Ознакомительная версия.
А из дополнений Иоакимовой летописи мы Можем узнать, что же Владимиру помогло быстро овладеть Киевом:
«Послал же (Ярополк) и воинство во Кривичи, чтобы не позволить Владимиру воевать. Владимир, услышав об этом, испугавшись, хотел бежать к Новгороду, но вуй [брат матери] его Добрыня, знавший, что Ярополк нелюбим у людей, потому что христианам дал волю великую, удержал Владимира и послал в полки Ярополковы с дарами к воеводам, приглашая их присоединиться к Владимиру. Оные же, как ранее сказал, не подчинялись Ярополку и согласились предать полк Владимиру. Тогда Добрыня с Владимиром пошли на полки Ярополковы и, сошедшись на реке Дручи в трех днях от Смоленска, победили полки Ярополковы не силою, не храбростию, но предательством воевод Ярополка».
Вот так. Негативное отношение в киевской дружине к христианам помогло Владимиру сесть на киевский стол! Через десять лет он их всех крестит! Они, ненавидящие христиан, через 10 лет сами строем шагнут в Днепр и потащат всех остальных! Вы представьте, какой авторитет заработает Владимир за десять лет! Вот вам и «сын рабыни»!
Что еще интересно в летописи Нестора — союзные отношения Ярополка с недавними убийцами его отца, печенегами. Возможно, это тоже повлияло на поведение дружины и воеводы Блуда. С победы Владимира над Ярополком начнется затяжная (более тридцати лет) война с печенегами. Кто все эти годы оплачивал услуги кочевников по нападению на Русь? Византия? Но война с печенегами продолжалась и после крещения Владимиром Руси и примирения с Царьградом. Оплачивать печенегов вполне могла рахдонитская транснациональная корпорация, представители которой находились во всех торговых городах Европы и Азии, а общее руководство после разгрома Итиля осуществлялось из... Корсуня (Херсон), занятого при Цимисхии рахдонитами. Поэтому и бежал оттуда сын местного коменданта Калокир и воевал плечом к плечу со Святославом, и даже предлагал утвердить свою кандидатуру в качестве императора ромеев. Отвадить печенегов можно было только разгромом их бухгалтерии в Корсуне. Владимир это понял довольно быстро.
Еще один примечательный факт из истории: и Ярополк, и позже его сын Святополк (Окаянный) пошли против своих братьев. Причем отец погиб раньше, чем родился сын, а действия одинаковые. Кто мог быть связующим звеном между ними? Конечно же, жена одного и мать второго — гречанка Юлия (так называет ее Татищев). В своей книге «От Руси к России» Лев Гумилев пишет:
«Святополк активно налаживал контакты и с печенегами, и с поляками. Пожалуй, это был первый русский «западник». В качестве духовного отца Святополк избрал епископа Колобережского — немца Рейнберна, что очень скверно кончилось для обоих. Владимир посадил и немца, и княжича в темницу, из которой епископ уже не вышел».
После того, как римской церкви на Руси было отказано в проповеди, епископа Колобережского в окрестностях Киева быть не должно. Его держит при себе Святополк и его мать гречанка. Связь с латинским миром Святополку помогали поддерживать его мать-гречанка, сторонница партии Цимисхия, его жена — дочь польского короля Болеслава I, и Феофано — племянница Цимисхия и жена Оттона II Рыжего (Болеслав и Оттон I назвались братьями. — Авт.). Они вполне могли прислать г-на Рейнберна своим родственникам в Киев, в качестве духовного отца. Интриги латинского миссионера Владимир терпеть не стал и упрятал и его, и Святополка в темницу. Но эта история находится за временными рамками нашего расследования. А пока Владимир занял Киев. ПВЛ:
«После всего этого сказали варяги Владимиру: «Это наш город, мы его захватили, — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека». И сказал им Владимир: «Подождите с месяц, пока соберут вам куны». И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю». Он же ответил им: «Идите». И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного».
Видите, союзные отношения с новым императором Василием II (Болгаробойцей) Владимир наладил, как только обосновался в Киеве (978). Инцидент с Цимисхием и Святославом исчерпан — вот вам греки воины, займите их, чем хотите, а на Русь не пускайте.
«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот. Но преблагой Бог не захотел гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об этом после. Теперь же возвратимся к прежнему.
Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом (Преголя была рекой волхвов, куда и ходил Гостомысл — ошибка переписчика. — Авт.), и приносили ему жертвы новгородцы как богу».
Большого ума был князь Владимир — он сразу понял, что страну собирать нужно на единый морально-нравственный стержень. У всех племен и народов должно возникнуть единое представление о том, что хорошо и что плохо. Мы видим попытку привести все подвластные племена к единому духовному знаменателю — создать единый пантеон богов. Для всех. По одному божеству от каждого народа вносится в обобщенную религиозную концепцию. Общая вера объединит Русь— это прекрасно понимает Владимир уже в 978 году! Он уже занят этим процессом. Вторая часть плана объединения Руси заключалась в женитьбе Владимира на представительницах всех регионов.
«Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от нехини — Вышеслава, а еще от одной жены — Святослава и Мстислава, а от болгарыни — Бориса и Глеба, а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было 700 жен и 300 наложниц. Мудр он был, а в конце концов, погиб. Этот же был невежда, а под конец обрел себе вечное спасение».
План соединения земель путем женитьбы на их представительницах, как мы знаем, имел совершенно обратный эффект— сыновья Владимира, после смерти отца вновь затеяли междоусобные войны.
Нравоучительную часть и лирические отступления в ПВЛ пропустим,— сразу перейдем к фактическому материалу:
«В год 6489 (981). Пошел Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью. В том же году победил Владимир и вятичей и возложил на них дань — с каждого плуга, как и отец его брал.
В год 6490 (982). Поднялись вятичи войною, и пошел на них Владимир, и победил их вторично».
Подчинение вятичей — путь по Оке в Волгу. Начинается расширение границ государства до необходимых размеров. Необходимость ограничивается интересом монополизировать все водные торговые пути — из варяг в персы и из варяг в греки. В сообщении о походе на поляков просматриваются пути по Южному Бугу или Днестру в Западный Буг и Вислу. В Иоакимовской летописи можем прочесть существенное дополнение к войне с польским князем:
«Владимир имел с Мещем (Мешком), князем ляхов и ленчан, войну, и хотя воеводы Владимира дважды побеждали их, но тот не прекращая завоевывать земли, дошел даже до Горы ни. Сего ради Владимир пошел сам и при реке Висе (думаю Висле) так победил, что Мещ все воинство погубил, едва сам спасся, а старшие его мужи все пленены были, и Владимир все города ляцкие занял. Мещ же испросил мир у Владимира, отдав ему пять городов; Владимир же дал ему мир и дань ежегодную на ляхов возложил».
Польский князь Мешко сдружился с императором Оттоном I, и, крестившись, получил от него карт-бланш на расширение границ своего княжества в общих интересах. Они заключались в захвате торговых сообщений Византии — пересадочный узел в Моравии (из притоков Дуная в притоки Эльбы) и на Волыни (из Серета, притока Днестра, в Западный Буг и далее в Вислу). Последней надеждой ромеев становился русский транзит и, соответственно, русский великий князь. Вся идеологическая мощь Константинополя направляется на Русь. Это последний шанс империи ромеев... и Византия, как мы знаем, его не упустила.
Ознакомительная версия.
