Со слов Полибия, римляне обратили особое внимание на новый город Гасдрубала и «поспешили заняться испанскими делами», которыми в основном пренебрегали. Но у Рима были более неотложные проблемы, требующие немедленного решения. Действия римлян по разделу земли в долине реки По побудили галлов объединиться, и в 225 году до н. э. многочисленная армия галлов была готова вторгнуться в Италию. Кроме того, римляне опасались, что иллирийцы могут напасть на Южную Италию, когда их легионы будут сражаться на севере. Мало того, римляне считали, что карфагеняне могут попытаться вернуть Сардинию. Рим готовил армии для встречи галльской угрозы с севера и одновременно направил легионы в Тарент, на Сицилию и Сардинию, чтобы обезопасить себя на случай непредвиденного развития событий.
Римляне опасались, что Гасдрубал может воспользоваться любой их неудачей в Галлии или борьбой в Иллирии, и в 225 году до н. э. направили посольство в Новый Карфаген, чтобы устранить угрозу с помощью дипломатии.[210] Однако это не означало, что римляне равнодушно относились к растущему влиянию Карфагена в Испании. Отправив посольство в Испанию, а не в Карфаген, римляне признали Гасдрубала защитником прав законного правителя.
Гасдрубал, не раздумывая, согласился с требованием римлян, «что не должны карфагеняне переходить реку, именуемую Ибером, ради войны». Договор подразумевал, что римляне признают за Карфагеном право распоряжаться в остальной части Испании и не будут вмешиваться, если карфагеняне не станут переправляться через Ибер (Эбро), протекающий в двухстах милях к северо-востоку от Нового Карфагена, «ради войны». Действительно, карфагенянам не чинили препятствий в пересечении Эбро в мирных целях, таких как занятие торговлей.[211] Главным образом с помощью дипломатии и только иногда путем военных действий Гасдрубал раздвинул границы карфагенских владений на севере до реки Тахо, на востоке до низовья реки Сукрон и на юго-востоке вдоль побережья до мыса Нао. К 221 году до н. э. Гасдрубал завладел почти половиной Пиренейского полуострова, составлявшей более 90 тысяч квадратных миль, территорией, значительно превышающей африканские владения Карфагена.[212]
Несмотря на то что Гасдрубал предпочитал с помощью дипломатии расширять владения в Испании, он ни перед чем не останавливался ради увеличения армии. Согласно Диодору, к 221 году пехота увеличилась с 50 до 60 тысяч человек, конница — с 6000 до 8000, и у него по-прежнему было 200 слонов. Ко времени убийства Гасдрубала в сентябре или октябре 221 года до н. э. карфагенское государство с его заморскими владениями было по крайней мере таким же сильным, каким оно было перед Первой Пунической войной, и в чем-то даже более сильным и богатым.[213] Кроме того, в распоряжении Карфагена теперь была большая и хорошо обученная боевая сила — превосходящая почти все средиземноморские армии своего времени с точки зрения тактики, мобильности и снабжения. Офицерский корпус состоял из опытных профессионалов, какими не могли похвастаться Рим и Греция. Стратегические планы Гамилькара относительно использования Испании для восстановления власти и престижа Карфагена были в целом реализованы. Когда в 221 году до н. э. Ганнибал принял на себя командование карфагенскими войсками в Испании, Карфаген был опять крупнейшей имперской державой в Западном Средиземноморье.
После убийства Гасдрубала воины карфагенской армии провозгласили командующим Ганнибала и отправили свою рекомендацию в Карфаген для утверждения. Тем временем Ганнибал принял командование и назначил на командные должности людей, которым доверял. К ним относились его братья Магон и Гасдрубал, племянник Ганнон, Магарбал (вероятно, заместитель Ганнибала, когда тот командовал конницей в армии Гасдрубала), Магон Самнит, Мономах (Единоборец) и некий Гискон, старший офицер, о котором упоминалось в связи с важной ролью, которую он сыграл в сражении при Каннах.[214] Проведя реорганизацию в командной структуре армии, Ганнибал напал на олкадов в конце осени 221 года до н. э.[215]
Территория олкадов располагалась к северо-востоку от Нового Карфагена и граничила с прибрежными землями эдетанов, где располагался город Сагунт.[216] Ганнибал осадил и взял штурмом главный город олкадов, возможно, это была современная Альтеа. Что послужило для Ганнибала поводом для нападения, остается тайной. Возможно, олкады были причастны к убийству Гасдрубала, но у нас нет никаких свидетельств, что Ганнибал с особой жестокостью наказал их. Более вероятно, что Ганнибал хотел показать, что карфагенские владения находятся в руках опытного командующего, который обладает талантами, а не просто является отпрыском династии Баркидов. Помимо прочего, в результате кампании против олкадов Ганнибал расширил сферу влияния и власти на северо-восток, в направлении Сагунта.[217]
Весной следующего года Ганнибал двинулся в поход на ваккеев, находившихся в трехстах милях к северу от Нового Карфагена.[218] Он взял штурмом их главный город Гелмантику (современный город Саламанка) и захватил еще один город, возможно современный город Торо, на реке Дуэро. И в этом случае нам не известно, по какой причине он предпринял поход в столь отдаленные от Нового Карфагена земли. Ганнибалу предстояло пройти по земле карпетанов, союзников побежденных олкадов, чтобы сразиться с ваккеями. Оставшиеся олкады объединились в карпетанами и, устроив засаду у реки Таг, поджидали армию Ганнибала, возвращавшуюся после победы над ваккеями в Новый Карфаген. Ганнибал уклонился от сражения, расположил лагерь на левом берегу, но при первой возможности переправился через реку, решив, что противник наверняка бросится преследовать отступающие войска. Когда преследователи с громкими криками бросились в реку, на них напала конница Ганнибала. Одновременно с конницей Ганнибал ввел слонов, которые затоптали воинов, выбравшихся на берег. Затем конница повторно переправилась через реку и разогнала остатки вражеской армии. Впервые о незаурядных тактических способностях Ганнибала мы узнаем из отчета об этом сражении.[219] Когда Ганнибал вернулся в Новый Карфаген, он узнал, что его дожидаются два римских посланника. Они приехали предупредить его, чтобы он не приближался к Сагунту.
Обеспокоенность Рима растущим влиянием Карфагена в Испании проявилась еще в 225 году до н. э., когда к Гасдрубалу было отправлено римское посольство, и он дал согласие не переходить через Эбро. Спустя какое-то время, но «за несколько лет до Ганнибала», Сагунт вступил в переговоры с Римом, в результате которых сагунтяне «оказались под покровительством Рима».[220] Сагунт пошел на эту меру из опасения, что карфагеняне, расширяя владения в Испании, включат его в свою сферу влияния. Город Массалия, союзник Рима, тоже боявшийся Карфагена и имевший три торговые фактории к югу от Эбро, вероятно, разжигал беспокойство сагунтян.[221] Итак, начиная с 225 года до н. э., а может, и раньше, Массалия и Сагунт направляли посланников в Рим с предупреждением о намерениях карфагенян и, вероятно, преувеличивали угрозу с их стороны. Их волнение, возможно, передалось Риму и побудило его направить посланников к Гасдрубалу, чтобы оценить ситуацию и попытаться ограничить его владения областью к югу от Эбро.
Можно предположить, что предпринятая Ганнибалом в 221 году до н. э. кампания против олкадов убедила сагунтян в том, что следующая его акция будет направлена против них.[222] Согласно Полибию, «сагунтяне опасались за свою жизнь».[223] В городе вспыхнула борьба между проримскими и прокарфагенскими партиями, которая вынудила жителей обратиться к Риму с просьбой выступить арбитром в их споре. В то же самое время у Сагунта были разногласия по земельным вопросам с союзниками Ганнибала, эдетанами; Сагунт располагался на территории этого племени.[224] В конце лета 220 года до н. э. в Сагунт прибыла римская делегация. Римляне прекратили смуты и казнили нескольких представителей сагунтинской знати из прокарфагенской партии. «Рассудив» таким способом спор в Сагунте, римляне отправились в Новый Карфаген на встречу с Ганнибалом.
Римляне предупредили Ганнибала, что он не должен нападать и вмешиваться в дела Сагунта, который теперь является «клиентом» Рима. Ганнибал отметил, что Рим действовал несправедливо, казнив карфагенских сторонников в Сагунте, и что сагунтяне в любом случае должны ответить за свои действия против союзников Карфагена, эдетанов. Ганнибал обратился в Карфаген за инструкциями, указав на безобразия, творимые в Сагунте, и прямую агрессию против союзников Карфагена, эдетанов. Карфаген уполномочил Ганнибала принять меры, которые он сочтет необходимыми.[225]
