- Через десять секунд будет вам музыка. Из "Белоснежки и семи гномов" годится?
Покончив с конвертами, подписываем свидетельства о полете международного экипажа на борту орбитального комплекса. Оно гласит:
"Настоящим удостоверяется, что в соответствии с соглашением о сотрудничестве между странами - участницами программы "Интеркосмос" в период с 26 мая по 3 июня 1980 года на борту орбитального комплекса "Салют-6" "Союз-35" - "Союз-36" выполнен полет международного экипажа в составе граждан СССР и ВНР, в ходе которого проводились исследования в интересах науки и народного хозяйства. Члены международного экипажа - космонавты..."
Расписываемся на 20 таких свидетельствах. По одному достанется каждому из нас. Мой экземпляр в память об этом полете займет свое место на стене рабочего кабинета - рядом со свидетельством о первом в истории международном космическом полете по программе "Союз" - "Аполлон"...
Берци теперь предстоит вести телерепортаж для соотечественников, и он не может скрыть некоторого волнения.
- Берталан,- просят для начала с Земли,- продемонстрируйте нам, как вы плаваете в невесомости.
Берци с удовольствием выполняет это пожелание - плавает, кувыркается, крутит сальто. Бела Мадьяри, наблюдающий пируэты на огромных ЦУПовских телеэкранах, спрашивает:
- У вас что, на борту холодно и ты греешься унтятами?
- Просто они ему очень приглянулись,- отвечаю за Берци. - Вот он и не расстается с ними. А на мне обычные полетные туфли.
- У нас здесь 25 градусов,- объясняет Берталан. - А унтята мне с первого дня понравились - очень мягкие, двигаться в них очень удобно, а туфлями еще заденешь что-нибудь...
- Опасается окно высадить,- комментирует Рюмин.
- Вот именно, а в унтятах, если и толкну кого невзначай, не больно,- на полном серьезе поясняет Фаркаш.
- А синяков у тебя нет?
- Пока нет, надеюсь, и в оставшиеся двое суток обойдется без столкновений...
Берци рассказывает о своих впечатлениях, о том, как выглядит отсюда наша планета, его родная Венгрия.
Пока Берталан красовался на экране, взвесив все "за" и "против", единодушно решаем подвергнуть его гусарские усы косметической операции, то есть просто подстричь. Тем более что в нашей насыщенной программе образовалось небольшое "окно". Отлавливаем брыкающуюся "жертву" (благо не очень сопротивляется), тащим к креслу, фиксируем, чтобы не уплыла. Обреченный Берци уже, видимо, смирился с насилием, и мы теперь можем спокойно подбирать парикмахерский инструмент. Первым делом вооружаемся пылесосом, без него в космосе не обходится ни одна подобная операция. Как признанного всеми нами специалиста по уборке станции, назначаем Попова ответственным за этот снаряд. У Рюмина работа более квалифицированная - ему орудовать ножницами, да не какими-нибудь, а самыми большими из тех, что есть на станции. Длиной они сантиметров под тридцать. Этим инструментом мне довелось резать стальной лист, чтобы изготовить дополнительные кассеты для кинокамеры...
Дружно набрасываемся на несчастного Берци. Конечно, для полного сервиса не хватает белых крахмальных салфеток, халатов, но в целом мы действуем как заправские цирюльники. Я держу клиента за голову обеими руками, Валерий угрожающе водит перед лицом могучими лезвиями. На мгновение отвлекаюсь от клиента, тянусь рукой к кнопке дистанционного управления кинокамерой, чтобы запечатлеть эту картину.
Хищно щелкают ножницы, и Берци провожает скорбным взглядом уплывающие в пылесос волосинки. Черновая обработка окончена, и теперь я маленькими ножницами пытаюсь придать оставшейся растительности форму усов.
Берци как будто успокоился. Видимо, понял, что перед ним квалифицированные мастера-брадобреи, да и у инструмента моего не такой уж страшный вид.
- Не волнуйся, целы твои усы, даже красивее стали. Когда вернемся на Землю, твоя Анико и не заметит ничего, если только мы ей кинофильм не покажем...
Берци доволен таким исходом: и слово сдержал, и при усах остался. Теперь на радостях он и сам решил выступить в роли космического парикмахера. Есть добровольцы? Мне еще рановато - перед самым стартом навестил парикмахера. Может, Валерия заставить: давно ведь на орбите?
Тот соглашается, но изображает, что очень напуган предстоящей операцией. Только мы уже опытнее: мигом скручиваем его, сажаем в кресло. Берци с ножницами наперевес мечется вокруг Валерия, Леня с великолепно отработанной реакцией поглощает пылесосом клочки волос. Под общий хохот снимаем эту сцену на пленку. Немногие могут похвастаться прической, сделанной на околоземной орбите, где каких-нибудь 20 лет назад и менее сложные вещи были проблемой!
ГЛАВА IX
ПРОФЕССИЯ: КОСМОНАВТ
"Разминайтесь в нужных частотах!". - Вопросы для "Опроса". - Циркуляр для "господ инженеров". - Экзаменационные страсти. - Человек или автомат. На борту - порядок!
Крутит наш комплекс виток за витком, сменяются на борту день и ночь, но лишь металлические шторки на иллюминаторах создают иллюзию ночи. Только 20 минут в течение времени витка за бортом темно. Это уже кое-что, в первые дни на орбите солнце вообще не заходило за горизонт.
Утром я спустился в "Союз-35", чтобы продолжить подготовку корабля к нашему возвращению. Кстати, я не оговорился - действительно спустился, если под спуском иметь в виду перемещение в направлении к центру Земли. Ведь станция с пристыкованными к ней кораблями плыла тогда, вытянувшись в струнку к поверхности планеты. Это так называемый режим гравитационной стабилизации, ранее неизвестный, никем не предсказанный, открытый совсем недавно в ходе первой длительной экспедиции на "Салюте-6". Повинуясь законам небесной механики, станция в таком положении - строго вертикально - постоянно, по мере своего вращения вокруг планеты, поворачивается (относительно, скажем, стороннего неземного наблюдателя) и всегда остается обращенной "торцом" к земной поверхности.
Авторами и исполнителями этого динамического режима стали космонавты Юрий Романенко и Георгий Гречко - первый основной экипаж "Салюта-6". Поначалу, занявшись природоведческими и народнохозяйственными наблюдениями, они испытывали трудности. Из-за вращательного движения комплекса вокруг центра масс получалось так, что интересовавшие их объекты либо уплывали из иллюминатора и надо было то и дело менять позицию, либо вовсе исчезали из поля зрения.
Тогда экипаж и предложил для подобной работы, а также для технологических экспериментов, которым мешают всевозможные ускорения станции из-за двигателей ориентации, режим гравитационной стабилизации. Его открытие - пример неожиданностей, подстерегающих специалистов даже в такой классической, устоявшейся дисциплине, как небесная механика. А ведь, казалось бы, могли же предвидеть такой режим ученые-баллистики, умеющие решать куда более сложные задачи...
Нечто похожее произошло и со мной, когда я впервые стартовал в космос на "Союзе-6". Я не мог тогда сориентировать корабль по звездам, потому что не был в состоянии определить свое собственное положение в аппарате. Разумеется, в нем царила темнота, этого было достаточно, чтобы потерять представление, где "низ" и "верх", где "стены" и "потолок". На Земле точное представление об ориентации в направлении "верх-низ" дает сила тяжести, а в космосе этот привычный компас отказывает. Как ни странно, это открытие было неожиданностью...
Я в "Союзе-35", далеко от орбитальной станции, но прекрасно улавливаю, когда "Днепры" приступают к утренней физзарядке: станция вибрирует, особенно это заметно, если кто-то начинает растягивать амортизаторы для тренировки рук. Вроде бы что значат каких-нибудь 50-70 килограммов по сравнению с тоннами массы орбитального комплекса! Тем не менее наш дом раскачивается, и ощутимо. Страшного ничего нет, важно только растягивать амортизаторы с частотой, отличной от частоты колебаний, присущих самой станции, как и любой другой конструкции, чтоб не возникала опасность резонанса, прогрессирующих колебаний комплекса...
Пока "Днепры" завершают свой утренний туалет, прикидываю, как лучше выполнить всю запланированную на день программу. До отбоя еще далеко, хотя бодрствуем мы целых 16 часов - это по написанному режиму, на самом деле мы спим, как правило, не более 5 часов в сутки.
Собственно, "полезная" работа - научные эксперименты, наблюдения занимает 6-8 часов, остальное время уходит на всевозможные обслуживающие операции. Для нас, экспедиции посещения, сделали исключение, разрешив отбой не в 23 часа, как у основного экипажа, а в полночь.
Сегодня дежурный оператор ЦУПа спросил, в каком объеме уже выполнена, по нашим оценкам, программа научных экспериментов. Пришлось подвести приблизительные итоги. Вышло, что процентов 80-85 запланированных дел мы уже осилили.
Систематически контролируя ход нашей работы, ЦУП старается не дергать по пустякам, не отвлекать экипаж, не сбивать с ритма: короткий обмен информацией, уточнение задания, консультации - вот и все. Есть у нас и эксперименты, вовсе не требующие радиообмена. Вот, например, эксперимент "Опрос". На мой взгляд, весьма важный и для сегодняшней космонавтики, а тем более для будущих длительных полетов, в том числе и в дальнем космосе. Впрочем, предмет "Опроса" - изучение психического состояния космонавтов важен и для обычной деятельности людей.
