Тихонравовым в его «Летоп. Рус. Лит. и Древ.». T. I. М. 1859. Из Послания Максима Грека к «Некоему мужу поучительно на обеты некоего Латынина мудреца», где он разбирает Луцидариус, видно, что переводчик сей книги назывался Георгий, к нему-то и обращено самое послание. Проф. Тихонравов предлагает следующую догадку: «Не князь ли это Георгий Иванович Токмаков, составивший повесть о Выдропусской иконе Божией Матери? Он был наместник в Пскове, где представлялось более случаев сталкиваться с иноземцами». Догадка вероятная: если перевод сделан не самим кн. Токмаковым, то мог быть им заказан и произведен под его наблюдением.
Сказания Ивана Пересветова «о Турском царе Магмете как хотел сожещи книги греческие» и «О Петре, Волосском воеводе, как писал похвалу благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Руси» изданы Добротворским в Учен. Зап. Казан. Универ. 1865. T. I. вып 1. Первое сказание, кроме того, напечатано А. Поповым в Изборнике стр 165–167. (Прилож. к Обзору Хронографов). Эти сказания в некоторых рукописных сборниках сопровождаются еще посланием или «Эпистолою Ивашки Семенова Пересветова к царю Иоанну». Карамзин, приводя выдержки из всей эпистолы (T. IX. прим 849), называет ее мнимой, или подложной, сочиненной уже после Иоаннова царствования (вероятно, с целью оправдать его жестокости). Но едва ли верно сие заключение, основанное на некоторых исторических неточностях, столь возможных в подобных сочинениях того времени. Из сего послания видно, что Пересветов, побывавший прежде в Венгрии, Чехии и Валахии, выехал на Московскую службу из Литовской Руси в малолетство Ивана IV и предлагал ввести в русских войсках какие-то деревянные или плетенные из прутьев щиты, обтянутые сырой кожей, по македонскому образцу, и уже употреблявшиеся венгерскими гусарами. Боярин Михаил Юрьевич Захарьин взял его предложение под свое покровительство и выхлопотал ему награждение поместьем. Но вскоре Михаил Юрьевич, дядя будущей царицы Анастасии, умер (1538 г.); изготовление щитов, кажется, было остановлено, а Пересветов подвергся разным обидам от сильных людей. Эти обиды и побудили его написать царю свою эпистолу, или челобитье, спустя 11 лет по приезде на Московскую службу, следовательно приблизительно в 1548 или 49 г. Личное неудовольствие подстрекнуло его вообще восставать против вельмож, и тем более, что Москва еще находилась под впечатлениями эпохи боярщины. Пересветов разными способами старается возбудить царя против бояр и в пример приводит падение Византийского царства, которое он прямо ставит в вину византийским вельможам, заводившим интриги и козни против доблестного своего царя Константина. А как пример, достойный подражания, указывает на строгость султана Магомета, у которого была поговорка: «Царство без грозы, что конь без узды». Таким образом, эпистола Пересветова является не позднейшим оправданием Иоанновых жестокостей против бояр, а наоборот, очень решительным побуждением его к сим жестокостям. (Я пользовался списком эпистолы в неизданном еще описании рукописей графа Уварова, благодаря обязательности составителя сего описания достоуважаемого архимандрита Леонида.) Тем менее основательно заключение Ан. Попова, что «Иван Пересвет — псевдоним, которым прикрывались русские сатирики, решившиеся обнаружить дурное состояние Московского государства». Обзор Хроногр. Вып. 2, стр. 85. Фамилия Пересветовых в России существовала до позднейшего времени.
Никон. Лет. VII. 203–205. Здесь сообщается, будто по сознанию самого Башкина он свое «злое учение принял от Литвина Матюшки аптекаря, да Андрюшки Хотяева латыников». «Сказание о соборе на Башкина и о епископе Касьяне» См. «Московские соборы на еретиков XVI века» в Чт. О. И. и Др. 1847. № 3. Жалобницы или челобитные благовещенских попов Сильвестра и Симеона и о еретиках Башкине и Артемии. Ibid, и в Актах Ар. Эксп. I. № 238. Соборная грамота в Соловецкий монастырь о заточении там Артемия. Ibid. № 239. Послание царя Ивана Васильевича Максиму Греку о ереси Башкина. Акты Ист. I. № 161. (В двух последних грамотах по преимуществу излагается учение новых еретиков). Выписку из одного летописца о епископе Касьяне см. у Карамз. к т. VIII, прим. 394. По его сказанию, у Касьяна голова обратилась назад «и тако зле учре». Курбский называет эту ересь «отродье ересей Люторских»; говорит, что она «прозябала» в пустынях Завольских; но укоряет Московское «Соборище» в том, что оно несправедливо осудило бывшего игумена Артемия, «мужа преподобного и премудрого», а также старца Саву, прозванием Шаха, и архимандрита Феодорита, который вместе с соловецким старцем Иосафом Белобаевым защищал Артемия от клевет игумена Нектария; а других обличителей, именно ростовского архиепископа Никандра и суздальского епископа Афанасия, укоряет в пьянстве и сребролюбии. Он дает понять, что иерархи вообще питали неудовольствие против заволжских старцев-пустынников как поборников монастырской нестяжательности («История Иоанна Васильевича», стр. 177–182). В другом своем сочинении Курбский подтверждает, что между заволжскими старцами действительно бродили вольнодумные мысли вроде того, что апостольские послания написаны не апостолами, а простыми старцами и пресвитерами. О такой ереси он слышал в Москве от некоторых кирилловских монахов. А затем переходит к ненавистным ему иосифлянам, которых порицает за их любостяжательность. (Востокова — Опис. Рум. Муз. 243. Здесь, по-видимому, разумеется вольнодумство, из которого вышла ересь Феодосия Косого). О бегстве Артемия из Соловецкого монастыря упоминается в описи царского Архива 1575–1584 гг.: «Ящик 222. А в нем соборные дела, списки черные (черновые) Матвея Башкина, да Ортемья бывшего игумена Троицкого и Федоса Косова и иных старцов; да в нем же книжка Ортемьева Апостол, Евангелие, Псалтырь, писана полусловицею, и грамоты о побеге, как Ортем побежал с Соловок». (Акты Арх. Эп I. № 289, стр. 353). Послания Артемия против Симона Будного и других еретиков, писанные к самому Симону, к князю Чарторыйскому, к царю Ивану Васильевичу и другим лицам, найдены в собрании рукописей Ундольского, приобретенных Москов. Румянцевским Музеем. («Критич. и библиограф, заметки», в Ж. М. Н. Пр. 1867, июль, стр. 254—5). Они изданы Археогр. комиссией под редакцией П. А. Гильдебрандта, в Рус. Истор. Библ. т. IV. Спб. 1878. По поводу сих посланий см. Занкова «Старец Артемий писатель XVI века» (Ж. М. Н. Пр. 1887. XI.). Костомаров отвергает тожество сего Артемия с тем монахом Артемием, который, по известию польского писателя XVII века Венгерского, вместес Феодосием и Фомою в 1552 году прибежал в Витебск, где они начали распространять протестантское учение. («Великорусские религиозные вольнодумцы»). О заточении Башкина в Волоколамский монастырь сообщает одна рукопись этого монастыря; на нее указывает преосв. Филарет: «Истор. Рус. Церкви». Период третий, § 21.
О ереси Феодосия главным и почти единственным источником служат два сочинения Зиновия Отенского: Истины показания к вопросившим о новом учении» (Издано в Казан. Правосл. Собеседн. за 1863 г.) и «Послание многословное Зиновия о ереси Косого» (Рукоп. Спб. Духов. Акад, в двух списках). О последнем сочинении см. статью о. Николаевского в Духовн. Вест. Харьков, 1865, XI. Это послание
