Все началось с сенсационного заявления немецкого исследователя Райнера Карлыша. В своей книге «Бомба Гитлера. Тайная история немецких ядерных испытаний», которая зимой 2005 года была издана в Германии, он утверждал, что Третьему рейху не только удалось создать ядерную бомбу, но и провести ее испытания весной 1945 года на балтийском острове Рюген. Оговоримся сразу, что речь идет о так называемой «грязной» бомбе. При ее подрыве происходит радиоактивное заражение небольшого по площади участка местности. В наши дни такая бомба считается одним из самых опасных видов оружия международных террористов.
«Они (нацисты) называли бомбу «Вундерваффе», что значит «чудо-оружие». Ее взрыв привел к тотальным разрушениям в радиусе 500 метров. Погибли многие сотни военнопленных, на которых, собственно, и испытывали бомбу», — утверждает автор книги. Исследователь ссылается на документы — некие проекты патентов бомбы, датированные аж 1941 годом, и на обнаруженный им «первый работоспособный немецкий атомный реактор в окрестностях Берлина».
Также Райнер Карлыш ссылается на российские архивы. Якобы в них он нашел доклад Главного разведуправления (ГРУ) об испытаниях «бомбы Гитлера» в марте 1945 года и ответное письмо Игоря Курчатова со словами: «У меня нет полной уверенности, что немцы действительно делали опыты с атомной бомбой». Что, в общем-то, не подтверждает, но и не опровергает факт существования нацистского ядерного оружия.
А вот профессор истории из «Юнион Колледжа» в штате Нью-Йорк Марк Уокере считает, что «у немцев никогда не было настоящей атомной бомбы, как у США или СССР, но можно не сомневаться в том, что в Германии существовала группа ученых, которая пыталась на основе ядерной реакции создать супероружие».
Американец уверяет: ученые Третьего рейха не знали, как рассчитывать критическую массу, поэтому наугад брали обогащенный уран, окружали его обычным взрывчатым веществом и поджигали. Заряд взрывался, рассеивая частицы урана и заражая местность радиацией. Это не настоящая атомная бомба, а всего лишь «грязная», по современной терминологии. Столь смешные с научной точки зрения подробности содержатся, по словам историка, в рассекреченных несколько лет назад, но малоизвестных документах допроса немецких физиков Дибнера и Герлаха, доставленных в 1945 году в английское местечко Фарм Холл.[118]
Саботажники «Уранового проекта».
В фильме «Семнадцать мгновений весны» подробно рассказывается о том, как Штирлиц занимался организацией саботажа проекта и к чему это привело. На самом деле чекисту не нужно было так рисковать. Отдельные участники проекта, без поддержки и указаний советской разведки, занимались тем, что в СССР в те годы однозначно квалифицировалось как вредительство.
Среди тех, кто препятствовал созданию атомного оружия, были физики Вернер Гейзенберг и Карл Фридрих фон Вайцзеккер. В послевоенные годы они утверждали, что сознательно затягивали сроки реализации проекта.
Сейчас невозможно достоверно утверждать, был ли это на самом деле вклад немецких ученых в сопротивление нацизму, как утверждали они сами после окончания войны, или на пути их разработок возникли трудности иного свойства.
Хотя имеются некоторые данные, свидетельствующие о сопротивлении ученых. Стали известны слова Вернера Гейзенберга об «активном» и «пассивном» сопротивлении физиков. «Я сознательно возглавил «Урановый проект», чтобы, насколько это было возможно, затормозить его развитие», — говорил он сам. Но при жизни он так и не решился опубликовать эти слова — даже для послевоенной Германии это было слишком.
Документы того времени свидетельствуют, что, когда речь заходила о возможной передаче разработок немецких физиков-ядерщиков в промышленное производство, Гейзенберг прибегал к различным «тормозам». Например, на заседании Уранового союза в июне 1942 года рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер задал физику вопрос: «Господин Гейзенберг, сколько денег вам необходимо для успешной работы?» Ученый в ответ назвал сумму 40 тысяч рейхсмарок, которая по тем временам была попросту смешной для подобных проектов. Тогда, видимо, рейхсминистру вооружений со всей очевидностью стало ясно, что ничего толкового с данной командой ученых не добиться. Об этом было доложено Адольфу Гитлеру. Фюрер отреагировал сдержанно: «Это же фундаментальные исследования, они не оказывают решающего влияния на исход войны».
Правда, были другие группы, члены которых не Отличались особой сентиментальностью и фанатично служили режиму. Например, физики, работавшие под руководством рейхсминистра почт Вильгельма Онезорге. У министерства было много денег, и его разработки отличались новаторскими подходами. Именно оно открыло крупный исследовательский центр в Мирсдорфе под Берлином — «Ведомство по особым физическим вопросам». Кстати, в годы ГДР на его территории также располагался закрытый институт, занимавшийся ядерными исследованиями. Также ведомство располагало неподалеку от Берлина, в курортном городке Бад-Сааров, экспериментальными установками, на которых можно было теоретически получать граммы или даже килограммы урана-235. Вот только их реальная производительность была крайне низкой. За год можно было получить не более 400 граммов урана, а для атомной бомбы его требовалось не менее 50 килограммов.[119]
Информация к размышлению — 3
Кто, где, когда и с кем вел сепаратные переговоры
Апрель 1945 года. Поражение Германии очевидно.
Адольф Гитлер ходит по рейхсканцелярии и везде видит одну и ту же картину: офицеры пьянствуют и даже не обращают внимания на своего фюрера. Но зайдя в один из кабинетов, Гитлер обнаруживает сидящяго за столом и работающего Штирлица. Увидев главу Третьего рейха, чекист вскакивает, вскидывает руку и выкрикивает: «Хайль Гитлер!» В ответ фюрер устало произносит: «Максимыч, ну хоть бы ты-то не подкалывал».
В истории тайной дипломатии Второй мировой войны переговоры о сепаратном мире, которые вела Германия, занимают особое место. Они начались в 1940 году и закончились в конце апреля 1945 года. Формально фюрер не санкционировал их проведение, и у многих сложилось ошибочное мнение, что Адольф Гитлер ничего не знал про инициативу своего окружения. На самом деле о большинстве попыток он был осведомлен, но старался не демонстрировать этого. Как объяснить жителям Третьего рейха, что интересы большой политики заставляют его временно отказаться от планов захвата новых территорий и, более того, отдать часть оккупированного пространства противнику? С другой стороны, реальные шансы заключить сепаратный мир у Германии были только в 1942–1943 годах. До и после этого временного промежутка переговоры о сепаратном мире были обречены на провал.
Шестая серия
Хотят ли русские мира?
Штирлиц вошел в бар:
— Дайте-ка мне водочки.
— Герр Штирлиц, а у нас ее нет.
— Ну, тогда коньячку.
— И его тоже нет…
— А пива?
— У нас уже два дня нет ничего спиртного.
«Связной прибыл», — догадался Штирлиц.
Переговоры о сепаратном мире руководители Третьего рейха вели с представителями не только США и Англии, но и СССР. Еще в ходе Второй мировой войны чуть не разразился международной скандал, когда начали циркулировать слухи о контактах советских дипломатических представителей с немцами в Стокгольме и даже о проведении мирных зондажей. В СССР поспешили объявить это происками германских спецслужб. Отчасти это было правдой.
Иоахим фон Риббентроп и Генрих Гиммлер 1938 год
Одним из инициаторов диалога с Москвой выступил руководитель Абвера Вильгельм Канарис, а вот его «партнером» стал министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп, который в конце 1942 года попросил Адольфа Гитлера предоставить ему «полномочия для установления через советского посла в Стокгольме мадам Коллонтай контакта со Сталиным с целью заключения мира — причем, раз того не миновать, со сдачей большей части завоеванных на Востоке областей». Фюрер на это среагировал так. «Лицо его налилось кровью, он вскочил, перебил меня и с неслыханной резкостью заявил, что желает разговаривать со мною исключительно об Африке (в начале ноября 1942 года там произошла высадка англо-американских войск. — Прим. авт.) и ни о чем ином!» — вспоминал позднее министр.
Позже министр еще несколько раз возвращался к этой теме, но каждый раз слышал от фюрера отказ. Позднее сам Риббентроп утверждал, что Адольф Гитлер мотивировал это тем, что «сначала он должен добиться решающего военного успеха, а уж тогда посмотрим, что нам делать дальше».[120]
