– Мой отец, моя мать… остальные, все остальные… – начал он и зарыдал. Его рассказ, когда он смог говорить, был ужасным. Лицо, которое Давид узнал, прощаясь в Нове, было лицо Дойка Идумеянина, одного из слуг Саула, беззаветно преданного ему. Он донес своему господину, что Давид нашел пристанище в Нове, и Саул послал военный отряд арестовать Ахимелеха, других священников и их семьи и привести их в Гиву. Он сказал Ахимелеху:
– Ты помог Давиду, ты призвал к нему Господа; ты отдал ему меч, и в этот час он замышляет заговор против меня. Ты участвуешь в заговоре, и ты должен умереть.
Ахимелех пытался защищаться, оправдываясь тем, что сам Саул сделал Давида своим зятем и дал место в своем доме, но Саул не хотел и слушать его. Он отдал приказ убить людей Нова. Однако вернулся, лейтенанты не захотели поднять мечи против священников. Тогда это взял на себя Доик Идумеянин. Потом он с отрядом солдат убил всех жителей и сжег деревню. Авиафар, увидев, что Доик Идумеянин приехал без отца, догадался о предательстве и убежал.
Давид и его спутники слушали, потрясенные его историей.
– Саул, Саул, тяжелой будет рука Господа на твоем затылке! – прошептал наконец Давид, держа руку на плече Авиафара, пока тот не прекратил плакать.
Итак, восемь человек. Ни огня, ни места для ночлега. Ничего.
Доказательством их бессилия было то, что, выходя из леса, невнимательные, поскольку уже несколько дней подряд не ели, они наткнулись на отряд кананейских солдат в две или три сотни. Многие из солдат были пьяны. Ни бежать, ни сражаться не было возможно, на это требовались силы. Кананейцы окружили их, правда, они не были агрессивны, но насмешливы и довольно грозны.
– Посмотрите, кто там идет – солдаты, которые потеряли своего генерала! – расхохотались они.
Их внимание привлек огромный меч, который тащил Давид.
– Это ты воюешь этим мечом, молодой человек? – спросил один лейтенант.
Давид смотрел на него взглядом идиота.
– Как тебя зовут?
– Давид.
– Тебя зовут Давид и ты воюешь этим мечом? Снова идиотский взгляд с подходящей улыбкой.
– Да.
– Не ты ли случайно тот Давид, который убил Голиафа?
– Это я, это я! – крикнул Давид таким тонким голосом, что его спутники смутились. Но он тайком подмигнул им. Лейтенант крикнул солдатам:
– Эй, этот щелкопер говорит, что он убил Голиафа!
Они снова захохотали и стали щупать бицепсы Давида, корча презрительные гримасы. Он позволял это делать, как будто сам забавлялся.
– Вы солдаты какого царя? – спросил Авиафар, который понял игру.
– Анхуса, царя Гефского.
– Он богатый, ваш царь? Лейтенант захохотал.
– Это царь, мальчишка.
– А он может дать нам поесть, мы голодны!
Все опять засмеялись. Они подумали, что этот Давид – сомнительный воин, и вот еще один молодой дурак.
– Да, мы хотим есть! – закричал Давид.
Его спутники усердствовали: они голодны, очень голодны. Лейтенант дал им хлеба и сыра. Усердие, с которым они истребляли запасы, подтвердило, что они не лгали.
– Надо отвести их к царю, – сказал один солдат. – Он будет рад познакомиться с грозным Давидом!
– Можно еще раз поесть, – сказал Давид. – Что вы делаете так далеко от Гефа?
Это был прибрежный город, а они направились в противоположном направлении.
– Мы идем биться врукопашную с царем Саулом! Давид замахал руками и сделал вид, что тщетно пытается приподнять меч Голиафа.
– Я могу пойти? Я его не люблю! – вскричал он. – Нет, мы не любим Саула! Все! Присоединяйтесь солдаты и Авиафар. Мы хотим пойти с вами!
Но лейтенант и окружавшие их солдаты были скептически настроены в отношении воинских способностей этих бродяг.
– Вас отправят в Геф, – ответил лейтенант. Он отправил отряд в двадцать человек сопровождать Давида и его ватагу. Так как солдаты Анхуса имели более чем достаточно пищи, дорога заняла всего три дня.
– Что делать? – шепнул ночью один из товарищей Давида.
– Предоставь это мне.
– Ты не хочешь сейчас бежать?
– Это очень рискованно.
– Ты будешь продолжать строить из себя идиота?
– Конечно.
В Гефе, как и везде, Давид был, конечно, известен. По дороге во дворец Анхуса при его появлении Давид и его товарищи пели песни.
– Саул убил тысячи, а Давид десятки тысяч.
Люди Гефа были филистимляне, и эти песни могли дорого стоить лжебезумцам, скорее пленным, чем посетителям. Когда эскорт прибыл во дворец и Давида ввели в зал, он догадался, что пузатый и угрюмый человек, сидящий в глубине, был царь Анхус. Давид вошел, прыгая на одной ноге, лицо сохраняло идиотское выражение.
Царь вытаращил глаза на эти выходки. Окружавшие его придворные и военные были ошеломлены.
– Ты Давид, сын Иессея?
– К твоим услугам, славный царь.
Он раскачивался с одной ноги на другую, увлеченный этим детским упражнением.
– Это ты убил Голиафа?
– Это я убил Голиафа! – воскликнул он, поднимая руки и теряя равновесие. Он издал крик орлана. Царь вытянул голову и шею, чтобы ближе разглядеть хвастуна.
– Как ты его убил?
– Булыжником. Пум. И он упал!
Он повторил движение, и царь инстинктивно сделал едва уловимый защитный жест.
– Пить, – сказал Давид.
– Но это кретин! – вскричал царь. И, повернувшись к солдатам, которые его к нему привели, воскликнул: – Настоящий кретин! Мне что, не хватает безумных и кретинов, так вы привели этого дебила ко мне домой? Дайте ему напиться и вышвырните за дверь вместе с его приятелями!
Те же солдаты схватили Давида и его спутников и толкнули их к двери; там они протянули им кубки, а потом прогнали из города победителя Голиафа и его приятелей. Авиафар еще дрожал от страха.
Солнце садилось. Когда они отошли на достаточное расстояние от Гефа, Давид воскликнул:
– Мы счастливо отделались!
И ими овладел приступ безудержного хохота.
Они повернули обратно: побережье было в руках филистимлян, и если они угодят им в лапы, то не выберутся так легко, как в прошлый раз.
– Если бы у нас был лев! – воскликнул Исбозет Аммоните, один из спутников Давида.
– Или если бы нас было больше… – добавил Давид.
Они прошли прибрежный район Адулама у подножия горы Хеброн, стараясь держаться от нее как можно дальше, чтобы избежать встречи с филистимлянами, и теперь шли по мелким камням к зеленому дубовому лесу, где могли найти убежище. Опять-таки с пустыми животами.
– Я бы съел змею! – воскликнул Авиафар.
– Сначала попробуй ее поймать, – сказал Давид. Но они остолбенели, когда пришли к пруду: там было полно куропаток. Их было около сотни. Дул встречный ветер, и птицы не могли ни услышать, ни почувствовать внезапное нападение людей. Те подпрыгнули, как кошки, рухнули, кто лицом в воду, кто в траву, но каждый держал свою куропатку: некоторые поймали даже по две. Теперь у них было десять куропаток на восьмерых, и это должно было помочь им немного наполнить вечером их животы.
Оставалось приготовить птиц, но без дыма, чтобы не привлекать внимания филистимлян, которые, конечно, были повсюду. Они уже долго блуждали по лесу, когда Авиафар заметил проем грота. Проскользнули туда.
Остывшие угли, остатки пищи и подстилки – все свидетельствовало о том, что довольно широкий грот служил уже чьим-то убежищем. Но голод приказывал, и они начали щипать дичь, потом резать, потрошить, в это время Давид и Авиафар пытались развести костер из веток, собранных снаружи. Им понадобился час, чтобы зажечь огонь с помощью пакли и искры кремня, а потом поддерживать его ветвями и сухими листьями.
Грот был задымлен, перья птиц летали повсюду, но им было все равно. Кто-то из солдат принес медную чашу, в которую собирали стекающий жир; туда обмакивали остатки двух священных хлебов. Это была царская еда. Вот было бы хорошо, если бы куропатки вернулись завтра, их бы так же поймали и съели.
Они спокойно обсасывали кости, сожалея об отсутствии вина, когда появились двое человек. Руками, испачканными в жире, Давид и товарищи похватали оружие. Вошедшие подняли руки.
– Во имя любви к небу! Добро пожаловать к нам!
– Почему к вам? – спросил Давид.
– Это наш грот, здесь мы живем, – сказал один из мужчин, достаточно крепкий, с рыжей гривой, но довольно оборванный. Другой, смуглый, с обветренной кожей, не казался приобщенным к культуре. Это не были ни солдаты, ни крестьяне, ни пастухи. У них были кинжалы на бедрах.
– Положите оружие и садитесь, – сказал Давид, – затем мы поговорим.
Мужчины исполнили приказание и положили на землю сумки, которые выглядели полными, и бурдюк с вином.
– Как получилось, что вы живете в гроте, если это место находится в часе ходьбы от Адуллама?
– Я мог бы задать тебе такой же вопрос, – сказал один из мужчин, усмехаясь. – Может быть, у вас то же ремесло, что и у нас?
