Записки о московской войне - Рейнгольд Гейденштейн

быстро образовавшееся могущество Московского князя стало внушать страх не только соседним народам, но даже и более отдаленным, и высокомерие его при таких обширных границах и великих удачах дошло до того, что он презирал в сравнении с собою всех других государей и полагал, что нет ни одного народа, который бы мог поспорить с ним  [25]  богатством и могуществом. До того времени Московские государи употребляли титул князя, прибавив к тому прозвание великий для обозначения превосходства над другими князьями, которые были под их властию; но отец Иоанна, Василий, первый захотел называться царем, названием, заимствованным из славянского перевода св. писания, которое на их языке означает короля, и хвастался, что Максимилиан Первый уже величал его этим титулом. Русский народ был приведен к христианской религии и посвящен в христианские таинства константинопольским архиепископом, некиим Василием, как указывают их летописцы и византийская история. Так как первыми учредителями религии были Греки, и так как были частые сношения между Греками и Русскими с одной стороны чрез Мизию и Иллирию, страны, занимаемые Славянскими народами того же племени, — с другой стороны чрез Киев, который соединяется через Днепр (Borysthenes) с Черным морем (Pontus Euxinus), то потому Славяне и удерживают по большой части как письмена греческие, так и обычаи, отличные, от постановлений Римской церкви; однако многое изменилось у них из этих постановлений частию от влияния времени, частию вследствие желания митрополита и других епископов угождать своему князю. У них существует немного законов, и даже почти только один — почитать волю князя законом. О князе у них сложилось понятие, укреплению которого особенно помогали митрополиты, что через князя, как бы посредника, с ними вступает в единение сам Бог, — и, смотря по заслугам их перед Богом, князь их бывает или милостивым, или жестоким. Вследствие этого они считают за долг, предписываемый верою, повиноваться его воле, как воле божественной, во всех делах, прикажет ли он постыдное или честное, хорошее или дурное; князь имеет относительно своих власть жизни и смерти и неограниченное право на их имущество. Это  [26]  обстоятельство, — что он один сохраняет во всем высшую власть, и что от него одного исходят все распоряжения, что он волен принимать те или другие решения и властен над всеми средствами для выполнения оных, что он может в короткое время собрать самое большое войско и пользоваться имуществом граждан, как своим для установления своей власти, — все это имеет чрезвычайно важное значение для приобретения могущества и для успешного ведения войн. Но если при этом увеличилась власть и могущество Московского царя, то с другой стороны тем сильнее поддерживался его жестокий и суровый образ управления. Он совершил безчисленное количество убийств, и между прочим замучил самыми изысканными пытками своего двоюродного брата Андрея, на основании каких то подозрений в мятежных замыслах, со всеми его детьми и всем родом, за исключением только одной дочери, которую он потом сосватал за герцога Магнуса; он почти совершенно истребил Новгородское знатное дворянство, которое он подозревал в расположении к брату. Где попадалось, он не щадил также простолюдинов, избивая их массами, так что иной раз попавшие ему на встречу толпы несчастных людей, умолявших его о расположении и милости, по его приказанию избивались его сателлитами, или же в большом числе утопляемы были подо льдом, которым там бывают покрыты большую часть года озера и реки. Тому, кто занимается историею его царствования, тем более должно казаться удивительным, как при такой жестокости могла существовать такая сильная любовь к нему народа, любовь, с трудом приобретаемая прочими государями только посредством снисходительности и ласки, и как могла сохраниться та необычайная верность его к своим государям. При чем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже выказывал во время войны невероятную твердость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков было вообще весьма  [27]  мало. Много, напротив, нашлось и во время этой самой войны таких, которые предпочли верность к князю, даже с опасностию для себя, величайшим наградам. Это объясняется, кроме многих других причин, между прочим и тою, о которой мы говорили выше, двояким религиозным их убеждением. Они считают варварами или басурманами всех, кто отступает от них в деле веры, даже и тех, кто следует обрядам Римской церкви, и отвращаются от них, как от какой-то язвы, считая непозволительным иметь что либо общее с ними; вследствие такого убеждения явился обычай, что всякий раз, когда князья выслушивают иностранных послов, они имеют пред собою таз с водою, чтобы ею тотчас обмыть руки, как бы оскверненные от прикосновения иностранцев. По установлениям своей религии, считая верность к государю в такой же степени обязательною, как и верность к Богу, они превозносят похвалами твердость тех, которые до последнего вздоха сохранили присягу своему князю, и говорят, что души их, расставшись с телом, тотчас переселяются на небо и наслаждаются небесным блаженством наравне с душами тех учеников нашего Спасителя, которые до конца остались тверды в своем благочестии и вере. Князья поддерживают суеверие, сколько это зависит от их власти. Они не позволяют никому ездить к чужестранным каким либо народам, не позволяют даже чужестранцам вступать с их подданными в сношения; отправляя кого либо послами, они распоряжаются так, что к каждому послу приставляют по одному сторожу, и никому из них не позволено переговариваться с кем либо без сторожа. Вследствие этого Москвитяне, ходя как бы в постоянных потемках невежества, не видев обращения других народов и не понимая вообще приятности свободы, настоящее предпочитают более лучшему, известное сомнительному. К этому присоединяется страх, любовь и забота каждого о своих близких — [28]  обстоятельство, легко ослабляющее даже и великие характеры, привыкшие к свободе. От тех, кого князь выбирает начальниками войск или крепостей, или вообще назначает на какие либо должности, он всегда держит в виде заложников жен, детей, родственников и все то, чем всего более тот дорожит. Если кто либо из таких лиц изменит ему, или если какое либо дело сделает не по его желанию, или не по его воле, он предает заложников страшным мучениям. Относительно займов, долговых обязательств и других частных сделок у них очень мало писанных законов. Есть разнообразные и жестокие наказания смертью, есть разного рода штрафы и битье батогами; все эти наказания, при безграничной власти князя, налагаются столь же часто, как мы сказали, по его произволу, сколько по заслугам; содержание в тюремном заключении они считают больше, чем штрафом или пенею, наказание же ссылкою им совершенно неизвестно.