полгода до этого выложил еще 250 000 долларов, после того как его избил Кантарелла. Разгневанный тем, что, по его мнению, Вайнберг пожаловался на него другим мафиози, Кантарелла столкнулся с ним перед популярным кафе Caffe Roma в Маленькой Италии. С криком «Почему ты говоришь обо мне» Ричи ударил его по лицу, повалив на тротуар. Капо потребовал от Вайнберга 500 000 долларов, прежде чем он разрешит ему продолжать с ним общаться. Кантарелла согласился на 250 000 долларов, но с угрозой: «Ты мне должен за все».
Превращение Вайнберга в оперативника под прикрытием стало беспрецедентным достижением для Отряда С-10. За исключением агента Джо Пистоне, ФБР никогда не внедрялось в «Бонанно» с информатором, который бы тайно записывал членов группы и имел доступ к капо. Успех с Вайнбергом обернулся двойным триумфом под прикрытием. Во время беседы с Саллетом и Маккэффри Вайнберг уличил в отмывании денег Аугустино Скоццари, бизнесмена, которого он привлек в сети Кантареллы. Грубый разговор с двумя агентами о юридических последствиях сговора с гангстерами убедил Скоццари отказаться от романтизированного представления о мафии и присоединиться к кампании под прикрытием. Он тоже начал тайно записывать встречи с Кантареллой. «Обратить его было несложно, — говорит Саллет. — Денежные парни любят хорошо жить, и им есть что терять».
Группировки быстро превратились в отличных информаторов ФБР, и в итоге было собрано более сотни записей, уличающих Кантареллу и его команду. В конце концов Кантарелла занервничал, что Вайнберг может оказаться голубем. Он обсудил свои сомнения относительно Вайнберга с Массино, и крестный отец сделал руку в форме пистолета, спросив, не нужна ли ему помощь в решении проблемы. Прежде чем мафиози смогли причинить вред Вайнбергу, Маккэффри и Саллет по тайно записанной реплике Кантареллы поняли, что Вайнбергу угрожает опасность. После года работы под прикрытием в декабре 2001 года Вайнберга вытащили и включили в Программу защиты свидетелей. (Исправившийся прожил два года и умер от рака в возрасте пятидесяти восьми лет).
Возможно, из-за итальянского происхождения Аугустино Скоццари, Кантарелла доверял ему, даже когда узнал, что Вайнберг поет властям. Полагаясь на свою способность распознавать двойников, Кантарелла был уверен, что молния информатора никогда не поразит его дважды, и продолжал свободно и безрассудно общаться со Скоццари до лета 2002 года.
Спустя шесть месяцев после перебежки Вайнберга Скоццари все еще был на хорошем счету у Кантареллы и сумел записать на пленку разговор Кантареллы о главной цели C-10, Джо Массино. Более того, Кантарелла забыл или проигнорировал предостережения Массино, запрещавшие упоминать его имя в разговорах даже вскользь. После смерти Джона Готти в июне 2002 года Кантарелла был обеспокоен газетными сообщениями и публичными заявлениями о том, что акции Массино резко выросли в мафии. «В газетах пишут, что Джо теперь большой человек, — сказал капо в разговоре со Скоццари. — Это нехорошо. Понимаете, о чем я? Это нехорошо».
Тем же летом Кантарелла снова взялся за дело и похвастался Скоццари, что Массино, находясь в тюрьме в 1990 году, вмешался, чтобы он получил свою пуговицу. «На самом деле это сделал Джо. Он был в тюрьме. Он сказал, что мне нужно обоснование, почему Эл [Эмбаррато] задерживает Ричи [Кантареллу]. Потому что кто-то шепнул Джо на ухо».
Время для Кантареллы поджимало, и в августе агенты провели обыск в его роскошном доме стоимостью 1,7 миллиона долларов. Они нашли сейф, в котором хранился список членов его команды и незарегистрированные номера телефонов Массино, Витале (под ником «Красавчик Сэл») и капо Бонанно. Уговаривая Кантареллу сотрудничать, Саллет сказал: «Очень скоро тебе предъявят серьезные обвинения. Мы тебя не обманываем. Вы знаете, что натворили, и мы тоже».
Упорно сопротивляясь агентам, Кантарелла отклонил предложение перейти на другую сторону. Вместо этого, следуя правилам мафии, он сообщил Джо Массино о рейде и давлении агентов. Он понял, что Вайнберг и Скоццари, которых тоже убрали с улиц, находятся в кармане обвинения. Но его устраивало, что, хотя ему могут предъявить обвинения в экономических преступлениях, государственные обвинители не смогут навесить на него то, чего он больше всего боялся, — обвинения в убийстве.
Менее чем через два месяца ему доказали, что он ошибался. 2 октября 2002 года Саллет и Маккэффри колотили в его дверь перед рассветом, разбудив спящего Ричи и его жену Лауретту. Действующему боссу были предъявлены обвинения по двадцати четырем пунктам рэкета, в которых были указаны все возможные преступления мафии, включая убийство. В возрасте пятидесяти восьми лет ему грозило пожизненное заключение за убийство, совершенное десятью годами ранее, о котором, как он полагал, ФБР и полиция забыли: убийство коррумпированного сообщника Бонанно в газете New York Post Роберта Перрино. Он никак не мог предположить, с каким усердием Саллет и Маккэффри будут пересматривать залежавшиеся дела, связанные с ним и другими раджами Бонанно. Работая в течение трех лет с детективами полиции штата Нью-Йорк, которые первоначально расследовали исчезновение Перрино, они собрали достаточно доказательств из старых прослушек и нового информатора, связанного с «парнями с Бат-авеню», чтобы связать Кантареллу с заговором убийц.
Вместе с Кантареллой в наручниках оказалась его 58-летняя жена, обвиненная в сокрытии и отмывании его доходов через банковские счета и операции на ее имя. Их 31-летний сын Пол был одновременно схвачен как наемный убийца отца, а также за участие в ограблениях и похищениях.
Вместе с тремя Кантарелла в ходе облавы ФБР были предъявлены обвинения еще двадцати мафиози и пособникам Бонанно. Капо Фрэнк Коппа, отбывавший пятилетний срок по второму приговору за мошенничество с акциями, был обвинен в вымогательстве у Барри Вайнберга. Травмированный своим первым тюремным заключением, когда он разрыдался на глазах у других заключенных, Коппа в свои шестьдесят один год знал, что осуждение по РИКО на дополнительные двадцать лет — это смертный приговор, и что его скрытое гнездо в 2 миллиона долларов окажется бесполезным. Не прошло и месяца, как Коппа решился на роковой шаг, на который не решался ни один человек за всю семидесятилетнюю историю боргаты Бонанно/Массино. Он стал государственным свидетелем. Через своего адвоката он уведомил ФБР, что будет сотрудничать с обвинением и даст показания против Массино, Витале, Кантареллы и всех своих собратьев по мафии в надежде на резко смягченный приговор. «Я не хочу больше сидеть», — обратился он к агентам и прокурорам.
Раньше, когда множество «крыс» из других семей предлагали сделки с прокурорами, семья Бонанно/Массино оставалась оплотом верности омерте. Даже во время тяжелых испытаний и длительных сроков заключения, вынесенных в результате проникновения агента Пистоне, ни один солдат или капо не
