«Пора валить, нельзя больше жить в этой стране»
Я, честно говоря, не знаю, когда именно почти забытая с 2004–2005 годов идея евроинтеграции Украины завладела сознанием ее граждан. За два года до Майдана представители прогрессивной общественности страны задумывались главным образом о собственной, индивидуальной евроинтеграции. Подходили им, впрочем, и США, и даже Россия. Всеми правдами и неправдами люди пытались получить виды на жительство или хотя бы многолетние рабочие визы в Европе и США, отправить детей учиться в Европу, на худой конец выдать дочерей замуж за иностранцев. Реальной причины у этих панических настроений вроде как не было — у всех все работало; люди покупали квартиры, обновляли машины путешествовали по всему миру, — но об этом было прилично говорить в самых разных компаниях.
Что именно так раздражало прогрессивную общественность, было совершенно непонятно: гражданские свободы не ущемлялись, деньги платились вовремя, гривна была стабильна, открывались все новые и новые магазины, рестораны, кинотеатры, светская жизнь — насколько она вообще возможна в Киеве — била ключом. Более того, культурная и светская жизнь распространилась и на регионы: в Донецке появился культурный центр «Изоляция», проводивший выставки современного искусства и всякие фестивали, в Харькове открывались модные клубы вроде «Пентхауса», в Одессе, помимо оставшейся еще с советских времен «Юморины», начали проводить международный кинофестиваль, куда привозили самых разных звезд. Справедливости ради стоит отметить, что международных кинофестивалей на Украине вообще проводилось довольно много. Даже город Бердянск не остался без международного кинофорума. В Крыму культурные и светские события происходили практически круглый год. От Ялтинского саммита («Ялтинская европейская стратегия»), организованного по идее и за счет Виктора Пинчука, миллиардера, зятя второго президента Украины Леонида Кучмы, до фестиваля Казантип и сборищ поэтов всех мастей из любых точек постсоветского пространства.
В Крым и Одессу жители украинских столиц вообще ездили в выходные дни как к себе на дачу. Во Львов, впрочем, тоже. При этом нельзя сказать, что кто-то к кому-то враждебно относился. Жители Юго-Востока с удовольствием обедали в фольклорном ресторане «Крыивка», где всячески обыгрывалась бандеровская тематика; выходцы из Львова с не меньшим энтузиазмом выступали на востоке Украины.
Рестораны, недели моды, культурные и светские программы, съемки фильмов и сериалов, в том числе для России, чемпионат Европы по футболу, вопреки опасениям и оппозиционно, и равнодушно настроенных граждан прошедший без каких бы то ни было проблем, свобода прессы и достаточно свободные выборы — казалось бы, живи и радуйся. Тем не менее идеи «надо валить» и «нельзя больше жить в этой стране» все больше и больше овладевали сердцами вполне успешных и продвинутых людей. И валить им в первую очередь хотелось потому, что очень уж они устали жить рядом с быдлом и жлобами.
Проблема «быдла» и «жлобов» на протяжении многих лет была, пожалуй, основной идеологической проблемой на Украине. Учитывая то, что социальная, политическая и экономическая мысль на Украине практически отсутствовала, по крайней мере, никак не была представлена в популярных и значимых СМИ, главным источником вдохновения для местной интеллигенции служил бесконечный поиск точного определения словам «жлоб» и «быдло» и, соответственно, поиск жлобов и быдла среди своих знакомых и незнакомых. Сами исследователи, разумеется, причисляли себя к некой элите, интеллектуальной, духовной, даже потребительской. Деление граждан на условную «страну айфона» и «страну шансона» произошло на Украине гораздо раньше, чем в России, и куда успешнее. Забавно, впрочем, что на Майдане 2013–2014 по одну сторону баррикад оказались непримиримые оппоненты, еще вчера обвинявшие друг друга в каком-то просто запредельном быдлячестве. И именно Майдан («революция гiдности», «революция достоинства») должен был навсегда избавить, бог знает каким образом, украинцев от быдлячества и жлобства.
Еще в годы президентства Виктора Ющенко украинский интернет взорвала короткометражка режиссера Александра Образа «Дрифтер» о человеке, придумавшем «верный, хотя и жестокий способ борьбы с быдлом и гопниками». Сюжет пятиминутной ленты, с одной стороны, нехитр, с другой — вполне может быть новым словом в кинематографе: пожалуй, впервые серийный убийца является, безусловно, положительным героем, полностью одобряемым авторами фильма. Но вот, собственно, история: киевлянин лет двадцати пяти каждую пятницу садится в свой недорогой, но приличный автомобиль и выезжает из столицы. Едет он туда, где его никто не знает и узнать не может. В первом же супермаркете маленького городка он покупает нехитрую закуску, присоединяет ее к заранее припасенной водке и с супермаркетовым пакетом идет искать приключения. Находит их, конечно, не сразу, но все-таки находит: пара-тройка местных молодых людей отнимает у него и дешевенькую мобилу, которую герой специально берет с собой, и пакет с выпивкой и закуской. Получив пару ударов по лицу, герой отряхивается и возвращается обратно в Киев. Зачем все это? Очень просто: вместо водки в отжатой гопниками бутылке — метиловый спирт. «Я еду по трассе и наслаждаюсь мыслью о том, что где-то из пластикового стаканчика пьет свои последние пятьдесят граммов быдло, коптившее небо. На следующий день мне так здорово работается», — делится радостью герой в финале фильма.
Забавно, но эта античеловеческая и абсолютно идиотская история нашла огромное количество пылких фанатов. «Так с ними и надо», — писали украинские интеллектуалы в своих ЖЖ и Фейсбуке. «Метод суров, но как же с быдлом и жлобами можно еще?» — спрашивали они друг друга. Вопроса о том, кто и почему назначил их духовной элитой, а других людей — быдлом, у спорщиков предсказуемо не возникало. Тем не менее отчетливый садомазохистский акцент — сперва по морде получим, а потом врагов сами убьем — оказался вполне пророческим в плане отношений будущих майдановцев с милицией и другими структурами власти.
Не отставали в поисках жлобов и люди постарше и вроде как поумнее. Киевский «Журнал культурного сопротивления» (по самоопределению, разумеется) «Шо», возглавляемый русскоязычным поэтом, лауреатом Григорьевской и еще многих российских премий Александром Кабановым, посвятил волнующей каждую украинскую душу теме жлобства целый номер. В нем предлагалось понять и оценить условного жлоба и решить, что же с ним требуется делать. О перевоспитании, замечу, речи не шло, речь шла об уничтожении или в лучшем случае выселении из прекрасного Киева и вообще с Украины.
Практически в это же время молодые украинские художники — позже их проекты вроде «Осторожно, москали», представляющие собой людей (москалей) в клетке, войдут в золотой фонд искусства «революции достоинства» — Олекса Манн, Иван Семесюк и шоумен Антон Мухарский создали целое направление украинского современного искусства «Жлоб-арт». Полупримитивистские работы «жлобистов» призваны были продемонстрировать украинскому обществу все свинцовые мерзости жизни «быдла» и «жлобов». Выставка «Жлоб-арта» пользовалась в Киеве невероятным успехом: посмотреть на изображение жизни «меньших братьев», которые вовсе даже и не братья, стремилось огромное количество продвинутой публики. Хотя что можно было бы сделать в качестве такого культурного проекта, кроме как развесить по залу зеркала? Захотел осудить чужую жизнь, посмотри сначала на собственную рожу!
За почти пятнадцать лет жизни на Украине мне так и не удалось выяснить, кто же все-таки является широко обсуждаемыми и сильно разрекламированными представителями «быдла» и «жлобов». Первоначальное — еще 1960-х годов — определение жлобов как выходцев из сел, непонятно зачем переселившихся в большой город, в 2000-е уже не работало, так что категории «жлоб» и «быдло» ушли в область морали и нравственности. И все-таки у этих понятий не было не то что четких, а хотя бы не противоречивших друг другу определений.
Жлоб говорит только по-украински. Жлоб говорит только на суржике. Жлоб не знает ни единого языка, кроме русского. Жлоб приехал с востока Украины, он же приехал с запада (в этом случае его еще можно называть «рогулем»). Жлоб вырос в Киеве и теперь не хочет ничего добиваться, а только пить пиво, потому что он жлоб. Жлоб-таксист и жлоб-политик. Жлоб мало и нерегулярно платит за работу, но жлоб же и переплачивает другим жлобам, потому что он лох и жлоб. Жлоб голосует за Януковича, потому что тот бандит, за Ющенко, потому что он такой же сельский жлоб, ну и за Тимошенко тоже, потому что она «симпатичная женщина», жлоб же идет и портит на выборах бюллетень, потому что не может выбрать себе подходящего кандидата. Жлоб хочет объединиться с Россией и он же желает всех евросоюзовских благ… Перечисление недостатков условного жлоба и приписываемых ему воззрений можно перечислять бесконечно, хотя никакого понимания ситуации и проблемы это не добавляет. Ясно во всем этом мутном потоке украинской социальной мысли было только одно: какими бы ни были жлоб и быдло по своим качествам — они всегда хуже того, кто решился сегодня о них порассуждать. И, разумеется, находятся ниже него на социальной лестнице. Более того, любые реформы, революции и прочие преобразования нужно проводить не только без учета мнения «жлобов» и «быдла», но и конкретно против них.
