Как сообщает В. В. Данилевский, однажды к начальнику Березовских промыслов пришел мужичок с объявлением, что один из мастеровых нашел кусок золота и утаивает его. На допросе мастеровой признался: копая яму на козуль, он нашел кусочек золота, но не сообщил об этом никому из корыстных соображений, а также потому, что сколько в этой яме потом ни рылся, он больше не нашел ничего. Этому не поверили и подвергли его суровому наказанию. В результате мастеровой умер и унес, как считали, тайну найденного золота с собой в могилу.
Находкой мастерового заинтересовался штейгер Лев Иванович Брусницын. Спустя некоторое время он убедил нового начальника промыслов направить поисковую партию в места, где был найден самородок. Поиски продолжались все лето, но безрезультатно.
В 1814 г., занимаясь исследованием «откидных песков» с целью выявления возможности извлечения из них оставшегося золота, Л. И. Брусницын обратил внимание на две крупинки золота.
Вот его рассказ, опубликованный в 1894 г. в «Горном журнале» в честь 50-летия открытия россыпей золота на Урале.
Будучи руководителем работ Петропавловской рудотолчейной фабрики, находившейся при впадении речки Березайки в реку Пышму, он «нередко промывал пески прежде протолченных руд,... так как они от несовершенной их до того обработки заключали в себе еще довольно золота». Однажды в полученном золоте он «заметил, что две крупинки небольшие имеют некоторое отличие в цвете... долго их рассматривал... тем еще более, что на тех двух замечательных зернах не было ни малейших следов протолочки», т. е. они явно не бывали в золоторудной «толчее», придающей золотинкам из жильной руды плоский вид с острыми краями. Л. И. Брусницын установил, что в этом месте раньше было болото, для засыпки которого приносили землю из вреза штольни, пройденной 40 лет назад, устье которой, однако, уже было засыпано, заросло и потеряно. Он проследил возможный путь приноса земли и в месте, где он пересекал речку, провел опробование песка в надежде, что часть земли по пути высыпалась и здесь. «Я беру из речки на пробу песку — и что же, какое счастье: во время накладки еще песку нахожу сам кусок золота в 8 1/2 золотника; промыв же взятый песок, одну тачку в 3 пуда, получаю золота 2 золотника. Вот была радостная для меня находка; это было все равно что блуждающему в море и теряющему уже надежду вдруг попасть на берег. Тогда я, кажется, горы срыл бы земель и пустился отыскивать пески золотые. Эта находка решила все; с ней все сомнения вон».
Однако нужно было найти место, из которого приносилась земля: «По получении золота из песков, вынутых из речки, тотчас же я заложил выкат и по пройдении нескольких сажен вскоре встретил бывшую штольню». Сразу же здесь была начата добыча песков, и с 21 сентября по 1. ноября 1814 г. их было промыто 8000 пудов и получено золота 2 фунта 63 золотника. Из. этой россыпи в течение нескольких лет добывалось по 5 пудов «при работе неусиленной».
Л. И. Брусницын заключил рассказ следующими словами: «70 лет почти добывалось на Урале жильное рудное золото и все были закрыты песчаные розсыпи; за 40 лет до открытия доводилось проходить штольну местами по самой свите розсыпей, раскрытой мною, и встречать самый богатый пласт песков. Вот как было и вот что произошло от двух крупинок золота».
Каждый золотник добытого Брусницыным до 1 января 1815 г. драгоценного металла обходился 2 руб. 27 коп., в то время как из коренных руд он стоил в те дни более 10 руб. В 1815 г. после промывки 400 000 пудов песка было получено около полутора пудов золота, в 1816 г. на Березовских промыслах добыли 5 пудов 35 фунтов россыпного золота. На казенных промыслах все внимание сосредоточили на разработке россыпей. К 1823 г. на Екатеринбургских заводах на коренных месторождениях из 55 рудников действовало только шесть. В 1814—1823 гг. коренного золота ежегодно добывали 14—18 пудов, а добыча россыпного к концу этого периода возросла до 105 пудов в год.
Новое открытие сразу же отразилось на чеканке золотой монеты. Известно, что десяти- и пятирублевики Александра I чеканились в небольшом количестве с 1802 г. (рис. 39, а), но вскоре в связи с войной против Наполеона их чеканка прекратилась. В 1817 г. чеканка золотых монет возобновилась в виде пятирублевок с новым рисунком герба (см. рис. 39, б). Было отчеканено 710 008 монет на сумму 3 550 040 руб. Следует отметить, что до этого лишь в 1766 и 1767 гг. объем золотой чеканки превышал миллион рублей.
Развитие работ. В 1823 г. на Урале действовало около 200 приисков россыпного золота. Первый из частновладельческих приисков, принадлежавших тому же А. И. Яковлеву, находился на его Нейвинской заводской даче. Этот прииск сменил его заглохшие в 1818 г. золотые рудники. Приказчик Полузадов, не оценивший в 1813 г. находки Кати Богдановой, отправился теперь на Березовские промыслы на «выучку» к Брусницыну. Об этом сообщается в «Отечественных записках» за 1825 г.: «Возвратясь в Верх-Нейвинский завод, Полузадов начал тотчас же шурфовать около речки Нейвы, по отлогу, идущему от рудника, и в 3 шурфе оказалось богатое содержание золота. С тех самых пор началась промывка золота». За первые пять лет Яковлевские золотые прииски дали 85 пудов 34 фунта золота, что считалось по тем временам очень большой добычей [11].
По указанию Александра I весной 1823 г. на Урале начала работу Временная горная комиссия, имеющая целью развитие «разработки золотосодержащих руд и песков, в пространстве на отраслях Уральских гор находящемся, и найдения легчайших способов к дешевейшему и обильнейшему выделению золота». А осенью председатель этой комиссии В. Ю. Соймонов докладывал министру финансов — главнокомандующему корпусом горных инженеров Канкрину результаты работы 19 поисковых партий: «Число рабочих людей по всем, как казенным, так и частным золотым промыслам, ныне простирается до 11 500 человек, а золота в течение года добудется вероятно до 100 или около того пудов», в то время как в 1814 г. было добыто лишь 16 пудов рудного золота. При этом в 1823 г. частные предприятия дали в два раза больше золота, чем казенные. В 1824 г. по материалам Временной горной комиссии правительство издало указ «О правилах для распространения открытий и умножения разработки золотых песков». Наибольший интерес представляют первый и последний пункты этих правил:
«1. Для доставления золотым промыслам запасов на будущее время отправлять предполагаемые Комиссиею партии. Почему и назначать оныя с определяемым жалованием и кормовыми деньгами по мере надобности ежегодно, но для сбережения издержек с некоторым в последствии числа оных убавлением; ибо открытие вдруг всех золотых песков не представляет надобности...
13. Что же касается до введения в употребление складного бура и машин, лучшего устройства внутреннего распорядка в обработке жильных рудников, снабжения инструкциями партий и проч., то сообразно предположениям Комиссии предоставить Министру финансов сделать зависящие от него распоряжения».
В 1825 г. в России появился первый научно-технический печатный орган — «Горный журнал». Он донес до наших дней все основные моменты развития золотодобывающей" промышленности в главных ее центрах — на Урале, в Сибири, Калифорнии, Австралии. Конечно, наиболее подробно освещалось все, что касалось Урала и Сибири: результаты работ геологопоисковых партий Горного департамента, открытие новых россыпей как этими партиями, так и частными лицами, применяемые при разведке и эксплуатации средства, размеры добычи и т. д.
На страницах журнала приводились сообщения об открытиях новых месторождений золота или о его добыче в те или иные годы в ранее известных других менее значительных районах разных стран. В «Горном журнале» помещались также статьи и заметки (в том числе переводы из зарубежных трудов) о месторождениях золота, эксплуатировавшихся в античное время, средние века и новое время.
К. Маркс в «Главе о деньгах», анализируя вопрос о роли золота, серебра и меди как денег и о чеканке из этих металлов монет, рассмотрел с тех же позиций также платину и ртуть. О них он пишет: «Из двух остальных благородных металлов: 1) платина не имеет подходящего цвета: сплошь серая (металлическая копоть); слишком редкостна; не была известна в древности; стала известна только после открытия Америки; в XIX веке была открыта также и на Урале; поддается действию только хлора; всегда в самородках; удельный вес = 21; не плавится при весьма высокой температуре; представляет скорее научную ценность». Далее К. Маркс дает характеристику ртути и делает вывод: «Таким образом, ни платина, ни тем более ртуть не подходят к роли денег»[1].
Этот вывод можно подтвердить интересным материалом о попытке внедрения платиновых монет в России.
Еще в 1819 г. в россыпном золоте, добытом на Урале, был обнаружен «новый сибирский металл». Его вначале называли белым золотом. Оно попадалось на Верхне-Исетских, а затем на Невьянских и Билимбаевских приисках. Богатые россыпи платины были открыты во второй половине 1824 г., а с 1825 г. в России началась ее добыча. Первые сообщения о русской платине, размерах ее добычи, открытиях месторождений, опытах по использованию нового металла стали публиковаться в «Горном журнале».
