Ясно, что Константин не оценил тогда важности арианского вопроса, и что письмо его далеко не отличается такими высокими качествами, какие придают ему церковные историки. Когда император увидел, что попытка его примирить Ария с епископом Александром не удалась, и что в Церкви продолжаются беспорядки и смуты, он решился, может быть, по совету Осии, созвать Вселенский собор.
Как известно, деяний первого Вселенского собора не сохранилось, и даже можно сомневаться, были ли составляемы в свое время протоколы собраний{24}. Вследствие этого остается много неясностей как по отношению к обстоятельствам сознания собора, так и по предмету делопроизводства: как происходили заседания, и как собор пришел к своему окончательному решению по спорному вопросу о природе Христа и по другим, занимавшим к тому времени Церковь вопросам. Несомненными плодами деятельности этого собора следует считать символ веры, 20 канонов и соборное постановление. Св. Афанасий в 350 г. на вопрос друга: что происходило на соборе, не мог сообщить подробностей, из чего следует заключить, что протоколов не было.
Что касается способа оповещения епископов и времени открытия соборных деяний – и по этому поводу высказывались довольно разноречивые мнения. Собор созывался на 20 мая 325 г., но император прибыл только к 14 июня, символ был принят собором 19 числа, заседания заключены 25 августа. По всей вероятности, в промежутке между 20 мая и прибытием императора на соборе происходил обмен мнений между сторонами по главному вопросу. Арий был приглашаем на собрания и доказывал правоту своих мнений: ему удалось привлечь на свою сторону до 17 епископов и много лиц из низшего духовенства и светского общества. Партия православных имела во главе диакона александрийской церкви, ученого богослова Афанасия, и заместителя александрийского епископа, пресвитера Александра.
По прибытии императора состоялось открытие заседаний собора, описанное у Евсевия{25}. «Когда, – говорит он, – епископы собрались в назначенное для заседаний место, и каждый занял определенное ему сиденье, тогда вошел император, одетый в золотые одежды, украшенные драгоценными камнями. Все встали и сели тогда, когда он занял свое место Находившийся по правую от него сторону епископ встал и произнес краткое приветствие. Император затем отвечал в следующих выражениях: «Я горячо желал видеть вас собравшимися. Ныне мое желание исполнилось, и я благодарю высочайшее существо, Бога, который, излив на меня другие бесчисленные благодеяния, не лишил меня и этой милости – соединить вас всех и быть свидетелем согласия ваших чувств. Раздоры в Церкви Божией мне представляются более важными и опасными, чем внешние войны, и доставляют мне больше горя, чем все другое. После того, как Бог по Своей милости дал мне победу над врагами, я восприял намерение на будущее время, воздав благодарность Богу, наслаждаться общением с теми, кому Бог даровал чрез меня свободу. Узнав же о разделении между вами, я понял, что этим нельзя пренебрегать, и поэтому решился немедленно созвать вас, чтобы положить конец злу. Итак, приглашаю вас, любезные служители Божии, принять меры, чтобы пресечь все разногласия и покрыть миром ваши споры. Этим вы угодите Богу и сделаете приягное мне, вашему брату на службе Богу». После этого собор приступил к своим занятиям по тем вопросам, на которые указано в речи Константина». Руководителем прений и председателем на соборе был Осия Кордовский и при нем два римские пресвитера. Чтобы выяснить положение партий на соборе, воспользуемся употребленным у Гефеле сравнением: «Употребляя обычные выражения в современных парламентах, мы можем сказать, что в Никее православные епископы с Афанасием и его приверженцами составляли правую, Арий со своими немногими друзьями левую, левый центр принадлежал Евсевию никомидийскому, правый центр – Евсевию кесарийскому. Известно, что представителем православного мнения и главным соперником Ария был ученый диакон александрийской церкви, знаменитый впоследствии отец Церкви Афанасий В догматическом смысле главный предмет разногласия сосредоточился на учении о Слове (Λόγος) или Сыне: происходит ли Он из существа Божия и имеет ли одну и ту же природу с Богом (ομοούσιος), как учила православная партия, или же Слово или Сын происходит из несущего и, как имеющий начало своего бытия: ην, οτε οόχ ην, – не единосущен Отцу, как утверждал Арий и его приверженцы. Это последнее положение нашло себе техническое выражение в термине δμοιούσιος – подобосущ-ный, иначе создание и творение – κτίσμα, ποίημα»{26}. В нескольких словах позволим себе здесь выразить сущность православного и арианского учения не с богословской или философской точки зрения, с каковой оно трактуется в церковной истории, а с точки зрения общечеловеческого понимания и Мировой культуры. Если Христос, сошедший на землю и вочеловечивцщйся, есть Бог, то для человечества в этом дано большое утешение: Бог, сделавшись человеком, обожествил человечество и тем указал человеку бесконечную цель самоусовершения и стремления к совершеннейшему. Между тем, арианство, отправляющееся из признания во Христе существа сотворенного, небожественного по происхождению, не имеет в своем учении тех возвышающих элементов, о которых сказано выше.
Можно думать, что умеренность и осторожность епископа Осии много способствовали тому, что формула ομοούσιος нашла себе общее одобрение. После долгих споров и рассуждений, наконец, составлен был символ, текст которого сохранился в письме Евсевия. Все отцы, за исключением пяти, готовы были дать свою подпись под этим символом, как выражающим учение апостольской Церкви. Но из пяти колеблющихся, в числе коих был Евсевий никомидийский, три дали потом свое согласие, а остальные вместе с Арием были отлучены. Константин присоединился к представленному на его усмотрение соборному постановлению и – что представляется весьма важным – стал ревностным защитником соборного определения. Он приказал немедленно сослать Ария и двух епископов, не подписавших символа, в Иллирию и осудил на сожжение его еретические сочинения. Когда, наконец, были окончены все занятия, император пригласил членов собора к себе во дворец на угощение, причем каждый из отцов получил от него по подарку. Через несколько дней было еще заключительное собрание, на котором присутствовал и император.
Так как Никейский собор имеет громадное значение в истории I христианской империи, то позволим себе еще остановиться на церковных канонах, которые ведут от него свое происхождение. Для последующей истории в особенности получил громадное значение 6-й канон, (смысл которого подвергается толкованиям и различным объяснениям) и по настоящее время, вследствие чего на основании его построено было (много таких выводов, которые, в свою очередь, были предметом ожесточенных споров. В истории Византии мы не раз встретимся со ссылками на 6-й канон. Вот его содержание.
«Древний обычай, господствующий в Египте, да имеет силу в Ливии и Пентаполе, то есть епископ Александрии да сохраняет власть над этими областями, так как это же свойственно и епископу Рима Подобным же образом следует сохранять свои преимущества Антиохии и другим епархиям. То совершенно ясно, что, если кто сделается епископом без согласия своего митрополита, того великий собор не признает епископом. Но если избрание совершится общим согласием и по церковным правилам, и если при этом двое или трое будут противоречить по своим капризам, то право остается за большинством голосов». В смысле ближайших последствий Никейского собора следует отметить, что хотя император Константин, согласившись с постановлением собора, сослал Ария в заточение, но спустя немного времени совершенно перешел на сторону ариан и возвратил из ссылки самого Ария. В догматическом смысле Арий дал некоторое удовлетворение своим противникам вновь употребленным по отношению к Сыну выражением γεγενη μένος – происшедший вместо γεγεννη μένος–рожденный. Однако против принятия Ария в общение с Церковью был тогдашний главный страж никейского символа Афанасий, епископ александрийский. Но в 336 г., уже перед своей смертью, Константин дал официальное преобладание арианству, решившись подписать указ о ссылке Афанасия. При детях Константина арианство было господствовавшим на Востоке учением Церкви.
Смуты, вызванные арианским учением, имели далеко не преходящее значение. Они не прекратились за смертью главных деятелей, Афанасия и Ария, но продолжали долго еще разделять Церковь на два лагеря, причем правительство попеременно примыкало то к одному, то к другому. Вопрос церковного учения стал серьезным правительственным делом, арианская смута потребовала созыва многочисленных соборов, которые разрешала и постановления которых утверждала светская власть. Нет никакого сомнения, что этим нарушен был принцип независимости Церкви, которая пожертвовала своим нравственным достоинством из угождения перед светской властью. В свою очередь, и эта последняя, вступив в тесное общение с Церковью, предоставила ей значительную долю в гражданском управлении, лишив Церковь принадлежащего ей характера.
