Ознакомительная версия.
Русь столкнулась с острой необходимостью монотеистической религии. В язычестве нет безусловных примеров для подражания, а для прочного фундамента государства нужен абсолют. Для всеобщей нравственной основы. У кого ее перенять? Весь теологический диспут опустим. Оставим чистую прагматику. Какие перспективы предлагались: дружба с Багдадом, с Римом или с Константинополем. Хазары уже в расчет не принимались. Положение Руси в любом случае пограничное — с юга православие, с востока ислам, с запада латинское христианство. Кого лучше иметь в союзниках? Того, кто сильнее и перспективнее. Принятие ислама, сулило борьбу с сильной Византией, для Рима Русь была самым желанным союзником, но непонятное латинское богослужение на чужом языке отталкивало, а вот у дунайских болгар все на славянском языке — понятно и доступно. Церковь еще окончательно не разделилась, и перспектива иметь идеологических союзников с трех сторон, с юга, с запада и с севера (Скандинавия) привлекала Владимира больше. А первооснова христианства — относиться к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе — была давно в крови русского народа. И Владимир сделал единственно правильный выбор. Но я спинным мозгом чувствую, что без Добрыни и тут не обошлось. Великой мудрости был человек и уж больно много сделал для Владимира. Сберег от всех опасностей и заговоров, нянчился с ним, учил и наставлял — отец-то Святослав все по войнам да по войнам. Вот и веру выбрать помогал, сначала бегал идолов ставил, затем всех в реки побросал. Человек-легенда. Без него такое наиважнейшее дело не обошлось. Слава ему во веки вечные! Аминь! Но был еще один персонаж, который сыграл огромнейшую роль в сближении Руси и Византии. Это был тот самый Олав Трюгвассон, будущий норвежский король. Помните, как Владимир отправил варягов в Царьград, подальше от Киева? Олав был среди них, и через несколько лет, возвращаясь через Киев, заглянул к Владимиру. Вот как события описаны в «Саге об Олаве Трюггвасоне»:
«...и приплыл он в Гиркланд (Греция — Авт.). И встретил там славных проповедников и хорошо верующих, которые открыли ему имя Господа Иисуса Христа. Обучился он теперь той вере, которая была ему ранее возвещена во сне. Затем он встретил одного превосходного епископа и просил его дать ему святое крещение, которого он давно вожделел и которое позволило бы ему присоединиться к христианам, и было затем ему дано prima signatio. И затем просил он епископа отправиться с ним на Русию и провозгласить там имя Божие языческим народам. Епископ дал обещание, что приедет, если он поедет сам, поскольку тогда сам конунг будет меньше противиться и другие знатные хёвдинги, но будет оказывать ему помощь, чтобы успех был достигнут и божье христианство стало сильнее. Затем уехал Олав прочь и назад на Русию, и был он теперь, как и раньше, очень хорошо принят. Находится он теперь там некоторое время. Он часто говорит конунгу и княгине, чтобы они поступили в соответствии с тем, что им подобает. И много прекраснее вера, когда веруешь в истинного Бога и Творца своего, который сделал небо и землю, и все, что им сопутствует. Он говорит также, как мало приличествует тем людям, которые являются могущественными, заблуждаться в таком великом мраке, чтобы верить в тех богов, которые не могут оказать никакой помощи, и отдавать этому все время и силы. «Можете Вы также понять, благодаря Вашей мудрости, что истинно то, что мы провозглашаем. И я никогда не перестану проповедовать Вам истинную веру и слово Божие, чтобы Вы могли дать плоды для истинного Бога». И хотя конунг долго сопротивлялся и говорил против того, чтобы оставить свою веру и тех идолов, но все же понял он благодаря Божьей милости, что многое отличало ту веру, которая была у него, от той, которую проповедовал Олав. Также ему часто прекрасно напоминали, что все то было языческим заблуждением и суеверием, с чем они прежде имели дело, а христиане веруют лучше и прекраснее. И благодаря благотворным речам княгини, которые она произносила по этому поводу при помощи милости Божьей, согласился тогда конунг и все его мужи принять святое крещение и правую веру, и был там крещен весь народ. И когда это было сделано, то собрался Олав в путь прочь оттуда, и пошла тогда великая слава об Олаве, где бы он ни появлялся, и не только в Гардавельди, но и во всей северной части мира. И тогда пришла слава об Олаве на самый север в Норег и о превосходных делах, которые он совершал каждый день».
Теперь вы догадываетесь, о какой церкви Олава в Хольмгарде говорится в скандинавских сагах? Чуть позже жил другой Олав, норвежский король (1015—1030), причисленный к лику святых католической церковью, но храм в Хольмгарде, упомянутый в сагах, называли в честь сподвижника Владимира Святого — Олава Трюггвасона!
Археологи-и-и-и!
Рис. 10. Икона Олава Трюгвассона
Насколько болезненно проходил процесс крещения в Новгороде-Холмограде, мы можем узнать из дополнений Иоакима:
«В Новгороде люди, проведав, что Добрыня идет крестить их, собрали вече и поклялись все не пустить в город и не дать идолов опровергнуть. И когда он пришел, они, разметав мост великий, вышли на него с оружием, и хотя Добрыня прельщением и ласковыми словами увещевал их, однако они и слышать не хотели и выставили 2 камнеметательных орудия великих со множеством камений, поставили на мосту, как на самых настоящих врагов своих. Высший же над жрецами славян Богомил, из-за сладкоречивости нареченный Соловей, строго запретил люду покоряться. Мы же (священники — Авт.) стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, как апостол сказал, явится безумием и обманом. И так пребывали два дня, несколько сот окрестив. Тогда тысяцкий новгородский Угоняй, ездя всюду, вопил: «Лучше нам помереть, нежели богов наших отдать на поругание». Народ же оной стороны, рассвирепев, дом Добрынин разорил, имение разграбил, жену и некоторых родственников его избил. Тысяцкий же Владимиров Путята, муж смышленый и храбрый, приготовил ладьи, избрав от ростовцев 500 мужей, ночью переправился выше града на другую сторону и вошел во град, и никто ему не препятствовал, ибо все видевшие приняли их за своих воинов. Он же дошел до двора Угоняева, оного и других старших мужей взял и тотчас послал к Добрыне за реку. Люди же стороны оной, услышав сие, собрались до 5000, напали на Путяту, и была между ними сеча злая. Некие пришли и церковь Преображения Господня разметали и дома христиан грабили. Наконец на рассвете Добрыня со всеми кто был при нем, приспел и повелел у берега некие дома зажечь, чем люди более всего устрашены были, побежали огонь тушить; и тотчас прекратилась сеча, и тогда старшие мужи, придя к Добрыне, просили мира.
Добрыня же, собрав войско, запретил грабежи и немедленно идолы сокрушил, деревянные сжег, а каменные, изломав, в реку бросил; и была нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видевшие то, с воплем великим и слезами просили за них, как за настоящих их богов. Добрыня же, насмехаясь, им вещал: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, какую пользу вы от них можете надеяться получить?» И послал всюду, объявляя, чтоб шли на крещение. Воробей же посадник, сын Стоянов, который при Владимире воспитан и был весьма сладкоречив, сей пошел на торжище и более всех увещал. Пришли многие, а не хотящих креститься воины насильно приводили и крестили, мужчин выше моста, а женщин ниже моста. Тогда многие некрещеные заявили о себе, что крещеными были; из-за того повелел всем крещеным кресты деревянные, либо медные и каперовые (сие видится греческое оловянные испорченное — Татищев) на шею возлагать, а если того не имеют, не верить и крестить; и тотчас разметанную церковь снова соорудили. И так крестя, Путята пошел к Киеву. С того дня люди поносили новгородские: Путята крестит мечем, а Добрыня огнем».
Киевская Русь вошла не только в реки — она шагнула в другую эпоху. Эпоху торжества Истины. Это писано не ради красного словца. С момента крещения на Руси начинается поиск абсолюта — Истины. Владимир начнет приближаться к ней, отправляя русских людей в Византию и Болгарию, постигать учения. Уже сын Владимира Ярослав (Мудрый), создаст целые философские центры при монастырях, введет единый свод законов «Русской правды» с опорой на христианскую мораль. Наша страна получила три важнейшие точки опоры — веру, надежду и любовь и начала нащупывать свой собственный неповторимый вектор исторического развития. Но всегда существовали силы, которые пытались столкнуть Русь с этого пути.
В 980-х годах остатки хазарских деловых кругов, окопавшиеся в Корсуни, планировали и вели свою тайную войну против императора Византии Василия II (Болгаро-бойца). Поход Владимира на Корсунь в обмен на византийскую принцессу показывает, насколько ромейская империя оказалась в затруднительном положении. Наследник от этого брака вполне мог претендовать на власть в Царь-граде, и впоследствии присоединить ромеев... к Киевской Руси. Мог и наоборот, но трюк-то опасный. И ромейский император решил рискнуть. Пронесло,— наследника не было. А ведь мог быть!
Ознакомительная версия.
