Между тем Мириам пришла сообщить, что она приготовила пищу для царя. Самуил и его посетитель вошли в дом. Давид был голоден. Он проглатывал птицу, начиненную зерном, салат из горьких трав, печенье с медом и светлое шипучее вино.
– Останься этой ночью, – сказал Самуил, – а потом уходи, потому что люди Саула будут искать тебя прежде всего здесь. Ты можешь попросить убежища у Ахимелека, в Нобе. Этот священник – честный человек. Но избегай горы Скопи – она в руках кананеев. Жди своего часа. Если я покину этот мир, не беспокойся. Проси и надейся, что Господь видит тебя.
Давид растянулся на ложе, приготовленном рабами, и тут же уснул. Потом Самуил разбудил его для омовения. Затем присоединился к нему на вечерней молитве. Давид поужинал с человеком, сделавшим его царем. На лице этого человека была печать невозмутимости, свойственная тем, кто близко видел смерть. Хрупкий, словно пропитанный минеральными солями, старик все время оставался невозмутим. Угадывал ли он мысли Давида? Или же он считал, что эмоции – это проходящие болезни или знак слабых душ и что со временем Праведник научится не волноваться?
Так случилось, что в тот вечер Давид понял, что он представляет собой смутный знак на огромном пергаменте, согласно Великому ясновидящему, знак, нарисованный рукой самого Бога.
На следующий день он тысячу раз оглядывался на дорогу, чтобы увидеть силуэт Самуила, стоящего на холме, до тех пор, пока эта картинка не растаяла в свете, льющемся с небес. Но он ее никогда не забудет.
Он унес с собой лиру, финики и хлеб. Для царя это было немного.
Он вышел из Галилеи, идя по правому берегу Иордана. Вот так прошел он территорию племени иссахар и племени менашше. Давид радовался, что обладал острым взглядом: он внимательно наблюдал за дорогой, поскольку знал, что филистимляне узнают в нем победителя Голиафа. Как только он замечал поднимающуюся вдали на дороге пыль, он прятался за скалу и ждал, пока прохожие не пройдут. И действительно, часто это были кананейские солдаты. Однажды даже большой отряд с пятью колесницами, сопровождаемыми конниками и лучниками, которые с грохотом прошли по дороге мимо него.
Вот так, спрятавшись, лежа на животе за скалой, он заметил однажды на дороге шестерых путников, пригляделся к ним и узнал солдат из легиона Ионафана: двух лучников, трех наездников и одного франдера. Должны ли они отомстить за смерть? Он услышал, как один из них сказал:
– Самуил нам сказал, что мы его найдем у Нова.
Самуил не мог его предать. Потом он узнал Эзера среди солдат и сказал себе, что из всех людей после Ионафана Эзер никогда не предаст его. Он встал и позвал их. Они остолбенели, потом бросились к нему с радостными восклицаниями:
– Это Ионафан послал нас. Он встревожился, когда узнал, что ты один на дороге. Он прислал нас к тебе! – после долгих объятий бессвязно объясняли солдаты. Они рассказывали о Гиве, как избежали опасной пропасти Шеола.
– Давид, Саул стал безумцем. Ионафан, ах, Давид, если бы ты знал…
– Если бы я знал что?
– Его отец только и говорил о том, как тебя убить.
Они привезли с собой немного провизии, что позволило им не слишком страдать от голода, – хлеб, сыр, сушеный инжир… Они надеялись найти селение, где в обмен на какую-нибудь услугу их накормят. Через три дня Давид узнал подножие горы Скопу, к востоку от которой располагался небольшой посад Ноб, где жил Ахимелех. Настало время: они израсходовали все свои припасы. Но когда они туда вошли, то разочаровались: в Нобе не дадут пир в честь их приезда; дома вовсе не казались благополучными. Сколько было жителей в этом местечке? Не было и трех сотен: священники, земледельцы, вынужденные постоянно поливать землю, чтобы хоть что-то вырастить, мелкие ремесленники. Давид спросил дорогу к монастырю, они почти пришли к нему. Здание было чрезвычайно простым. Давид постучал в дверь. Им открыл седой, сгорбленный мужчина лет пятидесяти.
– Я ищу Ахимелеха, – сказал Давид.
Искра удивления мелькнула во взгляде старика. Он бросил осторожный взгляд на шестерых солдат.
– Это я. Это твои друзья? Входите.
Когда они вошли, он опустил щеколду. Перед ними стоял знаменитый Ахимелех, священник, который некогда служил в большом храме Сило и который испытал огромную боль, видя Мост согласия, разрушенный врагами.
– Я – Давид.
Он качнул головой. Конечно, он его узнал по описаниям. Может быть, он был направлен на парад в Иерусалим, когда праздновали победу над Голиафом.
– Я пришел от Самуила.
– А они?
– От сына Саула, Ионафана. Это друзья.
– Добро пожаловать. Я знаю.
Гонцов было много, и новости быстро распространялись.
– Самуил сказал мне спрятаться у тебя.
На лице Ахимелеха появилось выражение затруднения и скепсиса. Он слегка нахмурил брови.
– Пристанища ищут у сильных. Я – слабый человек, Ноб плохо укреплен. Для твоего же блага я скажу, что это видимое убежище. А Саул непременно будет преследовать тебя, чтобы убить, несмотря ни на что. Эти укрепления не удержат его.
– Могу ли я здесь переночевать?
– Конечно, конечно! – сказал он, поднимая руки к небу. – Вам нужно воды? Я пришлю вам братьев.
Давид подождал минуту, и Ахимелех вернулся с пятью священниками, которые засуетились вокруг пришедшего, расспрашивая его о шрамах, разглядывая его: это был будущий царь двенадцати племен! Они доверительно протягивали ему руки, устремляли свои глаза в его, как будто хотели прочесть его мысли и постичь чувства. Он это понимал: они удивлялись, что он так молод и беден. Но на то воля Великого ясновидящего, если он сменит Саула, кто осмелится оспорить решение Великого судьи, особенно в таком важном вопросе, как царство?
Ахимелех протянул Давиду флягу: тот выпил ее до дна.
– Сколько времени мы сможем оставаться здесь? – спросил Давид.
– Во имя нашего судьи Самуила и в твоих интересах, – ответил один из священников, – как можно меньше. Здесь ты не заложишь основу завоевания царства. Но наше гостеприимство тебе обеспечено.
В Нове не осталось таких молодых людей, как Давид, – все ушли. Нов был чем-то вроде монастыря для изгнанных священников. Одним из немногих молодых людей, которых Давид там увидел, был Авиафар – угловатый юноша с пылким лицом. Чем жили эти люди? Умеренность в пище, в чем Давид и его товарищи убедились в первый вечер, была образцовой: суп с крупой и салат, приправленный капелькой масла и соли. Ни вина, ни мяса. Возможно, эти люди были до такой степени отрешенны, что больше не мечтали ни о мясе, ни о вине.
Через три дня Давид и его спутники решили поискать более удобное место. Священники собрались попрощаться с ними, пришли несколько мужчин из деревни, один из них показался Давиду знакомым, но он отогнал эту мысль. Давид спросил у Ахимелеха, не могут ли они дать им продуктов на несколько дней. Нет, у них ничего не было. Совсем ничего. Только хлеб для приношений, это были пирожки из цветочной муки, которые клали на алтарь Богу. Давид отказался.
– Вы – солдаты Бога, – сказал Ахимелех, – он не рассердится, если вы съедите то, что предназначено ему. Но я хочу знать, есть ли у вас пороки. Вы не можете прикасаться к этим хлебцам, если вы не чисты.
Давид и мужчины переглянулись, последнее время они не предавались бесчестью. Они убежденно качнули головами.
– Мы чисты, – ответил Давид. – Но долго мы такими не будем, возможно.
Ахимелех вытаращил глаза.
– Если мы еще останемся без пищи, мы рискуем стать трупами, а трупы порочны.
Печаль проступила на лицах священников. По знаку Ахимелеха один из них пошел за хлебцами, которые были завернуты в тонкую ткань. Их было двенадцать, и солдаты уложили их в свои сумки. Это было впервые, когда Господь дал им испеченный хлеб, отметил Схаммах, сын Аже, один из солдат Давида.
– Но у нас есть другой подарок для тебя, – сказал Ахимелех. Он протянул Давиду длинный и тяжелый предмет, завернутый в несколько кусков материи.
– Посмотри, – сказал он.
Давид развернул свиток и остолбенел. Меч Голиафа!
– Как? Откуда?.. – спросил он.
– Вспомни, – сказал Ахимелех. – Когда ты ехал в повозке, держа между ног этот меч и голову филистимлянина, ты его вручил Ахие, священнику. Мы его положили на алтарь, а потом взяли, чтобы спрятать.
Солдаты были околдованы этим непропорциональным мечом. Какой гигант имел столько силы, чтобы поднимать его и умело пользоваться им? А ведь Давид убил и обезглавил этого гиганта!
– Это твой меч, и он к тебе сегодня возвращается, – добавил Ахимелех. Священники поддакивали. Сын Ахимелеха довольно улыбался.
Спустя одну луну Давид и его люди узнали последствия их короткого пребывания в Нове. Они пришли в пустыню Иудеи, когда Авиафар догнал их на дороге. Одежда в лохмотьях, заплаканный, исхудалый.
– Мой отец, моя мать… остальные, все остальные… – начал он и зарыдал. Его рассказ, когда он смог говорить, был ужасным. Лицо, которое Давид узнал, прощаясь в Нове, было лицо Дойка Идумеянина, одного из слуг Саула, беззаветно преданного ему. Он донес своему господину, что Давид нашел пристанище в Нове, и Саул послал военный отряд арестовать Ахимелеха, других священников и их семьи и привести их в Гиву. Он сказал Ахимелеху:
