Армия 13 октября покинула Пуатье и направилась в обратный путь. Главные силы возвратились в Сен-Жан-д'Анжели, а небольшие отряды следующие две недели подчиняли или осаждали города по всему Сентонжу. Скорее всего, города, о которых упоминает Фруассар в связи с наступлением на Пуатье, захвачены в эти две недели. Тем временем Генрих сделал своей штаб-квартирой понравившийся ему Сен-Жан-д'Анжели. Его дипломатия и выдержка принесли богатые плоды: по прибытии в Сентонж его встречали как народного героя. Будучи в превосходном настроении, он развлекался по-королевски, отнюдь не забывая о местных леди, приглашавшихся на его банкеты. Естественно, он доволен тем, что назвал «belle chevauchue»; историки неправильно перевели это выражение как «набег»; нет, это больше, чем простой набег, – это экспедиция.
Под аплодисменты восторженных народных масс граф 30 октября вернулся в Бордо; после короткого пребывания передал свои полномочия королевского наместника и отбыл в Англию. Высадился на родной земле 1 января 1347 года; прибыл в Лондон 14 января и в тот же день посетил короля Давида Шотландского, захваченного в сражении при Невилл-Кросс и заключенного в Тауэр. Генрих Ланкастерский из тех, кто не позволял себе расслабляться даже дома.
* * *
Всего за четырнадцать месяцев крошечная английская армия, которая высадилась в Байонне в июне 1345 года, приняла участие в трех кампаниях под руководством Генриха Ланкастера, и не только изгнала французов из большинства старых доминионов, управлявшихся анжуйскими королями, но и заставила уважать английское оружие на территории вплоть до берегов Средиземноморья.
Первая кампания, на Дордони, сняла угрозу Бордо со стороны Парижа и возвратила большую часть Перигора; вторая, на Гаронне, спасла столицу от удара со стороны Тулузы и возвратила почти полностью земли Аженуа и Креси, а также проникла в Лангедок, почти к самой Тулузе; третья с минимальными затратами возвратила Сентонж и подчинила бóльшую часть Пуату. Никакого сопротивления во Франции не ожидалось, на мгновение на земле наступил мир.
Перед тем как окончить рассказ о войне в Гаскони, скажем заключительное слово о прославленном англичанине, с горсткой войск так заметно изменившем судьбу своей страны в Юго-Западной Франции. Граф д'Эрби (как назвал его один француз) и правда сделал в своей жизни очень много, как в военном плане, так и в дипломатическом, и не зря стал правой рукой короля, его «мастером на все руки»... в самой знаменитой кампании в Гаскони. Несмотря на недостаток сообщений о нем, ясно одно: Генрих Гросмонт, граф Дерби, герцог Ланкастер, – рыцарь без страха и упрека. В те дни на земле боролись титаны, и Дерби принадлежит к сильнейшим из них. Но «официальное определение», данное соотечественником, сочтут, возможно, ошибочным и предвзятым. Что ж, дадим слово беспристрастному французскому историку, как никто другой изучившему кампании Дерби, – это, конечно, Анри Бертранди. Достойно оценив таланты противника, он пишет в последнем параграфе заключительной главы своих очерков: «Эти кампании закрепили за Дерби нерушимую славу. Прославленный англичанин проявил все качества, в полноте присущие только великим людям». Воин этот заслужил почести во всем мире – кроме собственной страны.
Приложение
ПОЛЕ БИТВЫ ПРИ ОБЕРОШЕ
Об этом сражении, наиболее важном во всей войне в Гаскони до заключительной битвы при Кастильоне, известно так мало, что рассказать о нем следует в первую очередь. Место, где оно произошло, долгое время оставалось не определенным, – даже сэр Джеймс Рамсей, чья репутация не вызывает сомнений, установил его неправильно. Истину впервые указал французский монах в 1742 году; догадку его в 1865 году подтвердили исследования Бертранди, директора Архива в Бордо. К сожалению, его исследования в этой области никогда не переводились на английский язык; они есть в Фруассаровых «Хрониках», где расположены таким образом, что их легко просмотреть. Далее мы еще не раз вернемся к Бертранди.
Оказалось не так просто установить, где приблизительно находится место битвы, и добраться до него. В 1865 году Бертранди посетил и описал Оберош. Как видно, немногие англичане посетили его с конца Столетней войны. В Гаскони существует несколько мест, носящих название Оберош. В 1863 году французский историк Гаскони Анри Рибадье считал, что сражение произошло в Кадро, расположенном на Гаронне. Пять лет спустя Бертранди опроверг его догадку и установил другое место – у Оберош-ан-Перигор. Кто сомневается в его предположении, пусть посетит это место – сразу найдет сходство с описанием Фруассара.
Оберош, пожалуй, один из самых труднодоступных и малоизвестных пунктов в Южной Франции. Местность, где он располагается, покрыта болотами, скудно населена, и здесь не так много дорог, ведущих к месту сражения. Чтобы нарисовать карту битвы, придется посетить это место; доберусь на такси из Периге, решил я. Но оказалось, что таксист не знал его, хотя оно всего в 9 милях от города.
Местность, где расположен замок, поражает своим видом; к ней примыкают два прямых отрезка долины. У подножия скалы, на которой стоит замок, прилепилось несколько домов. От замка, кроме часовни, ничего не осталось, к тому же тут густые заросли, – трудно представить, как все это выглядело. Но естественная мощь места очевидна, и сразу становится понятным беспокойство графа де Лиля, желавшего возвратить замок.
Ни один город в Гаскони не связан так с английским нашествием, как Ла-Реоль. Шесть английских королей один за другим посещали его. Генрих II разрушил главную башню, известную как Две Сестры; Ричард Львиное Сердце часто жил там и восстановил стены, – часть их сохранилась до наших дней, как и дом, где, как по традиции считается, он останавливался. Предполагается, что он сделал этот замок местом встречи для контингентов, сопровождавших его в знаменитом Крестовом походе, хотя этот вопрос до сих пор обсуждается. Иоанн затем предоставил замку коммерческие права; Симон де Монфор был однажды его комендантом, как и Ричард Корнуол, германский король; Генрих III дважды осаждал и однажды взял. Принц Эдуард (позже Эдуард I) прибыл сюда, чтобы принять от баронов, своих вассалов, присягу верности; его сын, граф Кентский, занял Ла-Реоль, но в конечном итоге проиграл Карлу Прекрасному, королю Франции. На протяжении трехсот лет он переходил из рук в руки, от англичан к французам, иногда мирно, но чаще путем насилия, – всего не менее 16 раз. Все вышесказанное убедительно доказывает ценность для королей и воинов стратегической позиции замка, располагавшегося на очень важной дороге с юго-востока к Бордо. Река сейчас не подходит к подножию крепости, но, без сомнения, в те времена протекала рядом. Стены (они существуют и поныне) в большей части периметра очень крепкие.
ФРУАССАР ОБ ОСАДЕ ЛА-РЕОЛИ
Вы читали здесь частые предупреждения о предвзятости и неточности заявлений Фруассара, и вас, наверно, очень удивит, что теперь я сошлюсь на его описание осады Ла-Реоли. Дело в том, что Фруассар посещал это место, когда ездил по Гаскони. Разумеется, он приукрасил свой рассказ, но, если отбросить вымысел, перед нами предстанет истинная картина. Что касается хронологии войны в Гаскони, Фруассар сделал очень много ошибок. Впервые это доказал Бертранди: в 1870 году он выявил ошибки, одобренные Анри Рибадье в своем труде «Кампании графа Дерби», – он один попытался наиболее детально разобрать в нем эту кампанию. К сожалению, очень трудно раздобыть экземпляр этой книги. Она опубликована в редком французском издании «Акты Академии изящных искусств» (1863). Автор впоследствии признал, что допустил ошибку в хронологии, заимствовав ее полностью у Фруассара. Примечательно также, что этот историк очень поверхностно исследовал все кампании Дерби в своей последующей работе – «Завоевание Гиени». Но для студента изучение его «Кампаний...» обязательно.
Мы уже упоминали о неправдоподобном утверждении Фруассара – все женщины и дети умерщвлены – и обсудили его. Остановимся теперь на этом подробнее.
1. Есть документальные свидетельства, что Фруассар, мягко говоря, преувеличил количество французов, выкупленных у англичан.
2. Слова «каждый мужчина, женщина и ребенок» слишком легко слетели с безответственного языка летописца. Он обвинил в том же (только в более художественной форме) Черного принца во время разграбления Лиможа. С тех пор каждый исследователь бездумно повторяет допущенную им ошибку, – Фруассар, например, более художник, чем историк, и для него красочность картины важнее правдоподобности[72].
3. В единственном обнаруженном мной местном французском отчете, написанном в то время, об убийствах не упоминается вообще, лишь о расхищении церковной собственности. Отчет этот содержится в малоизвестной «Хронике Майезе»: «В году 1346, 4 октября, захвачен город Пуатье, а замок Лузиньян – в предыдущий день, графом Генрихом Ланкастером, поверенным английского короля. В течение девяти дней вместе со всей своей армией он разорил и захватил много имущества и забрал с собой церковную утварь».
