Кошмарик спрятал гитару в чехол, а Володя спросил:
- Скрипку мне с собою брать?
- На черта она нужна? Пусть про запас лежит. У нас же пленка есть довольно!
Через пять минут мотор Ленькиного стального чудовища надсадно рявкнул, затарахтел, и ребята покатили по двору. Володя вспомнил, как кисло и противно было на душе, когда он ехал в "Ниве" с братвой "на дело". Сравнив то настроение с теперешним, взлетевшим на орлиных крыльях надежды, что обретет надежную защиту, Володя подумал: "Вот как в этой жизни получается: вчера ты ныл, и весь мир казался тебе большой помойкой, а сегодня - ты весел, ты - на коне, а потому и жизнь преобразилась. Неужели все дело в нас, а не в обстоятельствах?"
Ехать пришлось к черту на кулички - аж к Нарвским воротам! Там, свернув на одну из улочек, Кошмарик ловко вписался в узкий проезд между домами и затормозил уже во внутреннем дворе, рядом с входом в подвал. Едва мотор затих, Володя сразу понял, что они у цели: откуда-то снизу, точно из-под земли, из самого ада, неслась тяжелая, как кувалда, "железная" музыка.
- Черт, опоздали! - с досадой сказал Кошмарик. - Сейчас втык получу от чифа...
Репетиционный холл представлял собой подвал, но подвал сухой и просторный. Несколько софитов выхватывали из полумрака подиум с четырьмя-пятью людьми, погруженными в творение музыки. Их фигуры, точно привидения, качались в клубах табачного дыма. Кто-то заметил вошедших и мелодия затихла.
- Ленька, такой да растакой ты раздолбай! - прокричал парнишка, сидевший за синтезатором. - Еще раз опоздаешь, выгоню из группы!
- Все, последний раз, последний раз, май диа чиф*! Мотор забарахлил в дороге. В следующий раз на метро поеду. И мне, мужики, ещё минут на двадцать нужно будет вас отвлечь. Дело у нас с друганом крутое есть к господину Лопушанскому. Поможешь, Роман Петрович?
* Мой дорогой шеф (англ.).
- Ну, чего тебе? - хмуро отозвался серьезный парень в очках лет семнадцати на вид, как определил Володя, сидевший в углу за столом, уставленным целой баррикадой пультов, микшеров, приборов.
Ленька и Володя подошли. Кошмарик представил юноше Володю, и инженер, не выпуская изо рта сигареты, лишь кивнул ему.
- Роман Петрович, есть у нас здесь пленочка одна, - заговорил Кошмарик тоном подхалима и подлизы, - поставь её на маг хоть на полминуты.
- Полминуты - это много, - шепнул Володя.
- Ничего, потерпим. Роман Петрович должен знать, с чем имеет дело.
Роман Петрович молча, с хмурой миной взял кассету, сунул её в магнитофон - звук скрипки, усиленный мощными динамиками, заполонил все подвальное пространство.
- Все, все! Не надо больше! - чуть ли не закричал Володя и даже руку протянул к магнитофону, словно пытаясь остановить его, - уж больно стало страшно, он вспомнил смерть Переделко.
Инженер выключил магнитофон, недовольно усмехнулся:
- Нервный у тебя какой-то друг, Леня. Ну, чего ты хочешь от меня?
- Роман Петрович, - снова заюлил Кошмарик, - ты, я знаю, все можешь, Кулибин, прямо...
- Короче.
- Можно и короче. На этой пленочке, кроме звука скрипки, ещё один звук записан - неслышимый.
- Что за чушь! - фыркнул Кулибин.
- Не чушь, - стушевался Кошмарик, - Вовчик сейчас тебе лучше объяснит, - и толкнул Володю в бок.
- Понимаете, - заговорил взволнованно Володя, боявшийся, что все дело сейчас пойдет насмарку и никаких миниатюрных генераторов сделать не удастся, - на пленке на самом деле записан звук... инфразвук, пятнадцать колебаний в секунду. Его мы не слышим.
- Знаю без тебя, что мы можем слышать, а что - нет, - совсем уж грубо обрезал Роман Петрович. - Значит, ты хочешь оставить только частоту, находящуюся ниже отметки в пятнадцать герц?
Володя так и поразился прозорливости Кулибина и согласно закивал:
- Да, все верно! Получится ли это?
- У нас все получится, - с чувством огромного уважения к самому себе сказал инженер и стал нажимать какие-то кнопки, дергать рычаги. - Что ж тебе, на всей пленке с самого начала только твой инфразвук оставить?
- Да, с самого начала.
- Ждать придется, - как в магазине или какой-нибудь конторе заявил Роман Петрович. - Ты бы, Леня, чтобы ребята тебя не ждали, делом бы занялся. Через сорок минут приходи за своими пятнадцатью герцами.
Кошмарик побежал на подиум, стал пристраивать к "Фендеру" шнур, а Володя остался рядом с Кулибиным. Он словно всеми порами своего тела ощущал присутствие в полутора метрах от себя силы, которая через сорок минут будет подчинена ему, как покорный джин, живущий в бутылке. Воспользовавшись таинственной, страшной силой инфразвука, Володя, обычный слабый четырнадцатилетний мальчишка, становился могущественным... так же, как Кошмарик и как тот сумасшедший коллекционер.
Сорок минут текли долго, почти вечно - как течет с древних гор какая-нибудь река. Володя смотрел на играющего Кошмарика и понимал, что его приняли в этот коллектив, наверное, только потому, что он являлся обладателем прекрасной гитары. Видно, кто-то научил Кошмарика трем аккордам и ему на подиуме доставляла удовольствие лишь возможность покрасоваться с дорогим инструментом. Володя слушал его игру и думал: "Вот, гляди-ка, тоже хочет властвовать, покорять сердца каких-нибудь дур девчонок, а сам-то и не умеет ничего. Ему без генератора не обойтись. А я бы смог?"
Сорок минут истекли. Похоже, и Кошмарик догадался об этом, потому что, резко прекратив игру и сняв гитару, сбежал с подиума.
- Ну, как дела, Роман Петрович? - подбежал он к инженеру.
- Возьми свою кассету, - протянул ему пленку Кулибин.
Но Кошмарик взмолился:
- Нет уж, Роман Петрович, ты нам покажи, что у тебя получилось! Поставь кассетку!
- Что я тебе покажу, кретин?! - взъерепенился инженер, понимавший важность своего положения в группе. - Ноль? Пустоту? Ты ведь даже и не услышишь ничего!
- Роман Петрович, мне и не надо ничего слышать! - молил Кошмарик. Мне бы почувствовать эту самую... ну, пустоту! Ну, что тебе стоит?
- Слушай свою пустоту, тормозила! - со злостью вырвал кассету инженер и врубил её в магнитофон.
Музыканты не играли. Посмеивались и покуривали, поглядывали в сторонку инженерского пульта, плохо понимая, что нужно их собрату от их "технического центра" - Романа Петровича. Володя так и замер, напрягся. Ему было страшно услышать инфразвуковую пустоту, но проверить силу своего оружия ему очень хотелось. Кошмарик тоже замер рядом с ним и даже приоткрыл рот, полагая, что таинственные волны, видно, лучше проникнут в него через это природное отверстие. Но ничего не происходило.
- Мужики, мы играть сегодня будем? - раздался чей-то тоскливый вопрос. - Хорош вам там тащиться от не поймешь чего...
- Да, только башка разболелась что-то... - сказал другой.
- Слушай, - заметил третий, - какая-то сегодня у нас духота здесь, тяжело как-то. Дверь давай откроем!
- Да, - уже почти прокричал кто-то из музыкантов, - скорей дверь открой! Открой! А то придавит нас здесь сейчас! Гляди, потолок на нас надвигается!
Володя тоже увидел, что потолок подвала стал наваливаться, надвигаться, до него уже было полметра, вот он уже прижался к его голове...
- Выключи магнитофон! - дико закричал он, бросаясь к инженеру, почему-то качавшемуся на табурете - вот-вот упадет. Он сам нашел клавишу остановки ленты и нажал на нее, и потолок медленно поплыл наверх.
- Ну как? - спросил он тихо у Кошмарика спустя пять минут.
Ленька стоявший с открытым ртом, точно его шмякнули пыльным мешком из-за угла, пролепетал:
- Генератор ништяк. Теперь мы с тобой, Вовчик, самые крутые ребята в мире. Ты это осознал?
- Осознал! - проговорил счастливый Володя, хотя голова у него болела страшно.
Постепенно пришли в себя и музыканты.
- Мужики, - ватным голосом спросил барабанщик, - а что это было, а?
- С потолком-то? - весело спросил Кошмарик, поднимаясь на подиум и убирая свой шикарный "Фендер" в чехол.
- Ну да. Он же на нас ехал.
- Меньше травки курить надо, братва, и помещение проветривать почаще, - назидательно заметил Ленька, забрасывая гитару за спину. - Ладно, вижу, вы сегодня лабухи плохие. Следующая репетиция у нас когда?
Когда вышли во двор и направились к мотоциклу, Ленька задорно спросил у Володи:
- Ну как, Вовчик? Срезали лишние частоты?
- Срезали! - кивнул Володя. - Самая нужная частота осталась!
12
ЭРА МОГУЩЕСТВА ДЛИНОЮ В ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ
Попробуйте отыскать подростка тринадцати - четырнадцати лет, который думает о себе с уважением. Да и откуда этому взяться, если его со всех сторон, как враги крепость, обступают очень умные учителя, родители, постоянно заставляющие делать то, что он делать не желает, вообще все взрослые. Мальчишка годом постарше уже вызывает у него подозрительность - а не умнее ли он, не сильнее ли? Тут и начинается разлад с миром, и по-настоящему счастливым подросток способен чувствовать себя лишь в кругу равных, а ещё лучше - рядом с младшими. Отлично, если есть младший брат, над которым можно выказать свое превосходство, чтобы как-то примириться с враждебной и пугающей действительностью. Ох, и тяжело подросткам!
