Отец женился на Джин, создал семью и правильно сделал. Я немножко ревновал Джин, такая женщина, как она, не оставит любого мужчину равнодушным. Но мне еще предстоит встретить мою любовь. Уверен, моя избранница окажется похожей на Джин. А они с отцом просто созданы друг для друга.
В этом городе у меня нет сторонников. Для всех я - никто. Сильный человек без имени и состояния. Практически нищий. У меня была лошадь, взятая у конокрада, и мул, появившийся на свет вследствие не очень честных действий. Чем я мог гордиться? Мне не пришлось учиться, и в свои двадцать с небольшим ничего не удалось создать.
Завтра будут скачки, потом поединок. Если мне повезет, я выиграю. Стоит жить, чтобы насладиться победой. Но скачки и бокс не то, чему можно посвятить жизнь.
Завтра я встречусь с Дунканом Кэфри на ринге. Он опытный боец. За мной лишь медвежья сила и никакой подготовки. Если я вздую Кэфри, у меня будет кое-что. Если удастся отплатить за все Декроу и выжить, отправлюсь на Запад и начну все сначала. Как когда-то мечтал.
За годы заточения я выучил испанский. Возможно, в будущем это пригодится.
Наконец я уснул, а когда проснулся, уже наступил день. Угли погасли. Комната была пуста.
Сев за стол и подперев голову руками, я пытался продумать план этого трудного дня. Не многое сегодня зависело от меня. Если удастся, я воздам Кэфри по заслугам. Но может статься, сам получу страшную трепку. Но поражение - все же не самое страшное. Беда - победа. Проиграю - меня побьют, а выиграю - все шансы за то, что меня убьют.
Тинкер и Халоран вошли вместе.
- Скачки назначены на десять часов, - предупредил Халоран. - Лошади пробегут полмили от старта.
- Хорошо.
- Поединок будет в час. Ринг - восемнадцать футов. Зрители разместятся в загоне для скота, те, кому не хватит места, устроятся на заборе.
- Сколько лошадей участвует в скачках?
- Пять, включая мула. Никто не верит, что он может состязаться с лошадьми в скорости, кроме тех, кто приехал из Оаквилла. Сейчас пари заключаются семь к одному против мула.
Из кармана рубашки я достал все мое состояние - сорок долларов.
- На тех или примерно тех условиях поставьте на мула, - распорядился я. - Если победим, то весь выигрыш поставьте на поединок. А мне надо прогуляться по городу.
В то время Бивилл представлял собой большую деревню без какой-либо архитектурной планировки. Дома стояли, как вздумалось их хозяевам, образуя кривые улицы. Многие участки пустовали.
Положение города на дороге, по которой перегоняли скот, определяло его быт. На центральной улице красовались салуны и игорные дома, которые не испытывали недостатка в посетителях. Фермеры, жившие на окраине, выращивали скот. Остальные крали его. Оба эти промысла процветали, и у горожан водились деньжата. Не так уж много, чтобы пустить их в оборот, но достаточно для игры и выпивки. В окрестностях было несколько богатых ранчо. Эда Синглтона считали самым удачливым скотоводом.
Уже давно воры и владельцы ранчо, хорошо знающие друг друга, разделили город на сферы влияния. И те и другие всегда были готовы надуть друг друга, и между ними происходили кровавые разборки.
В тот день город бурлил. Улицы заполнила живописная толпа болельщиков. Люди заключали пари и на скачки и на поединок, кое-кто даже ставил на меня, вслепую. Многие сомневались, пытались выяснить, у кого шансов больше.
Съезжались гости из Оаквилла, Хелены. Хелена - старая остановка на дороге Чихуахуа, как и Бивилл она пользовалась репутацией дикого бандитского города, жители ее отличались грубостью и напористостью.
Я прогуливался по улице, стараясь держаться в стороне от спорящих людей. Мне хотелось взглянуть на ринг. Он выглядел достаточно большим и одновременно маленьким.
Человек, стоящий неподалеку от меня, тоже заглядывал через изгородь. Он пристально, изучающе посмотрел на меня и протянул руку.
- Вальтон. Я шериф. Вы много боксировали?
- Только когда был вынужден. И никогда по плану, как на сей раз.
- Ваш соперник боец и очень жестокий. Я видел, как он дрался. - Вальтон помолчал. - Вы должны верить в то, что побьете его.
- Когда мы были детьми, я разбил ему нос и челюсть. Потому что терпеть его не мог в тот момент. Может быть, снова смогу.
- Ваш поединок - сведение старых счетов?
- Конечно. Иначе вы и не увидели бы его. Старший Кэфри часто бил меня и в конце концов ограбил. А этот запугивал и задирал. Он, безусловно, опытнее меня, но в нем душа койота. Ее довольно трудно отыскать, но я собираюсь охотиться за ней.
Вальтон выпрямился.
- Здесь в городе на сотню - пятьдесят головорезов. Их крепко держит в руках Бишоп. Без согласования с ним ничего не делается. Чем смогу - помогу, но ничего не обещаю.
- В этой стране человек сам седлает полудикую лошадь и решает свои проблемы, - ответил я.
Вальтон зашагал прочь, а я через некоторое время вернулся к дому. Подходило время скачек.
Мануэль вывел мула,
- Они спрашивают его кличку, - сказал он.
- Как ты назвал его?
Мануэль пожал плечами.
- Ну хорошо, назови его Буонапарте, и будем надеяться, что эти бега не окажутся для него битвой при Ватерлоо.
Тинкер и Док Халоран сели на лошадей. К нам подъехал здоровенный ирландец с двустволкой за плечом.
- Я знаток мулов, - заявил он, - и поставил на него. Мне встречались быстрые мулы, а этот отлично прошел дистанцию в Оаквилле.
Бишоп и Кэфри уже были на скачках. По крайней мере две лошади из пяти, участвующих в забеге, принадлежали им.
- Мануэль, - спросил я, - насколько нечестным ты можешь быть?
Он взглянул на меня большими темными глазами.
- Не знаю, сеньор, - сказал он. - Я никогда не подличал.
- Тогда у тебя есть только один шанс. Заставь этого мула сразу же выйти вперед и пусть он скачет изо всех сил. Вон на тех двух лошадях сидят бандиты. Один из них или оба постараются блокировать тебя, если увидят, что твоя победа близка. Так что будь внимателен.
- Я могу только скакать на Буонапарте, - ответил мальчик. - Но не зря же у него такое гордое имя.
Соперники стали выстраиваться к старту. Буонапарте еле-еле плелся, будто собирался уснуть на ходу. Обеих лошадей Бишопа поставили с двух сторон от мула.
Тогда на глазах у всех я пошел к Бишопу и громко, чтобы было слышно, предупредил:
- Если твои бандиты обидят этого мальчишку, я убью тебя.
Он решил, что намечается крупный скандал, и сделал знак головой. Двое здоровенных парней двинулись ко мне.
- Тебя убьет Кэфри, - ответил Бишоп очень низким голосом, какого я никогда не слышал, - но для начала поколотят эти парни.
Один из них тут же подскочил ко мне и размахнулся, чтобы нанести удар. Но тренировки Тинкера не прошли даром, и я интуитивно схватил его за запястье и перекинул через себя, он с шумом упал в пыль. Сделав стойку, второй тоже пытался атаковать, но я увидел, как у него на руке блеснул кастет из меди. Я схватил его за ворот рубашки спереди, скрутил и слегка придушил. Другой рукой я сдавливал его руку, и, когда он разжал пальцы, все, стоявшие рядом, увидели кастет. Применив еще один хитрый силовой прием, я добился того, что кастет упал на землю. И тогда я сжал его руку со всей силы. Он приглушенно вскрикнул. Нажав большим пальцем на ладонь, а остальными на запястье, резко согнул его руку. Люди, стоящие рядом, слышали, как затрещали кости.
Я повернулся к Мануэлю.
- Скачи спокойно, малыш, - сказал я ему так громко, чтобы все слышали. - Если хоть один из этих наездников поведет нечестную игру, он получит то, что получили те двое.
Толпа одобрительно загудела. И тут раздался выстрел из стартового пистолета.
Лошади понеслись вперед. Мой мул остался позади. Но Мануэль все правильно рассчитал. Он придержал мула, уверенный, что те два наездника столкнуться. Они оказались между двух огней. С одной стороны жестокий, злопамятный Бишоп, с другой - я, темная лошадка. Если бы Мануэль не поступил так разумно, его бы сильно ранили.
Потом все услышали, как мальчишка издал пронзительный вопль, и Буонапарте бросился вперед как на пожар. В этот момент он отставал от лидера на два корпуса. Я даже не подозревал, что у него такие длинные ноги. Он легко обошел лошадей и возглавил гонку.
Финиша ни я, ни другие зрители видеть не могли. Наконец на белой лошади прискакал один из судей.
- Проклятый мул! - крикнул он. - Мул выиграл, вырвавшись вперед на полкорпуса.
Получив выигрыш, мы с Халораном сложились и дали Мануэлю его долю. Два забега принесли ему и Хуане больше денег, чем они видели с тех пор, как погиб Мигель.
Я растянулся на кровати, отдыхая перед поединком. Мой пустой желудок ныл, и я решил, что это страх. Да, я вздул Кэфри. Но тогда он не был боксером. Всего лишь большой, неуклюжий мальчишка. И мне повезло. Теперь же он попробовал себя в поединках с известными бойцами, выигрывал, часто встречался с опытными боксерами на тренировках и был готов к любой манере ведения боя, предложенной профессионалом. Но я подумал о Джиме Мэйсе, который учил Тинкера. Вот настоящий боксер, истинный чемпион мира, один из величайших мастеров! Его вес никогда не превышал ста шестидесяти фунтов, и он наносил поражение соперникам, которые были тяжелее его более, чем на шестьдесят фунтов.
