Смотрите, что получалось: Константин стал императором. А вот жена его, согласно «Закону о престолонаследии», императрицей не являлась! Их дети наследниками быть не могли. Тупик. Конечно, будь на месте Константина человек, подобный Петру I, он мог бы наплевать на все эти тонкости с высокой колокольни. Но тогда эти ребята и не играли бы в такие игры.
Так в чем причина этих хитросплетений? Историк Михаил Сафонов полагает: «Важнейшую роль в создании межцарствования сыграла вдова Павла, стремившаяся завести династическую ситуацию в тупик, единственным выходом из которой могло бы стать провозглашение ее императрицей…». Альтернатива – возведение на престол младшего сына Михаила.
В общем, версий немало. И каждая имеет свои аргументы «за» и «против». Объединяет их одно: кружок консерваторов, группировавшийся вокруг Марии Федоровны, стремился любыми средствами помешать восшествию на престол Николая. Почему? Крутой он был человек. Чувствовали эти люди: при Николае не забалуешь. (Заметим, так оно и вышло). Довольно быстро многие, в том числе и всесильный при Александре Аракчеев, были задвинуты в отставку. Но, как мы увидим, если не личных, то своих политических целей они все-таки добились.
Но при чем здесь декабристы? А вот тут-то начинается самое интересное…
4. Высокие связи бунтарей
Стоит только посмотреть на родственные связи зачинателей движения декабристов – впору за голову схватиться. Как-то очень уж они связаны именно с кругом друзей и приближенных Марии Федоровны. Возьмем князя Сергея Трубецкого, на чье загадочное поведение я не раз обращал внимание. Так вот, он был одним из близких друзей президента Академии художеств Петра Оленина, который, в свою очередь, был весьма влиятельным человеком в том самом кругу консерваторов. Кроме того, в окружении декабристов фигурируют сыновья личных секретарей Марии Федоровны – Артемий Вилламов и Сергей Нелединский-Мелецкий. В само общество они не лезли, но крутились возле него. Их подлинное влияние на события так и не установлено.
Вспомним к тому же, что первоначально декабристы являлись, говоря современным языком, крайними национал-патриотами. Ведь первый раз мысль об убийстве царя пришла им в голову именно когда император, как они думали, изменил национальным интересам России: эти сведения им доставил Сергей Трубецкой. Как хотите, но это очень напоминает циничную политическую игру. Серьезные дяди наверху знают о том, что возникло некое тайное общество. Им «вбрасывают» нужную идею и смотрят, что получится. Возможно, столь бурная реакция напугала тех, кто претендовал на роль кукловодов. Потому-то Союз спасения быстренько свернули. А декабристы стали эволюционировать «влево» под влиянием уже совсем иных идей.
А как же освобождение крестьян? Ну, во-первых, консерваторы могли относиться к таким идеям как к безопасной блажи. Мало ли о чем молодые люди мечтают… Молодо-зелено. К тому же и среди приверженцев Марии Федоровны не существовало полного единодушия. Были там сторонники Никиты Панина, которого можно назвать первым русским «либеральным империалистом». Его взгляды почти точно повторяются в уставе Ордена русских рыцарей: нужно строить мощную империю, но крестьян необходимо освободить.
Нельзя пройти мимо еще одной очень странной структуры: масонской ложи «Избранного Михаила».
– Вот, приехали! – воскликнет ехидный читатель. – Обещал ведь автор про масонов речь не заводить, а все туда же!
Еще раз повторяю: масонские ложи были общепринятой формой общественной организации, клубами единомышленников. Вот и все. Но в ложе «Избранного Михаила» собрались весьма интересные персонажи. Например, Гавриил Батеньков. Тот самый, кто обещал Бестужеву-Марлинскому невероятную карьеру в случае активного участия в перевороте. Сюда же входит друг Пушкина Вильгельм Кюхельбекер, который, покрутившись среди декабристов на заре движения, потом исчез, чтобы внезапно возникнуть на их горизонте снова – перед самым переворотом. Можно еще назвать адъютанта Милорадовича Федора Глинку, который «сливал» декабристам информацию о положении дел в высших эшелонах власти. Но ведь он мог гнать информацию и в обратную сторону! Сергей Трубецкой тоже был близок к этой ложе. И в ней же состоял Н. Кусов, директор Российско-Американской компании…
Интересное, в общем, кино получается. Кстати, возможно, эти связи – одна из причин, по которой Александр I, узнав в 1821 году о деятельности общества, не посмел никого тронуть.
Можно предположить следующее: первоначально декабристские организации возникли если не с подачи, то при доброжелательном нейтралитете кружка Марии Федоровны. Возможно, «кружковцы» рассматривали их как своего рода кадровый резерв. Молодые, политически активные… Пускай пока поговорят о свободе. А там видно будет.
Потом ситуация изменилась. Александр вроде бы отказался от своих реформистских планов. И заговорщики стали не нужны. До поры до времени.
Но движение декабристов, казалось, медленно загнивающее, возродилось благодаря Пестелю и Рылееву. И оппозиционная группировка решила на всякий случай прибрать их к рукам. Связь поддерживалась прежде всего через Российско-Американскую компанию. Это косвенно подтверждает тот факт, что более года на квартире Рылеева (можно сказать, в офисе компании) собирались заговорщики, которые, кажется, вообще не знали, что такое конспирация. А тот же Н. Кусов даже не поинтересовался, что за сборища происходят у его управляющего делами. Более того, в середине 1825 года компания за отличную работу премировала Рылеева енотовой шубой ценой в 900 рублей. Хоть убейте – не могу понять, когда он успевал работать…
Высокие покровители, скорее всего, не знали о далеко идущих планах Рылеева. Сергею Трубецкому, который очень уж смахивает на «их человека», всегда казалось, что он все знает и все понимает. Возможно, он и сообщал своим друзьям: «все под контролем». А его во многие тонкости просто не посвящали.
А может, о планах Рылеева и знали, но считали их блажью. Полагали, что сумеют вовремя остановить расшалившуюся молодежь. Да только вот играть с людьми, подобными Пестелю и Рылееву, – это играть с огнем. К концу 1825 года «люди сверху» думали, что контролируют Общество. А это было уже не так. Рылеев играл в собственную игру. Но оппозиционеры этого не знали. Они хранили общество как последнее оружие – на крайний случай.
Но и этим не исчерпываются таинственные связи декабристов. Мельком уже упоминалось об их контактах с руководителями польского националистического движения. Пик этих контактов пришелся на 1825 год. Вели его в основном представители Южного общества – в силу чисто географических условий. Но были пересылки и с Петербургом. Сенатская комиссия достоверно установила связь с декабристами как минимум семерых членов польского Сената: панов Солтыка, Гржимайло, Плихты, Кожуховского, Дембровского, Прондизинского и Кржижановского. Но это что! В подозрительных связях с заговорщиками замечен и адъютант самого Константина Павловича Мицельский. Информация эта далеко не полна – впоследствии благодаря тому же Константину заговорщикам удалось уйти от наказания.
Как показывал Пестель, обсуждался такой план: поляки должны были выступить в 1826 году одновременно с декабристами и – что самое смешное – нейтрализовать, а в случае необходимости ликвидировать Константина! Вот вам, как говорится, и вся любовь.
Переговоры не привели к договоренности. Поляков подвел совершенно запредельный гонор. Чуть ли не с не первой встречи паны с азартом начали делить шкуру неубитого медведя и прочерчивать границы будущей независимой Польши. В итоге если и не совсем поругались, то расстались довольно холодно.
Но «влияние с запада» этим не ограничивается. Даже поверхностное знакомство с биографиями участников движения удивляет следующим: что-то уж больно много было в нем воспитанников иезуитских колледжей. Вот далеко не полный список: М. Орлов, С. Волконский, В. Мусин-Пушкин, В. Давыдов, Ф. Толстой, М. Лунин, А. Корнилович, А. Гангеблов, М. Лаппа, А. Барятинский, В. Голицын, Д. Искрицкий, А. Суворов, П. Свистунов, братья Вадковские, братья Поджио… По мнению историка Семеновского, именно ученики иезуитов составили костяк «Ордена русских рыцарей».
Конечно, это можно объяснить и с чисто житейской точки зрения: в провинции с учебными заведениями было сложно. А в иезуитских колледжах учили хорошо, добротно и, что ценно, бесплатно. Но, однако же, – тенденция… Уж чем никогда не были учебные заведения иезуитов – так это благотворительными учреждениями. Они воспитывали людей для своих целей, которые не менялись со времен Игнатия Лойолы: для экспансии католицизма. В самом католицизме нет ничего плохого. Но как-то так всегда исторически получалось, что вслед за иезуитами на русскую землю двигалась куда менее приятная публика.
Не стоит, конечно, считать иезуитские колледжи эдакими «разведшколами», в которых готовили папских агентов. Все-таки времена на дворе стояли уже не те. Но несомненно, там воспитывался определенный стиль мышления и прививались определенные ценности. Детей приучали к тому, что есть некая «сверхидея», которая выше интересов родной страны. И для достижения ее все средства хороши. А уж какая это идея – вопрос другой.
