Такой исход выборов позволяет судить об изменении общего положения в стране со времени эпизода в Вадстене в августе 1434 г., несмотря на все кажущееся сходство между этими двумя периодами. Действительно, выборы означали прежде всего усиление вражды к Энгельбректу со стороны определенных кругов шведского дворянства. Но на сей раз очень скоро было восстановлено положение, существовавшее до выборов. Энгельбрект по-прежнему оставался вождем наряду с маршалом. Вскоре он отправился в новый военный поход. Весной 1436 г. армия Энгельбректа быстро прошла почти по всему южному побережью Скандинавского полуострова. Она миновала сначала Кальмар, где ее пыталось остановить войско датского правителя этой земли Ёнса Грима, далее прошла в Блекинге, оттуда двинулась к Лахольму в Южном Халланде и лишь затем — в северо-западное Сконе, где снова было заключено перемирие. Наконец, из Сконе армия направилась вдоль всего Халландского побережья. Маршрут этого похода свидетельствует о существовании сознательного стратегического плана; план этот заключался в том, чтобы захватить устья всех рек, протекавших почти на всем своем протяжении в пределах тогдашних границ Швеции, и только в нижнем своем течении — по датским прибрежным провинциям. Именно поэтому Эрик Померанский выстроил в этих местах свои укрепленные замки, обеспечивающие безопасное плавание по Эресуну, и, назначив преданных ему наместников, позаботился об укреплении своей власти над всем восточным побережьем Швеции. Оба противника прекрасно понимали политическое и стратегическое значение всего этого побережья и ведущих к нему путей.
Энгельбрект не смог лично довести поход до конца. Он заболел, кажется, ревматизмом и удалился в свой замок Эребрухус. В Эребру в это время находились два его личных заклятых врага: рыцарь Бенгт Стенесон (из рода, носящего имя «Ночь и день») — лагман в районе Нерке и его сын Магнус Бенгтссон. Выяснить причины их враждебного отношения к нему довольно трудно. Согласно рифмованной хронике, Бенгт захватил когда-то любекcкое торговое судно, а Энгельбрект вместе с Эриком Пуке в свою очередь завладел ленным поместьем Бенгта — Тельехусом. Было постановлено, что государственный совет рассмотрит этот спор и вынесет свое решение в начале весны.
В конце апреля или в начале мая Энгельбрект, несмотря на свою болезнь, отправился из Эребру в Стокгольм на заседание государственного совета. Он переправился в лодке через Ельмарское озеро и остановился на ночлег на маленьком острове, неподалеку от замка Ексхольма, принадлежавшего его врагу, Бенгту Стенссону. Было холодно. Спутники Энгельбректа разожгли костер. При свете костра они увидели приближающегося на лодке Магнуса Бенгтссона в сопровождении свиты. Магнус соскочил на берег и с топором в руках бросился на стоявшего тут же на костылях Энгельбректа (по сообщению рифмованной хроники, Энгельбрект направился к озеру, чтобы встретить Магнуса). Энгельбрект упал; тело его было пронзено тучей стрел. Убийство народного вождя на острове в Ельмаре вызвало в Швеции крупные изменения. С конца зимы Карл Кнутссон вновь стал играть руководящую роль, а крестьянское движение осталось без вождя, лишившись единственного человека, который мог бы придать ему силу и создать нечто подобное армии.
В ближайшие месяцы после смерти Энгельбректа произошел целый ряд важных событий. В октябре государственный совет выдал убийце Энгельбректа Магнусу и его отцу Бенгту Стенссону охранную грамоту. А когда старый соратник Энгельбректа Эрик Пуке несколько месяцев спустя окончательно порвал с Карлом Кнутссоном и встал во главе не прекращавшегося в областях Швеции — Вестманланде, Нерке и Далекарлии — движения, он был схвачен (при обстоятельствах, сильно компрометирующих Карла Кнутссона), осужден и затем казнен; еще до того многие из его сторонников были сожжены на костре, якобы за государственную измену, или понесли другие наказания. Предпосылок для совместных действий восставших и государственного совета уже не было.
В глазах друзей и сторонников Энгельбректа он вскоре превратился в мученика, подобного сказочным героям библии; тело его, пронзенное пятнадцатью стрелами, напоминало о мученичестве святого Себастьяна. Немецкий летописец Герман Корнер из Любека, города, где, по вполне понятным причинам, проявляли живой интерес к знаменитому шведскому рудокопу с немецким именем, так рисовал образ Энгельбректа:
«Муж большого ума и энергии, свободный швед по имени Энгельбрект поднял восстание против короля Эрика, не желая более терпеть невыносимых злоупотреблений, которым подвергались горожане, крестьяне и весь шведский народ со стороны датских фогдов, военачальников и короля. Может быть, господь избрал его и дал ему силу, как Саулу, защитить свой народ и покончить с противниками справедливости. Энгельбрект взялся за оружие, конечно, не из какого-либо высокомерия ума и не из желания властвовать, но исключительно из сочувствия к страждущим».
Для крестьянства средней Швеции и даже для горожан он вскоре стал святым — к его могиле в Эребру совершались паломничества, как к могилам Эрика Святого в Упсале и Биргитты в Вадстене.
Государственный совет и Карл Кнутссон, являвшийся в нем наиболее видной фигурой, решили теперь продолжать борьбу с Эриком Померанским, который вновь пытался восстановить неограниченную власть. Эта борьба началась еще в январе 1436 г. Первым ее выражением были письма к королю и военные походы Энгельбректа весной этого года. В разгаре лета спорящие стороны — король Эрик и государственный совет Швеции — снова встретились в Кальмаре. Там же собрались в качестве посредников между спорящими сторонами государственные советы Дании и Норвегии, а также представители Ганзы. Длительному обсуждению подвергся вопрос первостепенной важности: останется ли за королем право по своему усмотрению назначать представителей центральной власти наместниками в замках Швеции или он должен будет признать требование шведов, чтобы, согласно старому шведскому праву, наместники назначались только из их среды.
Король, понимавший, что его централистские стремления выгодны для его датских и немецких слуг, рассчитывал на поддержку датского государственного совета. Но и шведы со своей стороны постарались заручиться поддержкой датчан: они обещали, что, в случае если требования шведов будут удовлетворены и уния сохранена, датское дворянство получит право залога земель в Швеции, а датчанам будут возвращены наследственные земли, отобранные у них при Энгельбректе. Ввиду своеобразия и сложности имущественных взаимоотношений между шведским, датским и норвежским дворянством, это обязательство Швеции имело немаловажное значение. По существу король предлагал датским представителям только лишь перспективу владения ленами в Швеции, шведский же государственный совет предлагал им нерушимое право собственности на землю. Государственный совет Дании оказал поддержку шведам, и в результате осенью 1436 г. было заключено соглашение на основе конституционной программы шведского государственного совета. Королю пришлось уступить. Таким образом, для всех стало совершенно ясно, что борьба велась не между тенденциями к объединению Швеции и Дании и стремлением сохранить их обособленное существование, а между стремлением короля к монархически-абсолютистской власти и стремлением государственного совета сохранить старые политические традиции.
Все как будто бы снова вошло в норму, и в стране — уже в третий раз — восстановился порядок. Теперь всюду наместниками в центральных крепостях ленов были назначены шведы, а страной управлял Карл Кнутссон вместе с дротсом Кристером Нильссоном (Вазе). Крестьянские волнения не прекращались, но их подавляли силой оружия и с помощью новых законов и распоряжений. Но Эрик Померанский, несмотря на то, что ему пришлось пойти на временные уступки, вовсе не склонен был отказаться от своих намерении. Он замышлял новое выступление и года через два уже был готов к действиям. В 1438 г. он без согласования с государственным советом наделил своих померанских друзей ленными владениями в Дании и пытался даже, в соответствии с прежними планами, сделать одного из них, герцога Богислава, регентом. Сам он поселился на острове Готланд, представлявшем собой выгодную в стратегическом отношении позицию для наблюдения. Переехав на Готланд, Эрик снова попытался вернуть себе свое прежнее положение в Швеции. В ответ на это государственные советы обеих стран в результате переговоров, проведенных без участия Эрика, вновь подтвердили унию. Они считали, что союз государств обладает достаточной внутренней силой, чтобы преодолеть «свидетельство о собственной неспособности» династии, которая первоначально играла роль объединяющей силы. На предстоявших выборах короля полномочные представители обоих государств должны были обсудить, нужен ли им один король или два. Эрик же окончательно выбыл из игры.
