- Ты обещаешь!.. Ты клянешься! - сказала она. - А разве он знает о твоем обещании? А! И ты хочешь, чтобы я, полагаясь на одно твое слово, прозакладывала двадцать лет моей жизни против двадцати минут, которые тебе остается прожить!.. Я просила, я умоляла тебя. В последний раз прошу, умоляю: отдай мне сам эти бумаги.
- Они не мои, а его.
- Они нужны мне! Непременно нужны, говорю я тебе! - восклицала маркиза все с большей страстью по мере того, как Ашар ослабевал.
- Господи! Спаси меня от этой муки! - прохрипел старик.
- Сейчас прийти сюда некому, - сказала маркиза, обернувшись, и какая-то мысль мелькнула в ее холодных глазах. - Ты говорил, что этот ключ всегда с тобой...
- Неужели вы хотите вырвать его из рук умирающего?
- Нет, - ответила маркиза, - я подожду...
- Дайте мне умереть спокойно! - сказал Ашар. - Прошу вас, выйдите отсюда!
Маркиза бросилась на колени и низко, почти до самого пола, склонила голову. Ашар вытянулся на постели, сложил крестом руки и прижал распятие к груди.
Маркиза, не поднимая головы, взяла нижнюю часть занавеса и закинула обе половинки одну на другую так, чтобы лица умирающего не стало видно.
- Какой ужас! - прошептала Маргарита.
- Да, нелегко вам пришлось сегодня, но вы держитесь, держитесь, подбодрил ее Поль.
Несколько минут продолжалось торжественное, страшное молчание, прерываемое только хрипами умирающего... Скоро все было кончено - Ашара не стало на свете.
Маркиза приподняла голову, несколько минут тревожно вслушивалась в тишину, потом, не открывая занавеса, просунула под него руку и вытащила ключ. Молча встала и, не спуская глаз с постели, пошла к ящику, но в ту минуту, как она хотела вложить ключ в замок, Поль, который следил за каждым ее движением, бросился в комнату и, схватив маркизу за руку, сказал:
- Дайте мне ключи, мадам! Маркиз умер, и эти бумаги мои.
- Это вы? - воскликнула маркиза, отскочив в ужасе и падая в кресло. Боже правосудный, это мой сын!
- Что же это такое? - прошептала Маргарита, падая в другой комнате на колени.
Поль отворил ящик и взял шкатулку, в которой столько лет хранились его документы.
ГЛАВА XVI
Между тем среди стольких происшествий, следовавших в эту ночь одно за другим, Поль не забыл, что должен драться с Лектуром. Он послал к нему лейтенанта Вальтера, и часов в шесть утра офицер был уже в замке Оре. Он нашел Лектура у Эммануила. Увидев Вальтера, Лектур пошел в парк, чтобы секунданты могли свободно обговорить все условия. Вальтеру приказано было на все соглашаться, и поэтому переговоры оказались непродолжительными. Дуэль была назначена на четыре часа пополудни, на берегу моря, подле рыбачьей хижины, что между Пор-Луи и замком Оре. Драться решено было на пистолетах или шпагах; само собой разумеется, выбор предоставлен был Лектуру как обиженному.
Что касается маркизы, то, потрясенная появлением Поля, она, как мы видели, почти без чувств опустилась в кресло, но через некоторое время твердость характера вновь взяла свое: маркиза встала, накинула на лицо покрывало, прошла во вторую комнату, где огня не было, и вышла в парк. Она не видела Маргариты, которая стояла за шторой на коленях, безмолвная от удивления и ужаса.
Маркиза вернулась в замок и пришла в тот зал, где приготовлен был брачный договор. Там, при умирающем мерцании свеч, облокотившись на стол, положив голову на обе руки и устремив глаза на бумагу, где Лектур уже подписался, а маркиз успел начертать лишь половину своего имени, она провела оставшуюся часть ночи в размышлениях о своем будущем. Таким образом она дождалась рассвета, и не подумав отдохнуть: так сильно гордая душа ее поддерживала тело, в котором была заключена! Итогом этих раздумий было решение как можно скорее отправить Эммануила и Маргариту из замка Оре, потому что от них ей больше всего хотелось скрыть свое знакомство и дальнейшие отношения с Полем.
В восемь часов, услышав шаги Вальтера, который в это время уходил из замка, она позвонила. Вскоре в дверях показался лакей; видно было, что и он тоже не спал.
- Позови графиню! - приказала маркиза.
Лакей ушел, а маркиза, мрачная и безмолвная, приняла прежнее свое положение. Через несколько минут она услышала за собой шум легких шагов и оглянулась. Возле нее стояла Маргарита. Девушка с еще большей почтительностью, чем обычно, хотела поцеловать руку матери, но маркиза сидела неподвижно, словно не замечая ее. Маргарита опустила руки и стояла молча. Она тоже была во вчерашнем платье. Сон пролетел над землей, миновав замок Оре.
- Подойти ближе, - сказала маркиза.
Маргарита сделала шаг вперед.
- Отчего, - продолжала маркиза, - ты так бледна и расстроена?
- Maman!.. - прошептала сухими губами Маргарита.
- Говори!
- Смерть отца... быстрая и неожиданная... - заговорила Маргарита. Ах, как много я в эту ночь выдержала!
- Да, - сказала маркиза глухим голосом, устремив на Маргариту взгляд, в котором затеплилась искра тепла, - да, молодое деревце гнется и облетает под порывами ветра, один только старый дуб выдерживает всю ярость бури. Я тоже, Маргарита, много страдала! Я тоже провела ужасную ночь, но посмотри на меня: видишь, я спокойна.
- У вас душа сильная и твердая, матушка, - сказала Маргарита, - но не требуйте той же твердости и силы от других людей, вы только разобьете их души.
- Но я и требую от тебя только повиновения, - сказала маркиза, опустив руку на стол. - Маргарита, твой отец умер, теперь старший в нашей семье Эммануил. Ты сейчас должна ехать с ним в Ренн.
- Я?! - удивилась девушка. - Мне ехать в Ренн? Зачем же?
- Затем, что наша часовня слишком мала, чтобы справлять в ней вместе и свадьбу дочери и погребение отца!
- Матушка, - сказала Маргарита умоляюще, - мне кажется, приличия да и совесть требуют, чтобы эти церемонии происходили не так быстро одна за другой.
- Приличия и совесть повелевают исполнять последнюю волю умерших, холодно произнесла маркиза не допускающим возражения тоном. - Посмотри на этот договор. Видишь: отец твой подписал первые буквы своего имени.
- Но позвольте спросить, матушка, разве отец был в здравом уме и повиновался своей воле, когда он начал писать эту строку, прерванную смертью?
- Не знаю, - ответила надменно маркиза, - не знаю. Знаю только, что родители, пока они живы, властны над судьбами своих детей. Долг заставлял делать меня ужасные вещи, и я их делала. Повинуйся и ты!
- Матушка! - Маргарита стояла, не трогаясь с места, и говорила необычным для нее решительным голосом. - Матушка, вот уже три дня, как я вся в слезах, совершенно отчаявшись, ползаю на коленях от ног Эммануила к ногам отца. Никто меня не выслушал, потому что мои слова заглушал голос честолюбия или помешательства. Наконец я дошла до вас, матушка. Теперь мы остались с вами лицом к лицу. Теперь только вас могу я умолять, и вы должны меня выслушать. Послушайте же, что я вам скажу! Если б я должна была принести в жертву вашей воле только свое счастье, я бы им пожертвовала, только мою любовь, я бы и ею пожертвовала, но я должна пожертвовать вам... сыном! Вы мать. Я тоже.
- Мать!.. Мать!.. - раздраженно проговорила маркиза. - Но рождение твоего ребенка - преступление!
- Пусть так, но я все же мать, а материнские чувства всегда священны. Скажите же мне - вы должны знать это лучше, чем я... - скажите мне: если те, которым мы обязаны жизнью, получили безграничную власть над нами, то разве те, которые от вас получили жизнь, не имеют такой же власти? И если эти два голоса один другому противоречат, какому из них следует повиноваться?
- Ты никогда не услышишь голоса своего ребенка, - сказала маркиза, ты никогда его не увидишь.
- Я никогда не увижу моего сына? - воскликнула Маргарита. - Но кто же может поручиться за это, матушка?
- Он сам никогда не узнает о своем происхождении.
- А если все-таки когда-нибудь узнает? - Маргарита вся вспыхнула. Суровость маркизы заглушила в ней дочернюю почтительность. - И если он придет и спросит меня, почему я выбрала ему такую суровую судьбу?.. Это ведь может случиться, матушка. - Она взяла в руку перо. - Что ж, и теперь прикажете мне подписать?
- Подписывай! - приказала маркиза.
- Но, - продолжала Маргарита, положив на договор свою дрожащую, судорожно сжатую руку, - но если мой муж узнает о существовании этого ребенка? Если он потребует от его отца удовлетворения за пятно, наложенное на имя, на его честь? Если в поединке страшном, без свидетелей... в бою на смерть он убьет моего любовника и, измученный угрызениями совести преследуемый голосом из могилы, мой муж лишится рассудка?
- Молчи! - воскликнула маркиза в ужасе, еще не зная, случайно ли дочь говорит все это или потому, что знает ее историю. - Молчи! - повторила она.
- Так вы хотите, - не умолкала Маргарита, которая сказала уже столько, что не могла остановиться, - чтобы я, оберегая свое имя и имя других моих детей, заперлась на всю жизнь с безумным, не имея возможности никому доверить свою тайну? Покрыла сердце железной броней, чтобы ничего не чувствовать? Высушила глаза, чтобы не плакать? Так вы хотите, чтобы я при жизни мужа оделась в траур, как вдова?.. Вы хотите, чтобы волосы мои поседели двадцатью годами раньше положенного срока?
