., 85). Некоторые исследователи считают, что конфликт между Фукидидом и Периклом не имел принципиального значения. Борьба носила личностный характер [90]. Данные источников не позволяют согласиться с этим мнением.
Как аристократ и как человек, связанный со спортивной борьбой, Фукидид имел многих друзей и в Афинах, и в союзных городах (Plat. Meno, 94 d). Вследствие этого он легко мог найти единомышленников. Традиция изображает Фукидида талантливым оратором, обладавшим большой силой ума (Vita Anon. Thuc., 6). Не случайно с именем Фукидида связывается изменение стратегии и тактики аристократии. Она из простого консервативного противодействия демократической конституции перерастает в организованное олигархическое движение (Plut. Per., 11), целью которого стало впоследствии свержение демократии.
Главными вопросами, которые дебатировались в Народном собрании между сторонниками и противниками Перикла, как уже отмечалось, были налоговая политика, отношение к союзникам, строительная программа, оплата должностных лиц, а также юрисдикция. Оппоненты Перикла возражали против перенесения казны с Делоса в Афины и использования денег союзников для строительной деятельности и оплаты должностей в Афинах. Они обвиняли демократов и Перикла в том, что их власть над союзниками подобна тирании, и считали несправедливым сбор фороса в условиях мира с персами.
Следы этих дебатов отразились у Плутарха (Plut. Per., 12) и в речах, приведенных Фукидидом-историком. Требования, выдвигаемые оппозицией, отчасти отразились и в «Афинской политии» Псевдо-Ксенофонта (Ps.-Xen., 1, 16—18). Главная черта этих дебатов заключалась в том, что Перикл и его сторонники, приняв вызов, брошенный оппонентами, отнюдь не оправдывались, а избрали наступательную тактику. Возможно, это обстоятельство не учел Фукидид, что и было его роковой ошибкой.
Некоторые контраргументы, выдвигаемые Периклом и его сторонниками, заслуживают специального рассмотрения, ибо они важны для понимания сущности внутренней и внешней политики Афин.
Отметая обвинение противников в том, что афиняне не по назначению используют деньги, которые союзники вносят в казну в виде фороса, Перикл выдвинул три важных положения, свидетельствующих об имперском характере политики афинской демократии.
Во-первых, Перикл с позиции великодержавного гегемонизма отверг какую-либо возможность отчета перед союзниками о том, как и на что расходуются деньги, внесенные ими в общесоюзную казну в виде налога.
Во-вторых, вся предшествующая внутрисоюзная политика Афин была направлена на то, чтобы сократить до минимума число союзников, поставлявших конницу, гоплитов и корабли, и заменить эти поставки денежными взносами, что фактически разоружало союзников (ср.: Thuc., I, 99, 3). Теперь, опираясь на это обстоятельство, Перикл доказывал правомерность использования их денег для укрепления афинского могущества и превращения Афин в центр морской державы.
Наконец, Перикл оправдывал эксплуатацию союзников необходимостью решения и социальных задач, предусматривающих обеспечение афинян средствами к существованию, и создание условий, при которых государство могло бы само себя содержать на жаловании. Учитывая, что только гелиастов, получавших оплату, насчитывалось в Афинах 6 тыс. человек, можно уверенно считать, что подобные речи Перикла более импонировали афинскому демосу, чем морализирование Фукидида.
В ответ на обвинение в том, что господство афинян над союзными полисами подобно тирании (Plut. Per., 12, 1), Перикл также занимал наступательную позицию. Соглашаясь с тем, что власть афинян над союзниками приобрела вид тирании, он, напротив, доказывал правомерность, законность и неизбежность такого господства, подчеркивая вместе с тем, что отказываться от него тем более опасно (Thuc., II, 62, 1-3; ср.: Thuc., I, 75, 4; III, 37).
Выдвигалось также обвинение в том, что афиняне имеют страсть к сутяжничеству, заставляя союзников ездить для судебных дел в Афины (Thuc., I, 77, 1; Ps.-Xen. Ath. Pol., 1, 16). Псевдо-Ксенофонт приводит целый ряд аргументов, которые выдвигали демократы в целях оправдания системы юрисдикции, сложившейся в Афинской морской державе. Все эти аргументы вполне могли быть высказаны и Периклом. Суть их заключалась в том, что, во-первых, афинские граждане и государство в целом получали от этого материальные выгоды; во-вторых, благодаря тому, что судебные дела союзников разрешались в Афинах, афинский народ в лице судей, должностных лиц и Народного собрания ощущал свое превосходство; и, наконец, судьи являлись важнейшим средством удержания союзников в повиновении. Если соотнести все сказанное с расстановкой политических сил в Афинах в 40-е гг. V в. до н. э, то становится вполне понятным поражение Фукидида, сына Мелесия, и изгнание его остракизмом в 443 г. до н. э.
В источниках этот год считается переломным в правлении Перикла. С этого времени в течение не менее 15 лет он правил единолично (Plut. Per., 16, 3; ср.: Thuc., II, 65, 8—9). Ежегодная стратегия Перикла выдвигает ряд проблем. Первые из них — это процедура избрания стратегов и время ее введения. Согласно Аристотелю (Arist. Ath. Pol., 61), «стратегов избирали поднятием рук — прежде по одному от каждой филы, а теперь из всего состава граждан». В этом случае возникла возможность появления в коллегии стратегов нескольких человек, выходцев из одной филы.
Поскольку граждане выбирали тех, кому они больше доверяли (например, Формион избирался стратегом 45 раз), то пропорция могла отчасти нарушаться, хотя в списке стратегов больше двух человек от одной филы, по-видимому, не могло быть, так как принцип
