Вокруг хижины поднимались отвесные берега, и ни по одному из них невозможно было забраться наверх. Изгородь загона закрывала дорогу к стаду и Коттону. Единственный путь к бегству вел в противоположную сторону мимо хижины. Времени на размышление не осталось, я принял решение на скаку.
Кто-то снова зажег лампу в хижине. Дверь оставалась открытой, и сквозь нее прямоугольное пятно света падало на утоптанную площадку между хижиной и загонами. Я пересек это место на полном скаку, барабанными перепонками ощущая всю силу выстрелов, и заметил, как какой-то человек подскочил к двери и вскинул винтовку. Нырнув вниз, как индеец, и вытянувшись вдоль тела лошади, я выстрелил из-под шеи солового. С человеком ничего не случилось револьвер оказался пуст!
Когда винтовка вспорола темноту снопом пламени, я рывком вернулся в седло и, держа зубами поводья, торопливо стал набивать в барабан патроны. Казалось, выход остался только один: развернув лошадь вниз по течению, я обогнул стог сена, погрузился в темноту и помчался навстречу неизвестности.
Лошадь моя неслась галопом, когда мы оба вдруг заметили изгородь темные брусья на сером фоне, - и соловый сделал единственное, что только возможно, - он прыгнул.
Какой-то момент длился полет, потом конь ударился оземь, упав на колени, а я перелетел через его голову. Инстинктивно подогнув шею, я приземлился на плечи и перекувырнулся. Некоторое время лежал неподвижно, оглушенный, гадая, жив я или мертв. Наконец с трудом поднялся. Лошади не было видно.
Со стороны хижины раздался крик: "Держи его! Он не мог уйти!"
Послышался топот ног, я повернулся и заковылял в темноту, туда, где, если память мне не изменяла, росли вдоль ручья деревья. К счастью, хотя я и был оглушен падением, мне все же удалось добрести до цели. Там я и остановился.
Они бежали за мной по пятам и прекрасно ориентировались на местности, а я - нет. Мне очень нужна была винтовка, но она лежала в чехле, пристегнутая к седлу. У меня оставался еще револьвер, но с винчестером я чувствовал бы себя лучше. С винтовкой в руках я не боялся встретиться лицом к лицу с кем угодно.
Судя по голосам, их, наверное, собралось человек семь или восемь. Приближаясь к изгороди загона, они время от времени перекликались, правильно полагая, что я не рискну выдать свое местоположение и не стану стрелять. Сделать единственный выстрел означало навлечь на себя шквал огня. Одна пуля, может, и уйдет в небо, но восемь едва ли.
Протянув руку назад, я нащупал кусты, а слева от себя дерево. Прижавшись к нему спиной, стал обходить вокруг, каждый раз осторожно проверяя стопой то место, на которое собирался шагнуть.
Пока они шли, я умудрился преодолеть тридцать футов, все еще не теряя надежды найти укрытие. Ночь была тихой. Загон, находившийся вниз по течению, был почти таким же, как расположенный наверху. Когда они подошли к забору, где я упал, я добрался до изгороди, поставленной вдоль ручья. Нащупав жердь, обнаружил под ней пустое пространство и пролез сквозь ограду. Ручей тек где-то рядом.
Становилось светлее... скоро взойдет луна. Я вспомнил, как выглядел ручей с вершины холма. Его русло в ширину достигало пятидесяти ярдов, хотя сам ручей не превышал пяти или шести. Это означало, что я окажусь у всех на виду, темным силуэтом на белом песчаном фоне, и едва ли стрелки будут долго разглядывать столь очевидную мишень.
Если бы кто-то вздумал держать пари, то мои шансы следовало оценить как пятьдесят к одному в пользу летального исхода. Слишком много людей желали меня прикончить, и у них для этого имелись все средства. Похоже, время Отиса Тома Чэнси подходило к концу. Но я собирался заставить их заплатить за развлечение. У меня было вдоволь патронов, и я неплохо стрелял... может быть, не так хорошо, как некоторые, но довольно сносно. В качестве последнего средства я пустил бы в ход охотничий нож с таким острым лезвием, что он резал кости, как сыр.
Внезапно не более чем в двадцати футах раздался голос:
- Бад! Я думаю, он убежал. Как пить дать.
- Хватит трепаться. Это тебе только кажется. Никуда он не убежал. Отсюда некуда деться.
Позади переговаривающейся пары я заметил вдали две-три смутные фигуры. И тут мне в голову пришла идея. Раз эти двое подошли так близко, мне не удастся убежать, но если...
Выпрямившись, я поточнее прицелился в небольшую группу людей вдалеке, выстрелил и тут же бросился лицом в траву. Дальше все произошло так, как я и рассчитывал. Люди в загоне не стали задавать вопросы, кто в них стрелял, а в ответ открыли огонь, все вместе и без перерыва. Я вскочил и бросился прочь. Сделав восемь - десять шагов, скатился с обрыва и неглубокой лощиной стал бегом пробираться к хижине и загонам.
Кто-то у меня за спиной заорал:
- Не стреляйте, черт вас побери! Вы попали в Пайка!
Перезарядив револьвер, я выбрался из оврага, кончающегося за хижиной, и бросился в горы. Казалось, удача сопутствовала мне.
Но внезапно прямо передо мной на тропинке возникли всадники. Из-за криков и выстрелов я не слышал их приближения. Они спускались к хижине.
Бежать было некуда. Меня застигли посреди дороги. Луна взошла над горизонтом, а мой револьвер покоился в кобуре.
Заметив меня, всадники натянули поводья.
- Пайк, что за чертовщина у вас там происходит?
Это был Кэкстон Келси.
Глава 10
Келси принял меня за человека по имени Пайк и тем дал мне возможность принять необходимые меры. Моя кобура была пристегнута так, чтобы выхватывать револьвер поперек, слева направо, а правую руку я как раз держал на бедре. Продолжив движение руки вдоль пояса, я выхватил револьвер. На фоне темного силуэта эта операция прошла незаметно.
- Келси, - сказал я тихо, - мой револьвер нацелен тебе в живот. Я слыхал, что ты быстрый парень, но не думаю, что быстрее, чем пуля.
Келси даже не шелохнулся. Он не был дураком и не относился к числу тех, кто рискует в заведомо гиблом деле. Как, впрочем, и его спутники. Они вели себя очень спокойно, все до единого. Но знаете, кто в тот момент беспокоил меня больше всего? Та рыжая девка, Квини. На мужчину еще можно кое-как положиться, но на женщину никогда. Она с равной вероятностью может грохнуться в обморок или схватиться за револьвер, не думая о последствиях.
- Так вот за кем они гоняются. - Келси глубоко затянулся, его сигарета красной точкой зарделась в ночи. - На этот раз мы тебя отловим. Ты ведь пеший.
- Уже не пеший, Келси. Дальше я поеду на твоем вороном. Я не собираюсь стрелять, если только вы меня к этому не вынудите. И помните, что с такой дистанции уложу двоих, а то и троих, включая девчонку. - Вы, наверное, слыхали о людях, которые готовы рискнуть, продолжив сопротивление даже под дулом револьвера, но так не поступит профессионал, он слишком много знает о револьверах. В этот момент я находился от них на расстоянии пятнадцати футов, а их лошади стояли около меня. - Любой из нас может начать стрельбу, - продолжал я развивать свою мысль, - и лично мне очень приятно пустить тебе пулю в живот. Но наверняка тот, кто откроет огонь, в результате погибнет, а вместе с ним еще несколько человек, а может, и все вы. Я не люблю рисковать, но у меня нет выбора. Так что дело за вами, ребята.
- Что тебе надо?
- Бросьте ремни. Просто расстегните пряжки и уроните. Потом достаньте из чехлов винтовки и бросьте на землю.
- Кэкс, и ты дашь ему вот так просто смыться? - это произнесла Квини, она вся кипела от злости, готовая кусаться, царапаться и плеваться, дай только волю.
- Квини, - спокойно остановил ее Келси, - если ты сделаешь хоть одно неверное движение, я тебя сам убью. Человек предлагает нам сделку, а ему терять нечего, - он усмехнулся. - Кроме того, мне нравится, что у парня крепкие нервы. В другой раз мы от души позабавимся, набивая ему брюхо свинцом.
Они расстегнули и уронили ремни, потом выбросили винтовки.
- А теперь постройте лошадей в шеренгу и по очереди спускайтесь на землю, первым Келси.
Никто не жаждал стать героем посмертно, и они беспрекословно выполнили все мои требования. Когда все оказались на земле, я велел Келси подвести ко мне лошадь.
- Только будь поосторожней, Келси, - предупредил я, - не хочу, чтобы эта лошадь оказалась между нами. Если что-то пойдет не так, первым, в кого я стреляю, будешь ты... тогда посмотрим, кто кому набьет брюхо свинцом.
Получив вороного, я уселся верхом и погнал остальных лошадей в горы.
Когда компания Келси направилась вниз по тропинке, я остановился, спрыгнул на землю и подобрал пояса и оружие. Один патронташ повесил на плечи, из других по дороге вынимал патроны и перекладывал в карманы.
Выйдя из поля моего зрения, бандиты подняли крик, пытаясь привлечь внимание тех, кто внизу.
Вороной оказался отличной лошадью и шел ровно, хотя в этот день уже успел проделать немалый путь. Поднявшись в горы, я оглянулся. Свет в окне хижины продолжал гореть. Продвигаясь на запад, я все время принюхивался к ночному воздуху, стараясь различить пыль, верный признак дороги, по которой недавно прогнали коров.
