Во-первых, в конфликте запрещено участвовать армии — она имеет право лишь "блокировать район конфликта" (министр обороны не может даже командовать всей операцией — это дело МВД или ФСК). Во-вторых, в операции разрешено использовать только штатное оружие МВД! Закон запрещает применять в конфликтах на территории России боевую авиацию, танки и мощную ракетную технику. Это — только для отражения внешней агрессии. Шумейко именно так и объяснил: если бы власть ввела чрезвычайное положение, нельзя было бы использовать авиацию (он мог бы добавить: а также ядерное оружие и т.д.). Поэтому предпочли в буквальном смысле слова беззаконие, не быть связанными никаким правом — не соблюдать ни Конституции, ни Закона. Но ведь никаких отрицательных эмоций эта сторона дела у интеллигенции не вызвала!
Повторяю, что здесь мы должны совершенно отвлечься от содержательной политической стороны, от того, кто виноват в том или ином столкновении. Но вот взглянуть на дело через призму права интеллигенты как раз и не могут. Вспомним страшное дело 3-4 октября 1993 г. Не будем говорить о самом истреблении людей у Останкино и в Доме Советов, посчитаем это конфликтом, в зоне которого право молчит. Но ведь есть вещи, которые страстью боя никак не объясняются. Вот они.
— Избиения и, судя по многим свидетельствам, убийства безоружных людей, уже находящихся под юрисдикцией органов власти, имеющих все ее атрибуты (форма, должностная иерархия, связь). Причем эти действия совершались вне зоны вооруженного конфликта (в подъездах жилых домов, в отделениях милиции и т.д.). Это — безусловное преступление режима. Несмотря на множество свидетельств, государство не открыло по этим случаям ни одного расследования, а высшие должностные лица, несущие прямую ответственность, были даже награждены.
Даже самые кровавые режимы в самых чрезвычайных обстоятельствах организуют перед расправой фарс военно-полевого суда и вынесение приговора.
— Привлечение к вооруженным действиям против политического противника неформальных организаций. Государство открыто предоставило "лицензии на насилие", что практикуется только криминальными диктаторскими режимами и является их главным признаком ("эскадроны смерти"). Предоставление государством средств насилия неформальным организациям для борьбы с политическим противником есть государственный терроризм. С точки зрения международного права это — тягчайшее преступление, и при его надежном выявлении даже США вынуждены жертвовать самыми надежными сателлитами.
— Тайное захоронение неидентифицированных тел погибших 3-4 октября и дезинформация общества о числе погибших.
Это — тяжелое преступление не только против права, но и против традиций, в том числе религиозных. Показателен уже сам образ действий режима: отсутствие официальных заявлений, отсутствие достаточно широких комиссий, изучавших вопрос, недоступность для общественности даже докладов ведомственных комиссий — при том, что пресса и телевидение постоянно ставили неофициальные заявления режима под сомнение.
Все эти три обвинения абсолютны, то есть могут трактоваться вне зависимости от политической позиции. Но на это интеллигенция, включая ученых-правоведов, оказалась неспособна. Возможно, по ошибке, год назад меня пригласили провести неделю в узком кругу ученых-демократов из "Московской трибуны", где каждый делал доклад по своей области. Один день выступал видный правовед из Института Государства и Права Академии наук проф. В.М.Савицкий. Он говорил о построении правового государства. Я спросил его, как можно, отвлекаясь от политической стороны конфликта, трактовать указанные выше действия режима в событиях 3-4 октября с точки зрения права. Спросил без всякой подковырки, именно как ученого. Я был уверен, что какую-то правовую трактовку юристы-демократы разработали. Профессор сказал, что он отвечать на этот вопрос не будет.
В целом, и слова, и дела выразителей образа нынешнего политического режима показывают, что носителем идеи правового общества этот режим не является. Историческая вина и этого режима, и слепо поддержавшей его интеллигенции в том, что опорочена, изгажена сама идея правового общества, само знамя, которым режим прикрывался. Россия отброшена далеко назад.
Постулат четвертый. Революция имеет целью установление в России высоких норм нравственности
Если улица не ведет к Храму — зачем она?
(Из фильма Тенгиза Абуладзе "Покаяние")
Этика и Реформация, идущие по нашей земле, неразделимы.
(А.Н.Яковлев, из речи в Ватикане)
Это кредо тоталитарного морализаторства было написано на знамени перестройки как религиозная догма. Установление приоритета нравственных ценностей — необходимое условие привлечения русской интеллигенции в любую революцию. "Архитекторы" даже сделали понятие "общечеловеческих ценностей" одним из самых боевых лозунгов. При этом быстро обнаружилось, что сам их тоталитаризм носит не рациональный, а действительно религиозный характер. Не только должны быть разрушены все улицы, ведущие куда бы то ни было, помимо Храма (вся Земля должна быть превращена в монастырь), но ведь и все остальные, "плохие" храмы, помимо Храма либеральных "демократов", должны быть разрушены. В.Селюнин в статье с многообещающим названием "А будет все равно по-нашему" излагает символ веры: "Рынок есть священная и неприкосновенная частная собственность. Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность". Вот тебе и Храм — Мамоны.
Наши нынешние интеллигенты-либералы полностью соответствуют тому выводу, которым завершает свою "Этику нигилизма" С.Л.Франк: "Мы можем определить классического русского интеллигента как воинствующего монаха нигилистической религии… Но из своего монастыря он хочет править миром и насадить в нем свою веру; он — воинствующий монах, монах-революционер. Все отношение интеллигенции к политике, ее фанатизм и нетерпимость, ее непрактичность и неумелость в политической деятельности, ее невыносимая склонность к фракционным раздорам, отсутствие у нее государственного смысла — все это вытекает из монашески-религиозного ее духа, из того, что для нее политическая деятельность имеет целью не столько провести в жизнь какую-либо объективно полезную, в мирском смысле, реформу, сколько — истребить врагов веры и насильственно обратить мир в свою веру… Кучка чуждых миру и презирающих мир монахов объявляет миру войну, чтобы насильственно облагодетельствовать его".
В походе против всех храмов, не признающих частную собственность абсолютом и самоцелью, интеллектуалы с ТВ в течение семи лет разрушают те образы, которые канонизированы в сознании нашего народа. Они делают это с глумлением, которое никак не может быть оправдано прагматической политической целью, а поднимается на уровень ницшеанского отрицания. Радикализм Ницше питался его ненавистью к существующему и его жаждой "разрушать могилы, сдвигать с места пограничные столбы и сбрасывать в крутые обрывы разбитые скрижали". Разве мы не видим, с какой страстью "архитекторы" разрушали могилы, передвигали пограничные столбы и сбрасывали разбитые скрижали — все то, на чем держалась "неправильная" жизнь миллионов людей?
Почитайте сегодня ключевые статьи демократов (Н.Амосова, И.Клямкина, А.Нуйкина и т.д.) — ведь это упрощенное переложение "Антихристианина" Ницше. Это не столько утверждение своего Храма, сколько разрушение всех чужих. Мы здесь не обсуждаем, плохи они или хороши, любой религиозный фанатик искренне верит, что его Храм лучше.
Но фанатизм либеральной интеллигенции особый. В перестройке сразу же обнаружилась ее поразительная гибкость в сфере нравственности. Одной из опасных болезней цивилизации назвал Ницше в конце прошлого века утрату интеллектуальной совести. Эта болезнь поразила "культурный слой" и состоит она в том, что либеральная элита усвоила двойную мораль. По словам философа, интеллигент привык взвешивать явления "фальшивыми гирями", и бесполезно ему на это указывать — ему не стыдно. В перестройке и реформе это позорное качество души проявилось у "демократов" в неприличных размерах.
Как это ни чудовищно звучит, ложь была включена как важнейший элемент этики перестройки и реформы. Подтасовки, подлоги и прямое вранье наполнили существенные выступления по самым фундаментальным вопросам.
Многие из тех, кого мы считали сливками общества, оказались без чести и совести. За жалкие доллаpы они обманывают согpаждан, ставя под заведомой ложью свою подпись с внушающими уважение титулами — академик, писатель, наpодный аpтист. Не будем даже поминать Ельцина, котоpый клялся, что не допустит повышения цен. Возьмем "пpоpабов" помельче.
