Одновременно Ставка скоординировала усилия фронтов. Проанализировав отданные приказы, она установила, что если Юго-Западный фронт перейдет в наступление 18 декабря, то он, как уже говорилось, явно будет отставать на 100 км от смежного с ним крыла Западного фронта. При этом левый фланг 10-й армии мы как бы сами подставляли под удар противника с направления Мценска. Поэтому Ставка предложила маршалу С. К. Тимошенко «ускорить срок наступления правого фланга Юго-Западного фронта»[79]. В соответствии с полученными указаниями Тимошенко приказал 61-й армии частью сил перейти в наступление 16 декабря, то есть на два дня ранее. Для этого была сформирована подвижная группа во главе с генералом К. И. Новиком.
Обращает на себя внимание темп, с которым надлежало наступать армиям правого крыла Западного фронта: Ставка установила его в пределах 10–15 км в сутки, а Жуков увеличил до 20–25 км в сутки, то есть почти вдвое[80], хотя в тех условиях достичь таких темпов практически было невозможно. В принципе это подтверждалось и ходом предыдущих боевых действий, когда на правом крыле фронта войска наступали со средним темпом до 6 км в сутки, а на левом — до 10 км. Видимо, у командования Западного фронта стали преобладать малообоснованный оптимизм в оценке возможностей своих войск и явная недооценка противника. Это уже был тревожный симптом.
В тот же самый момент ряд важных решений приняло и Верховное главнокомандование вермахта. 16 декабря Гитлер отдал приказ войскам группы армий «Центр» «держаться до последней возможности, чтобы выиграть время для улучшения транспортного сообщения, подтягивания резервов, эвакуации техники и оборудования тылового рубежа. Все имеющиеся силы должны быть отправлены на Восточный фронт; у военнопленных и местного населения отобрать зимнюю одежду, на оставляемой территории уничтожать жилые дома»[81].
Параллельно с этим фюрер отдал распоряжение командующему армией сил резерва генералу Ф. Франку сформировать из своих войск четыре с половиной дивизии для отправки на Восточный фронт. Еще пять дивизий он приказал перебросить с запада, а четыре дивизии высвободить на Балканах, где решение оккупационных задач он возложил на союзников — болгар и итальянцев[82]. Военно-воздушным силам надлежало немедленно выделить четыре бомбардировочные авиационные группы, группу истребителей-бомбардировщиков и пять транспортных групп для действий в составе 8-го авиационного корпуса, поддерживавшего войска группы армий «Центр»[83].
Приняв решение любой ценой удержать фронт, Гитлер 16 декабря пришел к выводу о необходимости заменить как командующего сухопутными войсками Браухича, так и командующего группой армий «Центр» фон Бока, которые, по его мнению, не смогут справиться с кризисной ситуацией[84].
Анализ этих решений показывает, что Верховное главнокомандование вермахта только к середине декабря осознало всю степень опасности, нависшей над группой армий «Центр». Лишь спустя 12 дней после начала контрнаступления советских войск под Москвой оно убедилось, что их действия привели не к тактическим прорывам местного значения, а к прорыву стратегического масштаба. В итоге создалась угроза разгрома самой крупной стратегической группировки вермахта. Острота положения усугублялась тем, что ее соединения могли осуществить отход, только бросив тяжелое вооружение, а без него немецкие войска оказались бы не в силах удержать те тыловые позиции, на которые они отходили. Выход из создавшегося положения Гитлер видел в одном: «Заставить войска оказывать фанатичное сопротивление на занимаемых позициях, несмотря на вклинение противника на фланги и выход в тыл»[85]. Только так, по его мнению, можно было выиграть время до подвоза резервов из самой Германии и с запада. Лишь после того, как прибывшие резервы займут отсечные и тыловые позиции, представится возможность подумать и о том, чтобы отойти на новые рубежи. Гитлер считал, что в сложившейся обстановке это единственно приемлемый вариант.
Впрочем, объективно оценивая состояние и возможности сопротивления группы армий «Центр», следует отметить, что с сокращением линии фронта положение немецких войск несколько улучшилось. В самом деле, если к началу контрнаступления оперативная плотность германских соединений перед правым крылом Западного фронта составляла 12,6 км на дивизию, а перед смежными крыльями Западного и Юго-Западного фронтов — даже 32,1 км, то к 16 декабря она достигла соответственно 8,6 км и 18,1 км[86]. Иначе говоря, к рассматриваемому моменту плотность 3-й и 4-й танковых групп увеличилась в 14 раза, а армейской группы Гудериана — в 1,8 раза. Вот почему войска группы армий «Центр» имели реальную возможность вести упорную оборону и оказывать достаточно активное сопротивление наступавшей Красной Армии. Оттого и требование Гитлера к войскам оказывать фанатичное сопротивление на занимаемых позициях выглядит вполне обоснованным, так как оно соответствовало сложившейся обстановке и боевому потенциалу немецких войск.
Гитлер, сняв фон Браухича с поста главнокомандующего сухопутными войсками, сам решил встать во главе сухопутных войск и лично осуществлять руководство всеми мероприятиями по спасению Восточного фронта. Этот факт в советской историографии, впрочем, и в американской тоже, всегда интерпретировался преимущественно в уничижительном тоне. Вот только один пример: «…Гитлер еще более расширил полноту своей диктаторской власти, стараясь этим подчеркнуть, что его личная гениальность позволит исправить ошибки неспособных фельдмаршалов и генералов»[87].
К слову сказать, авторы таких трудов забывали напомнить своим читателям, что И. В. Сталин был не только Верховным главнокомандующим, но и фактическим руководителем сухопутных войск. При этом ему даже не понадобилось иметь такую «промежуточную инстанцию» между Ставкой ВГК и фронтами, как главное командование сухопутных войск, ибо он сам единолично управлял всеми вооруженными силами страны.
Все эти важные события, которые произошли в середине декабря, оказали существенное влияние на характер боевых действий. Под воздействием рассмотренных факторов и начался второй этап контрнаступления Красной Армии под Москвой.
Войска левого крыла Калининского фронта продолжали наступление в южном и юго-западном направлениях, но в связи с передачей 30-й армии из Западного фронта создалась необходимость несколько изменить ориентировку наступления. Командующий Калининским фронтом генерал Конев 16 декабря отдал приказ, согласно которому 30-я и 31-я армии должны были наступать с востока на Старицу, а 22-я и 29-я армии — с севера, нанося главные удары своими смежными флангами. В ходе этих действий предполагалось не только разгромить большую часть войск 9-й армии, но и создать условия для последующего удара во фланг и тыл главных сил группы армий «Центр»[88].
Для реализации замысла Конева от армий левого крыла фронта требовалось быстрое продвижение на Старицу. Однако командование 30-й армии, соединения которой к 16 декабря были рассредоточены и не готовы для действий на новом направлении, не сумело в короткий срок создать необходимую группировку. Основные силы ее вступили в сражение только 19 декабря. Очень медленно протекало наступление и соседней — 31-й армии. К 20-му числу она так и не осуществила сложный поворот к западу, продолжая наступать на юго-запад. Обе армии к исходу 20 декабря продвинулись всего на 12–15 км, причем темп наступления не превышал 3–4 км в сутки.
А обстановка требовала ускорить разгром правого фланга 9-й армии врага, с тем чтобы выходом во фланг 3-й танковой группы оказать содействие Западному фронту. Ставка ВГК решила передать Коневу резервную 39-ю армию (командующий генерал-лейтенант И. И. Масленников. — Примеч. авт.) и ввести ее в сражение на ржевском направлении[89]. Необходимость такого удара диктовалась стремлением нанести удар по наиболее слабой группировке противника, а также желанием отрезать пути отхода на Ржев правофланговым соединениям 9-й армии. Этих целей можно было достичь при единственном условии — быстром переходе в наступление. Ставка категорически потребовала начать его не позднее 22 декабря, но задержалось сосредоточение 39-й армии. Лишь к концу декабря она была развернута между 22-й и 29-й армиями.
Тем не менее генерал-полковник И. С. Конев не счел возможным отказаться от активных действий на торжокско-ржевском направлении до завершения развертывания 39-й армии. Он приказал ее командующему генерал-лейтенанту И. И. Масленникову перейти в наступление двумя дивизиями, продолжая подтягивать остальные шесть. Завершив сосредоточение соединений, армия усилила натиск и к концу декабря, взаимодействуя с левофланговыми дивизиями 22-й армии генерал-майора В. И. Вострухова, пробилась в глубину вражеской обороны на 15–20 км.
