На Европу опускался вечер 31 августа 1939 года. В это время немецкая армия численностью в полтора миллиона человек начала движение к исходным рубежам на польской границе. Все было готово к нападению, и Гитлеру оставалось лишь состряпать пропагандистский трюк, чтобы оправдать в глазах немецкого народа агрессию.
Необходимо было дать людям объяснение. А Гитлер не без помощи Геббельса и Гиммлера слыл крупным специалистом в этом деле. Я был в это время на улице среди простых людей. Наутро я записал в своем дневнике: "Все против войны. Люди открыто об этом говорят. Как может страна, население которой против войны, начать войну?" Несмотря на мой опыт, приобретенный за годы жизни и работы в третьем рейхе, я задавался таким наивным вопросом! Гитлер прекрасно знал ответ на него. Разве не он неделей раньше обещал своим генералам, что "объяснит с пропагандистской точки зрения причины начала войны", и убеждал их не задумываться, будет это правдой или нет? "Победителя, - внушал он им тогда, - не будут спрашивать, правду он говорил или нет. Для войны важна победа, а не правота".
В 21.00, как мы знаем, все радиостанции Германии передали мирные предложения Гитлера. Во время радиопередачи они казались мне довольно разумными. О том, что предложения эти никогда не были представлены Польше, разве что неофициально в туманных выражениях о них сказали англичанам, и то менее чем за двадцать четыре часа до передачи, просто не упоминалось. И действительно, пространное заявление, которое было зачитано в передаче и объясняло населению Германии, как ее правительство исчерпало все политические средства сохранить мир, показало, что канцлер, опять-таки не без помощи Геббельса, нисколько не утратил искусства мистификации. Когда 28 августа британское правительство предложило свои посреднические услуги, правительство Германии на следующий день ответило:
"...Несмотря на скептическое отношение к желанию польского правительства прийти к взаимопониманию, оно объявляет о своей готовности во имя мира принять посреднические услуги Великобритании или ее предложение.
...Оно считает... чтобы избежать катастрофы, эти действия должны быть предприняты без промедления. Оно готово принять лицо, назначенное правительством Польши, до вечера 30 августа при условии, что это лицо будет уполномочено не только принять участие в обсуждениях, но и вести переговоры и подписать соглашение.
Вместо сообщения о том, что прибывает полномочный представитель, первым ответом на свое стремление к пониманию, который получило правительство рейха, было сообщение о мобилизации в Польше...
В то время как правительство рейха не только заявляло о своей готовности начать переговоры, но и действительно было готово вести переговоры, с польской стороны следовали увертки и ничего не значащие заявления.
После демарша, предпринятого послом Польши, стало еще яснее, что он не обладает полномочиями не только на ведение переговоров, но даже на обсуждение.
Таким образом, фюрер и правительство Германии в течение двух дней напрасно прождали представителя Польши.
При сложившихся обстоятельствах правительство Германии сочло, что его предложения были и на этот раз... отвергнуты, хотя оно считало эти предложения в той форме, в какой они были представлены правительству Великобритании, более чем справедливыми и вполне реальными".
Для того чтобы пропаганда была эффективной, нужно нечто большее, чем слова, - это Гитлер и Геббельс знали по опыту. Для этого нужны делая пусть даже сфабрикованные. Убедив немцев (а автор этих строк может подтвердить это как очевидец) в том, что поляки отклонили "великодушные" мирные предложения фюрера, ему оставалось только сфабриковать дело, чтобы "доказать", что первой на Германию напала Польша.
К этому, как известно, немцы тщательно готовились по приказу Гитлера. Уже шесть дней как Альфред Науйокс, интеллектуальный злодей-эсэсовец, ждал в Глейвице, близ польской границы, сигнала, чтобы организовать "нападение" поляков на расположенную там немецкую радиостанцию. План претерпел некоторые изменения. Эсэсовцы, переодетые в польскую военную форму, должны были спровоцировать стрельбу, а в качестве "жертв" предполагалось оставить на месте происшествия одурманенных наркотиками узников концлагеря, которым организаторы операции подобрали выразительное название "консервы". "Нападений поляков" планировалось организовать несколько, но главной призвана была стать операция в Глейвице.
Из письменных показаний Науйокса в Нюрнберге: "В полдень 31 августа я получил кодированный приказ Гейдриха, предписывавший произвести нападение в восемь часов того же вечера. Кроме того, для выполнения этого задания Гейдрих велел обратиться к Мюллеру за "консервами". Я так и поступил и попросил Мюллера доставить человека к радиостанции. Привезли мужчину - я приказал положить его возле входа. Он был жив, но находился без сознания... Я не обнаружил у него никаких огнестрельных ранений, но лицо его было вымазано кровью. Он был одет в гражданскую одежду.
Мы захватили, как было приказано, радиостанцию, вышли на три-четыре минуты в эфир {Текст речи на польском языке набросал Науйоксу Гейдрих. В ней содержались подстрекательские выпады против Германии и сообщалось, что поляки начали войну. - Прим. авт.}, немного постреляли из пистолетов и ушли {"Нападение поляков" на Глейвиц было использовано на следующий день Гитлером в его выступлении в рейхстаге и приводилось в качестве оправдания нацистской агрессии Риббентропом, Вайцзекером и другими работниками министерства иностранных дел в пропагандистских целях. Нью-йоркская "Таймc" и другие газеты сообщили об этом и похожих инцидентах, в своих выпусках 1 сентября 1939 года. Остается только добавить, что все эсэсовцы, переодетые в польскую форму и участвовавшие в "нападениях", были быстро ликвидированы. - Прим. авт.}.
В тот вечер Берлин фактически оказался отрезанным от внешнего мира. Только из Берлина расходились новости о "предложениях" фюрера и ложь о "нападениях" поляков в пограничных районах. Я пытался связаться по телефону с Варшавой, Лондоном и Парижем, но мне было заявлено, что телефонная связь с ними нарушена. В самом Берлине внешне все было спокойно. Женщин и детей не эвакуировали, как в Париже и Лондоне, никто не закладывал мешками с песком витрины магазинов, как, судя по радиопередачам, это делалось в других столицах. В четыре часа утра 1 сентября я ехал из здания радиостанции в отель "Адлон". Машин на улицах не было. В окнах не горел свет. Люди спали. Кто знает, может, они ложились с надеждой на лучшее, с надеждой на мир.
Гитлер весь день был в прекрасном настроении. В шесть вечера 31 августа генерал Гальдер записал в дневнике: "Фюрер спокоен, хорошо выспался... Из отмены эвакуации вытекает: он (Гитлер) рассчитывает на то, что французы и англичане не вступят на территорию Германии".
{В течение дня Гитлер выбрал время, чтобы послать телеграмму герцогу Виндзорскому в Антиб во Францию.
Берлин, 31 августа 1939 года
Благодарю Вас за Вашу телеграмму от 27 августа. Вы можете быть совершенно уверены в том, что мое отношение к Британии и мое желание избежать новой войны между нашими народами остается неизменным. Однако от Британии зависит, сможет ли осуществиться мое желание развивать германо-британские отношения.
Адольф Гитлер
Это первое, но не последнее упоминание о бывшем английском короле, встречающееся в трофейных немецких документах. Со временем, о чем будет рассказано далее, герцог Виндзорский будет занимать важное место в расчетах Гитлера и Риббентропа. - Прим. авт.}
Настроение у адмирала Канариса, шефа абвера в ОКВ и одного из ведущих заговорщиков, было совершенно иным.
Хотя Гитлер вовлек Германию в войну, то есть сделал то, чего заговорщики поклялись избежать путем устранения диктатора, теперь, в самый подходящий для этого момент, никакого заговора не последовало.
Позднее, в тот же вечер, Гизевиус был вызван полковником Остером в штаб ОКБ. В мозговом центре военной машины Германии кипела работа. Канарис вывел Гизевиуса в тускло освещенный коридор. Дрожащим от волнения голосом сказал: "Это конец Германии".
- 17
НАЧАЛО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
На рассвете 1 сентября 1939 года, в тот самый день, который Гитлер еще 3 апреля выбрал для начала операции "Вайс", немецкая армия пересекла границы Польши и двинулась по направлению к Варшаве с севера, юга и запада.
В воздухе ревели немецкие самолеты, заходя на свои цели - колонны польских войск, эшелоны с боеприпасами, мосты, железные дороги, незащищенные города. Через несколько минут поляки - военные и гражданские - поняли, что такое смерть, внезапно обрушивающаяся с неба. Такого в мире еще не бывало, но в последующие шесть лет это чувство познали сотни миллионов мужчин, женщин и детей в Европе и Азии. Тень этого ужаса, особенно после создания атомной бомбы, будет преследовать человечество, напоминая ему об угрозе полного уничтожения.
