Ознакомительная версия.
На картах Эрец Исраэль начала двадцатого века пространство вокруг озера Хулы обозначено так: "Дубровинские болота". Посреди болот стояла усадьба Иоава (Андрея) Дубровина‚ зажиточного русского казака с берегов Волги‚ который принял в России иудаизм, вместе с семьей переехал на Святую Землю в 1906 году. С собой он привез сельскохозяйственный инвентарь‚ а также свиток Торы‚ купленный в Одессе перед отплытием парохода (этот свиток хранится в синагоге поселения Иесуд га–Маала). Дубровину предложили взять участок в аренду‚ но он отказался поселиться на земле‚ которая ему не принадлежала; в Астрахани у крестьян было поверье: кто берет землю даром‚ у того ветер ее уносит.
В Галилее Дубровин купил участок плодородной земли, завел хозяйство на русский манер. Вместе с сыновьями он выкопал колодец‚ построил дом‚ конюшню и амбар‚ птичник и хлев; они разводили коров и лошадей‚ кур и гусей‚ насадили фруктовый сад‚ выращивали зерновые культуры‚ овощи и арбузы – в пример прочим поселенцам‚ которым было чему поучиться у русских крестьян. Дубровины разводили знаменитых на всю Галилею кур-несушек; к ним приезжали‚ чтобы купить пару-другую для улучшения породы кур‚ а они угощали гостей чаем и инжиром из своего сада. На сельскохозяйственной выставке в Рош-Пине бык‚ выращенный Дубровиными‚ занял первое место: когда его поставили на весы‚ пружины лопнули‚ и весы развалились.
Сыновья Дубровина – Ицхак‚ Авраам‚ Яаков и Эфраим – прославились силой на всю округу; выходя на работу‚ они брали с собой тяжеленные дубины‚ и окрестные грабители предпочитали с ними не связываться. Но лихорадка не давала покоя; в семье кто-нибудь постоянно болел‚ и лошадь стояла в конюшне под седлом‚ чтобы в случае нужды немедленно скакать за врачом или лекарством. Первым умер от лихорадки сын Дубровина Яаков‚ умерли Авраам и Эфраим‚ умер муж его дочери‚ жена сына и несколько внуков. Старик Дубровин говорил оставшимся: "Не плачьте по умершим. Господь дал‚ Господь взял – благословенно имя Господне!"
Однажды в синагоге его спросили: "Иоав‚ скажи нам перед свитком Торы‚ жалеешь ли ты‚ что принял иудаизм‚ приехал сюда и похоронил многих?" Дубровин ответил: "Братья мои! Вы же знаете‚ что я приехал на Святую Землю не ради наживы‚ а из любви к Создателю. Одно у меня утешение‚ что внуки мои‚ Яаков и Рут‚ смогут читать Тору на иврите".
Иоав Дубровин дожил до ста четырех лет и перед смертью завещал внуку: "Знай‚ что Дубровины ничего не боятся‚ никогда не лгут‚ никогда не напиваются и не крадут. Трудности не могут сломить человека‚ они лишь закаляют". На его могильном камне написано: "Здесь покоится праведный прозелит Иоав‚ глава семьи Дубровиных. Родился 12 октября 1831 года. Умер 15 февраля 1935 года. Да упокоится душа его в мире вечности".
В усадьбе открыли музей памяти этой семьи. Он так и называется: "Усадьба Дубровиных".
6
В еврейской газете сообщили: "В Екатеринодаре можно увидеть в синагоге казаков‚ увлеченных молитвой. Они говорят по-русски‚ считаются коренными казаками‚ имеют земельные наделы и отбывают воинскую повинность. Они населяют две крупные станицы в Кубанской области‚ ведут себя строго религиозно и стараются поддерживать связь с еврейством. В одной из станиц имелся раньше сионистский кружок". В 1901 году в Тифлисе проходила первая конференция сионистов Кавказа; делегатом от станицы Михайловской Кубанской области был казак З. Лукьяненко.
Из воспоминаний 1917 года (свадьба в станице Михайловской):
"Это был "смешанный" брак: сын гера Михайлова сочетался с сестрой шойхета (резника) из Майкопа, который был "самородным" евреем... Оркестр состоял из учеников местной школы, христиан и геров; во главе танцующих выделялся местный шойхет – горский еврей, ловко отплясывающий лезгинку с двумя кинжалами в руках.
В большой горнице сидели порознь мужчины и женщины, точно как на традиционных свадьбах в Польше или Литве. Мужчины были в подавляющем большинстве блондины или рыжие, с голубыми глазами и вздернутыми носами (курносые), а женщины имели тусклые темные глаза и выглядели как "настоящие" еврейки...
Выяснилось, что большинство женщин привезены из черты оседлости, особенно из Литвы, а те, что родились тут, были похожи на матерей своих; мужчины же были все "местной продукции"..."
В 1917 году в селе Еленовка возле озера Севан жили 100 семей субботников, примерно 400 человек, сосланных в Армению из российских губерний; их дома выделялись по зримой примете – мезуза на косяке входной двери. В селе было два молитвенных дома со свитами Торы; иврита никто не знал, недельную главу Пятикнижия читали по русскому переводу. К субботе в домах проводили уборку, готовили праздничный обед, все шли в баню, а вечером отправлялись в молитвенные дома. Для мясной и молочной пищи существовала отдельная посуда, которую перед праздником Песах прожаривали на солнце.
Мужчины налагали тфилин, ходили с покрытой головой и не стригли бороды; женщины покрывали головы платками. Невест брали только из семей субботников, и бракосочетание проходило под хупой – свадебным балдахином. Обрезание новорожденных мальчиков совершали на восьмой день, давали имена Моисей, Захар, Яков, Давид, Исай; умерших хоронили на своем кладбище, на дно гроба клали талес покойного.
К концу двадцатого века в Еленовке оставалось не более двадцати семейств иудействующих. Они разводили свиней, не обрезали новорожденных мальчиков, однако к празднику выпекали мацу, сохраняли свое кладбище и свиток Торы. Этнографы записали плач по умершему, сохранившийся в памяти потомков субботников села Еленовка:
Собирайтесь, мои дети,
Последний раз на вас взгляну,
Трудно-трудно я болею,
И наверно я умру…
Опустите мое тело
Во глубокую могилу,
И засыпьте мое тело
Желтым меленьким песком,
И пропойте надо мною
Вечной памяти покой.
Богу слава и держава,
Во веки веков "аминь".
В тридцатых годах двадцатого века на Дону существовал колхоз "Сталиндорф" (в дословном переводе с языка идиш – "Сталинская деревня"). В этом колхозе было 7 еврейских семейств и 87 семей субботников, переехавших туда из приволжских районов во время раскулачивания зажиточных крестьян.
В 1942 году, при наступлении на Сталинград, немцы на несколько месяцев захватили колхоз и убили евреев, которые не успели эвакуироваться. Субботникам досталось нелегкое время; было смертельно опасно называть себя приверженцем еврейской веры, и они изыскивали пути уклониться от этого. Через полвека исследователи побывали в поселке Приморском (бывшем "Сталиндорфе") и опросили субботников, которые пережили немецкую оккупацию.
"У нас немец стоял три месяца… Какие были евреи, их уничтожили. Семей пять евреев расстреляли…", "Ну и субботников тоже… тоже начали было шерстить… Кто похож на еврея, тех забрали…", "Они, может, и нас хотели всех порасстрелять…"
"С других сёл говорили (про нас): там евреи, там евреи…", "Мы объясняли, что мы русские, не православные, не крещеные, русские мы. По обличью мы русские. Видно же!..", "Брат обрезан был. И вот немцы к нему пришли, пистолет наставили. А мама ему орет: "Аля, храни письку, храни письку!" Он кулачком зажал ее, чтобы не видели, что обрезана. А то бы застрелили…"
Что же теперь?
"Все уже старые, без конца умирают… Коренных жителей тут человек 50-60 осталось, а так, в основном, дачники…", "Моя мать молилась… У них молитвенники были, а сейчас, наверно, ни у кого и нет… У меня нету, так живу, и всё…", "И на кладбище всё перемешалось… сейчас уже и кресты ставят… Всё заглохло…"
"Называют нас евреями, а тут ни одного еврея давно нет… – Где живете? – В "Сталиндорфе"… Как скажешь "Сталиндорф" – а, жиды! Сталинская деревня…", "Оправославились. Отсубботничались. Теперь только стараемся в субботу ничего не делать, поспать… Ушла вера, мы доживаем, и всё – субботников больше не станет…"
Лишь один жителей поселка сказал: "Меня можно назвать евреем. У меня не в сельском совете выписали (документ), а в синагоге. Любому в морду плюну: я еврей. По сей день показываю (документ), не стесняюсь – не в сельском совете выписали".
7
Во второй половине двадцатого века иудействующие жили небольшими компактными группами в Воронежской, Иркутской и Тамбовской областях, в Краснодарском и Ставропольском крае, в Биробиджане и на Кавказе. Они частично придерживались еврейских религиозных предписаний, отвергали церковные обряды, отмечали субботу и еврейские праздники, соблюдали законы о пище.
В сибирском поселении Зима "миньян" для молитв сохранялся у иудействующих до 1970-х годов. В конце 1990-х годов иудействующие сибирской деревни Иудино (переименованной в Бондарево) выпекали мацу к празднику Песах, не ели свинину, на дверях домов прикрепляли мезузы; на их кладбище стояли надгробные камни с изображением магендавида, на похоронах они читали "кадиш" и псалмы.
Ознакомительная версия.
