«Я чрезвычайно обрадовался, узнав, что Вы покорили Финляндию и присоединили эту провинцию к Вашим обширным владениям».
Главный интерес борьбы сосредоточился теперь около Гельсингфорса и Свеаборга. Уже 18 февраля 1808 г. русский отряд подошел к Гельсингфорсу и с такой стремительностью атаковал его укрепления, что орудия на валах были захвачены заряженными. Комендант города в санях помчался в Свеаборг, куда последовал и гарнизон, охранявший город.
Сухтелен.
Русские прекрасно расположились в Гельсингфорсе и стали приготовляться к осаде Свеаборга. Работа кипела. Заготовлялись штурмовые лестницы и фашины; подвозились орудия. Осадой крепости руководил умный и изобретательный генерал П. К. Сухтелен. Когда русские батареи были готовы, из них открыли стрельбу по Свеаборгу. В ответ из крепости посыпались тяжелые ядра на Гельсингфорс. Русские, желая спасти город, предложили коменданту Свеаборга не стрелять по городу, обещая с своей стороны не строить в нем батарей. Комендант из жалости к жителям и городу согласился. Русские благодаря этому остались укрытыми в отличных зимних квартирах и могли безопасно сосредоточивать в городе свои парки, госпитали, магазины и пр. Русские день и ночь тревожили Свеаборг частыми выстрелами и движениями по льду залива. Гарнизон крепости лишен был спокойствия и сна: его люди должны были караулить на валах, стоять наготове у орудий и распиливать лед вокруг островов, дабы русские не могли приблизиться к стенам. Дух шведского гарнизона был слаб. На его беду, в крепости оказались запертыми многочисленные семейства. Жены и дети истребляли нужные для войска запасы и своими мольбами и слезами дурно влияли на бойцов. Помимо того, русские охотно и предусмотрительно пропускали людей в крепость, но воспрещали им возвращаться в Гельсингфорс. Искусно также русские распространяли среди Свеаборгского гарнизона разные слухи, которые не остались без влияния на шведских воинов; распускали, например, сведения о русских победах и шведских поражениях, о беспорядках в Стокгольме и т. п.
Наибольшая же неудача шведов заключалась в том, что комендантом Свеаборга состоял адмирал Кронстедт. Он был искусный моряк, и честный человек, но совершенно не подходил, по своему слабому и мягкому характеру, к должности коменданта. Он подпал под влияние недостойных офицеров и крайне опрометчиво вступил в переговоры с умным и находчивым генералом Сухтеленом, подметившим его слабости. Переговоры привели к тому, что между Кронстедтом и Сухтеленом заключена была конвенция, в силу которой шведы обязывались сдать крепость без кровопролития, если они к 22 апреля не получат помощи из Стокгольма. В залог исполнения такого договора, шведы условно передали русским несколько маленьких островов. К назначенному сроку Швеция помощи выслать не успела и не смогла, вследствие того, что залив не очистился ото льда, а потому Кронстедт по конвенции сдал Свеаборг русским.
Потомство заклеймило Кронстедта именем изменника. Напрасно. Русское золото его не коснулось. Он просто допустил ряд ошибок, свидетельствующих о его растерянности и неопытности. Кроме того, крепость в свое время не была достроена шведским правительством и она оказалась доступной со стороны суши, особенно в зимнее время, чем умело воспользовались русские военачальники. Запасы в крепости истощались, а гарнизон его не - был подготовлен к отчаянному сопротивлению, не был воодушевлен до решимости пожертвовать последним человеком, лишь бы не допустить спуска своего государственного штандарта.
Свеаборг пал. Взятием северного Гибралтара, считавшегося неприступным, русскими была исполнена очень существенная задача кампании 1808 г. Мужество и надежды наших воинов поднялись; на шведов же падение их твердыни произвело подавляющее впечатление. Король плакал... Не овладей русские Свеаборгом, они, при остальных своих победах, не могли бы считать себя господами Финляндии. Гр. Ф. Буксгевден был прав, когда после взятия Свеаборга доносил, что «такого приобретения Россия давно не делала». Трофеи русских были очень значительны; они получили 7,5 тыс. пленных, 2 тыс. орудий, 9 тыс. ружей, 340 тыс. снарядов, 110 военных судов и пр. Россия имела основание радоваться. В Петербурге состоялось большое церковное и военное торжество у памятника Петра Великого. Шло завоевание Финляндии, т. е. осуществлялась идея, намеченная Петром Великим, а потому его сделали причастным к этому торжеству.
Однако, радость русских оказалась преждевременной.
Адлеркрейц.
Шведы, отступившие до далекого севера Финляндии, оправились и нанесли русским отрядам ряд существенных поражений. Нашим войскам пришлось теперь в свою очередь отступать. Первая значительная победа шведов произошла при Сикайоки. Естественно, что настроение
финнов поднялось, энергия их удвоилась и явилось желание помериться силами с неприятелем. Все пришло в движение. При Револаксе они торжествовали вторую свою победу. Следующий удар русским был нанесен при Алаво. Имена их счастливых генералов Адлеркрейца, Сандельса и др. быстро облетели страну, ободряя население к новым подвигам. Шведское правительство и главнокомандующий Клингспор воспользовались подходящим моментом и призвали крестьян воззваниями содействовать армии. Крестьянам обещали оружие и амуницию. Те граждане, которые незадолго перед тем присягали России, отреклись от присяги и брались за оружие. Исподволь маленькие ручейки восстания из разных крестьянских захолустий и одиноких торп [16] сливаются в один общий сильный поток народной войны.
Крестьяне вооружались чем могли: охотничьими ружьями, дубинами, топорами, вилами и даже ножами, насаженными на колья. Из еловой коры они делали себе портупеи, а войлочные шляпы украшали перьями или палочками, которые издали напоминали султаны регулярных войск. В Эстерботнии они устраивали подобие батарей, выставив в их амбразуры срубленные и вычерненные бревна, казавшиеся на расстоянии пушками. Колокольни превращались кое-где в наблюдательные вышки. Случалось, что отрядами крестьян руководили унтер-офицеры или даже офицеры, но обыкновенно лица, избранные из крестьянской же среды. В некоторых партизанских лагерях временно удалось водворить заметный порядок: утром и вечером читалась общая молитва, иногда даже пасторами.
Восставшие крестьяне нередко наносили весьма существенный вред нашим отрядам, особенно в окрестностях Таммерфорса и Куопио, а также в Карелии и на Аланде. Они отрезывали наши транспорты с провиантом и фуражом. Каждая мера ржи, каждая охапка сена доставались с трудом. Пересеченная местность способствовала их действиям. От преследования наших войск финны, бывало, укрывались на острова многочисленных озер, захватывая с собою лодки, и тем без труда прекращали всякое сообщение с своими удобными убежищами.
Выступление на театр военных действий партизанских отрядов из крестьян сразу изменило характер кампании. Когда мирные жители принимают участие в войне, то это неизбежно вызывает жестокость и месть. Таковы последствия каждой народной войны. Тоже случилось и в Финляндии. Русские отряды, по оплошности попадавшиеся в их руки, мученически и безжалостно умерщвлялись. Наши казаки стали платить им тем же. Примером взаимной ожесточенной вражды явилась схватка среди улиц гор. Вазы, восставшие жители стреляли в русских
