III. ПОЛЬША ИДЕТ НА КАНОССУ: 1569–1648
Польша в эту эпоху тоже заключила мир с Римской церковью, и весьма поучительно наблюдать, как католицизм так быстро вернул себе в этом королевстве почти все позиции, утраченные им в ходе Реформации. Но сначала давайте с обычной поспешностью отметим политический фон культурной эволюции.
1. Государство
Этот период начинается с выдающегося государственного достижения. К юго-востоку от Польши располагалось Великое княжество Литовское, управляемое собственными князьями и простиравшееся от Балтики через Киев и Украину до Одессы и Черного моря. Рост русского могущества грозил Литве потерей автономии. Хотя ее греко-православное христианство во многом совпадало с российским, она неохотно решила, что слияние с римско-католической Польшей лучше сохранит ее самоуправление, чем объятия русского медведя. Сигизмунд II ознаменовал свое правление подписанием исторической Люблинской унии (1 июля 1569 года). Литва признала короля Польши своим великим князем, послала делегатов на сейм в Варшаву и признала этот сейм, или парламент, своим правительством во всех внешних отношениях; но она сохранила свою собственную религию, свои собственные законы, свой собственный контроль над внутренними делами. Население расширенной таким образом Польши составляло одиннадцать миллионов человек от Данцига до Одессы, от моря до моря. Она, несомненно, была одной из великих держав.
Смерть Сигизмунда II (1572), не оставившего наследника мужского пола, положила конец династии Ягеллонов, начавшейся в 1386 году и подарившей Польше ряд творческих королей и цивилизацию религиозной терпимости и гуманистического просвещения. Шляхтичи всегда возмущались наследственной монархией как нарушением их феодальных прав и свобод; теперь они решили сохранить власть в своих руках, сделав монархию выборной; они учредили шляхетскую республику и сделали будущих королей Польши слугами сейма. Поскольку в сейм входили не только крупные дворяне, или магнаты, но и шляхта (szlachta), или мелкое дворянство, этот план, казалось, воплощал идеал Аристотеля о правительстве, сочетающем монархические, аристократические и демократические элементы во взаимных сдержках и противовесах. Однако в контексте того времени новая конституция означала феодальную реакцию, раздробление власти и руководства, в то время как балтийские конкуренты Польши, Швеция и Россия, превращались в военное единство под влиянием наследственных монархий, имевших право мыслить поколениями. Каждые королевские выборы теперь превращались в аукцион по продаже дворянских голосов тому, кто предложит наибольшую цену среди соперничающих кандидатов, финансируемых, как правило, иностранными державами. Так французские агенты, раздавая подарки обеими руками, купили польскую корону для дегенеративного Генриха Валуа (1573) — только для того, чтобы через год он был отозван обратно и стал править Францией как Генрих III.
Избирательный сейм искупил свою вину, когда после хаотического междуцарствия выбрал королем Стефана Батори (1575). Как князь Трансильвании он уже успел прославиться в политике и войне. Его агенты в Варшаве обещали, что в случае избрания он выплатит государственный долг, положит в казну 200 000 флоринов, вернет все территории, которые Польша потеряла из-за России, и пожертвует своей жизнью на поле боя, если потребуется, за честь и славу Польши. Кто мог устоять перед таким предложением? В то время как несколько богатых шляхтичей поддержали кандидатуру Максимилиана II Австрийского, семь тысяч членов избирательного сейма выступили за Батория. Он прибыл с 2500 войсками, покорил множество сердец, женившись на Анне Ягеллон, повел армию против Данцига (который отказался признать его) и заставил гордый порт заплатить штраф в размере 200 000 гульденов в национальную казну.
Однако дворяне не были уверены, что им нравится новый король с его проницательными глазами, реалистичным умом, устрашающими усами и властной бородой. Он презирал пышность и церемонии, одевался просто, носил заплаты, а любимым блюдом сделал говядину с капустой. Когда он обратился за средствами для кампании против России, ему нехотя предоставили недостаточные запасы. Опираясь на субсидии из Трансильвании, он выступил с небольшой армией и осадил Псков, тогда третий по величине из русских городов. Иван IV, хотя и был Грозным для своего народа, чувствовал себя слишком старым, чтобы противостоять столь энергичному противнику. Он запросил мира, уступил Ливонию Польше и позволил отрезать Россию от Балтики (1582). После смерти Ивана (1584) Баторий предложил Сиксту V завоевать всю Россию, объединить ее с Польшей, изгнать турок из Европы и привести всю Восточную Европу к папскому повиновению. Папа не стал возражать, но во время кропотливых приготовлений к этому крестовому походу Батория умерла (1586). Когда он перестал ее беспокоить, Польша признала его одним из своих величайших королей.
После года переговоров Сейм передал трон Сигизмунду III, который, будучи наследником шведской короны, мог объединить две страны, чтобы контролировать Балтику и сдерживать экспансию России. Половина его правления, как мы видели, была потрачена на тщетные попытки установить в Швеции свою власть и католическую веру. Внезапная смерть Бориса Годунова (1605), ввергнувшая Россию в беззащитный хаос, дала Сигизмунду еще одну возможность. Не советуясь с сеймом, он объявил о своей кандидатуре на московитский престол и двинулся с армией в Россию. Пока он два года осаждал Смоленск, его полководец Станислас Жолкевский разбил русских под Клушино, дошел до Москвы и убедил русских дворян принять сына Сигизмунда Ладисласа в качестве короля (1610). Но Сигизмунд отверг это соглашение; царем должен быть он, а не его сын. Взяв наконец Смоленск (1611), он двинулся к Москве. Он так и не дошел до нее, потому что зима застала его врасплох. Его неоплачиваемые солдаты взбунтовались, и в декабре 1612 года, за два века до Наполеона, его армия в беспорядке и страданиях отступила из России в Польшу. Все, что осталось после дорогостоящих походов, — это владение Смоленском и Северском и сильное вливание польского влияния в русскую жизнь.
Остаток правления Сигизмунда был чередой разорительных войн. Союз с Габсбургами вовлек его, к удовольствию императора, в дорогостоящую борьбу с турками, в которой Польшу спасло только мастерство ее генералов и храбрость ее войск. Густав Адольф воспользовался тем, что Польша была занята на юге, и вторгся в Ливонию; а Альтмаркский мир (1629) оставил Швецию хозяином Ливонии и Балтийского моря. Сигизмунд умер сломленным человеком (1632).
Сейм передал корону его сыну, так как Ладислав (Владислав) IV, тридцати семи лет от роду, проявил себя как полководец и завоевал много друзей своим откровенным и веселым характером. Он оскорбил Папу Римского, проявив терпимость к протестантизму в Польше и греческой православной
