В лорнеты, в бинокли, в подзорные трубы смотрели они с высокой и гордой Пера, на великую союзницу Россию, на скромных серых боевых кораблях выходившую из Мраморного моря в узкие Дарданеллы. Самодовольная, честолюбивая, гордая улыбка играла на губах победителей; а в углах этих губ змеилось сострадание. Голубая вуаль затянула Константинополь и он потонул в серых горах.
Выйдя на простор Средиземного моря, русские корабли прошли архипелагом в Наварин, где догрузились углем и пресной водою на дальнейший поход в Бизерту.
В Наварине от «Генерала Алексеева» отвалил большой баркас, битком набитый гардемаринами и кадетами. Я сидел на руле его. На кормовом сиденьи Вице-Адмирал Герасимов – новый Директор Морского Корпуса, Митрофорный Протоиерей о. Георгий Спасский, вновь назначенный Настоятелем Церкви Морского Корпуса, и все офицеры воспитатели.
Среди живописных скал и островов проходил баркас на дальний дикий остров, где среди громадных, острых скал, в густой зелени, стояла скромная греческая часовня.
В ней, коленопреклоненно, помолились новые морские поколения и пропели «вечную память» героям морякам, сжегшим в этой бухте весь Турецкий флот в день великой Наваринской победы. Побродив в первый раз снова по твердой земле и, надышавшись запахом апельсиновой рощи, юные моряки и старый Адмирал вернулись на линейный корабль. Их встретили новые Командир Капитан 1-го ранга Федяевский и старший офицер Ст. Лейт. Павлов. Закончив погрузку угля и воды, подняв все шлюпки, суда белой эскадры вышли из архипелага и взяли курс на Бизерту.
За последними скалами с высоким маяком насвистывал ветер и бушевали синия волны.
Белая эскадра шла по тем же водам, где, более 100 лет тому назад, высокие подвиги Адмирала Сенявина заставили победоносно греметь имя великой России. Часть эскадры шла Коринфским каналом; a большие корабли огибали Грецию. Сбор всей эскадры для дальнейшего похода в Бизерту происходил южнее острова Корфу у берегов Кефалонии.
Там, однажды вечером съехал на берег Адмирал Кедров погулять и отдохнуть от своих забот.
У ближайшей деревушки к Адмиралу подошла группа местных жителей. Седой старик обратился к нему по-гречески, а молодой грек, сносно говоривший по-русски, переводил слова старика: – Не русский ли вы Адмирал и суда, стоящие у наших берегов, не русская ли это эскадра? узнав, что да, старик продолжал: – a мне мой отец рассказывал, что когда-то здесь тоже была русская эскадра под командою Вашего Адмирала Сенявина, которая нас спасала от Бонапарта и имя его и русских моряков до сих пор не забыты в этих местах.
Эти простая задушевные слова глубоко запали в сердце Командующего белой эскадрой и прозвучали в нем горячей благодарностью к светлому образу славного Адмирала, прославившего Родину век тому назад.
Доведя свой флот до берегов Африки, Вице-Адмирал Кедров привел его к «тихой пристани». В глубокой бухте Каруба за белым городом Бизертой, среди высоких гор и зеленых пальм установил он свои корабли на мертвые бочки, якоря и швартовы, у пристаней канала и берегов Белого города; заселил нагорные крепости и лагеря спасенными им русскими людьми, и глубоко задумался, что делать ему дальше. Долг был исполнен. Непочатый край недюжинной энергии, не позволял ему сидеть «сложа руки» на «мертвых якорях». Посоветовавшись со своим Начальником Штаба, Контр-Адмиралом Машуковым, он сдал флот и командование старшему Контр-Адмиралу Беренс и, простившись с людьми и с кораблями, на французском крейсере «Эдгар Кинз», отбыл в. далекую Францию в Марсель, в Париж, чтобы там, находясь в близкой связи с правящими кругами Франции, помогать и заботиться о своем флоте и о беженцах во всей полноте и возможности. Действительно, после его отъезда в Париж, Русской эскадрой заинтересовались больше, питание улучшилось еще и медицинская помощь французских врачей подавалась всем без отказа. Белая эскадра мирно отдыхала, зная, что там в далекой столице мира неусыпно следит за нею любящий глаз ее Адмирала.
В Париже Командующий флотом прожил затем многие годы; ум его, вечно жаждущий новых и новых познаний, сердце бодрое и отзывчивое на каждый новый труд с жадностью бросились в науку. На скамье студента Института Путей Сообщения – Эколь Пон-э-Шоссе сидел Вице-Адмирал Российского Императорского Флота, прилежно и страстно учился. В 1925 году весь курс был им окончен. В восторженном изумлении французы профессора и ученики сотоварищи увидели имя Михаила Кедрова. – Окончил первым из всего выпуска.
Это было в третий раз, когда сверкало его имя, первым, торжествуя над трудом и наукой в его просвещенной и трудолюбивой жизни. Четыре года спустя этот Белый Адмирал стал ядром и центром Военно-Морского Союза с великой и светлой задачей: «Стоять у изголовья великой больной Матери и всячески содействовать ее выздоровлению». Под это знамя и поныне слетаются со всех концов мира орлы-офицеры, верные святому долгу и страстной любви к Родине.
Но вот и Бизерта. Что такое Бизерта? Бизерта – это сказка, пятилетний сон красивый и фантастичный.
Бизерта – это море, как беспредельный темно-синий сапфир в справе золотых берегов, песков пустыни.
Волна прозрачная зеленым изумрудом переливается на солнце.
Кружево белой пены лобзает золотой песок.
Море, порою, спокойное – зеркало ясной небесной лазури и ярких бриллиантовых звезд; порою бурное, мрачное, черное с гневом и ревом разбивает могучие волны о белые скалы своих берегов.
Бизерта – это белый город с куполами магометанских мечетей и готикой католического храма; днем облитый жарким золотом солнца, ночью – спящий в серебре лунного сиянья.
Бизерта – это зеленый оазис среди песчаных холмов и гор. Стены зеленого колючего кактуса, аллеи стройных пальм, колонны алоэ вздымают к небу свои роскошные розовые чаши.
Лиловые и белые глицинии душистыми гроздями спадают по белым стенам дворцов Правителей Тунизии.
В глубине, в оправе серых гор, покрытых лиственными лесами, овальным зеркалом, лежит большое озеро, как драгоценная бирюза в стальном кольце.
На этом озере отдыхает Белая русская эскадра. Бизерта – это малахитовые чащи ее садов и долин, где все зеленое – возделанное поле, a белые жилы – шоссейные дороги, уходящие в горы, в Алжир и Тунис.
По этим дорогам едут бронзовые арабы на серо-дымчатых ослах, проходят длинные караваны верблюдов, голубые всадники на арабских конях проносятся мимо и в белой пыли мелькает их красная феска и плащ. Высокие негры солдаты в расшитых мундирах проходят повзводно, мелькают дорогие автомобили богатых французов, да с палкою и сумою пройдет русский беженец.
Бизерта – это рощи маслины, где между кривыми черными стволами, пригибаясь к земле своим стройным станом, проходят белые фигуры арабских женщин, с головы до ног обвитые тонкой белой чадрой. Смуглыми руками в серебряных запястьях они будут собирать жирные оливы в круглые корзины.
Когда на темном небе зажгутся голубые звезды Ориона, они уйдут в свои аулы. В лесах завоют шакалы и прокричит там выпь.
Бизерта – это город арабов, облагороженный французской культурой и порабощенный ею. За ним бегут поля, пальмовые рощи, скалы каменоломни, оливковые сады и наконец холмы и горы; спрятанные в кактусах, соснах и елях, скрытые от глаз с долины, и с моря стоят лагеря, крепости и бастионы и с этих то высот в тихое воскресное утро или в бурный вечер субботы разносит ветер тихий благовест русского храма.
Там в горах, за валами крепости, за тяжелой железной дверью, в полутемном каземате горят лампады перед новой иконой странников бездомных – «Радость Странным». В облаках, плывущих над морем с белыми кораблями, над зеленым полем с белыми лагерями (руфких беженцев) растянула Царица Небесная свой святой покров Богородицы и внемлет молитве-акафисту защитница странников бездомных. Русские женщины, девушки, мальчики и девочки, русские воины-моряки слушают песнь сию утешительную на коленях в волнах ладана.
Жарко горят восковые свечечки под венцом живых цветов, окружающих Лик Богородицы.
– «Защити, помоги и помилуй войско русское, войско белое под покровом Твоим святым на высокой горе в этой крепости!»
В амбразуру стены ворвался ветерок и колеблет хоругвь с Ликом Христа и белое знамя с крестом Андрея Первозванного; а высоко над церковью на валу крепостном льется ласковый звон родного колокола. – Это тоже Бизерта. А за валом поля, полные душистых цветов и травы изумрудной, там пасутся стада белоснежных овец и черных коз и бредет за ними смуглый пастух и играет на старинной свирели, как в счастливой Аркадии.
Под откосом горы снова русский говор, русская песня. Там деревня «Сфаятская». С десяток белых избушек «мазанок» с черепичной крышей. По дворам бродят жирные гуси, утки плещутся у корыта, пестрые куры водят желтых цыплят, золотые петухи с красной бородкою выкрикивают часы по солнцу.
