Ему больше импонировало практическое воплощение затаенных лагерных мыслей о мести коммунистам. Кредо Каминьского все больше и больше выкристаллизовывалось в отливающую могильным гранитом фразу: «Хоть бы с чертом, лишь бы резать коммунистов». Поэтому, когда такой же «интеллигент», только немец, Рудольф Шмидт, пытался увлечь его планами переустройства всей освобожденной от коммунистов России по образу и подобию «Локотской Республики», Каминьский отделывался отговорками типа: «Муй убъект — вут ета стрелка» — что он-де простой инженер, еле-еле справляется со своими обязанностями в «Локотской Республике». Куда ему! Россию не потянет.
С гибелью Воскобойника дальнейшая работа по партийному строительству НСПР «В» («В») была Каминьским свернута, и только в марте 1943 года под давлением Рудольфа Шмидта Каминьский вернулся к этому вопросу и своим указом создал Оргкомитет по учреждению НСПР. При этом планируемая партия все больше становилась похожей на НСДАП. Даже название «Народная Социалистическая партия России» было заменено на «Национал-социалистическая партия России».
Но и это не помогло. Даже командующий 2-й танковой армией Вермахта не смог своей властью и своим авторитетом добиться официального разрешения германских властей на легализацию партии. Этими усилиями он только приблизил свою собственную отставку.
Глава 7
8 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА
Создание, развитие и процветание «Локотской Республики», ее «симфония» на первых порах с германскими оккупационными властями стали крайне беспокоящим и тревожным фактором для советского командования, вообще всей советской власти. Ведь если опыт «Локотской Республики» будет распространен на всю оккупированную германским Вермахтом бывшую советскую территорию, то советской власти тогда в России — конец.
Это кремлевские товарищи поняли, осознали, прочувствовали очень быстро. Так же, как и другой, опять таки крайне тревожный для коммунистов факт — что все партизанские отряды, которые до сих пор засылались на территорию «Локотской Республики» для ее разгрома, почти все они сами, добровольно (!) после того, как знакомились с порядками и условиями жизни, царившими на территории «Локотской Республики», так вот, все они разваливались, переходили на сторону народной милиции и вливались в ее ряды. Поэтому туда стали посылать только отборных фанатиков-головорезов из НКВД, «проверенных товарищей». Таким отступать было некуда: слишком много крови было за ними в прошлом на них самих.
И в первую очередь «Советы» посчитали необходимым срочно обезглавить «Локотскую Республику». Это в Кремле казалось самым легким и быстрым лечением локотского «гнойника»: уничтожить верхушку новой власти, и дурман развеется, «гнойник» рассосется сам собой.
Странная логика: они что там, в Кремле, представляли себе Воскобойника и Каминьского в виде чародеев-фокусников, заколдовавших простой народ?
Работникам НКВД удалось достаточно быстро внедрить в состав народной милиции своих тайных агентов благодаря массовому наплыву добровольцев в народную милицию, а также слабо поставленной в начальный период времени работе контрразведки в «Локотской Республике». Сработали они на удивление быстро и оперативно: уже в декабре 1941 года, менее чем через два месяца после рождения «Локотской Республики», в составе народной милиции действовали внедренные агенты НКВД сразу из нескольких оперативных чекистских групп — «Сокол», «Боевой», «Дружные», — подчинявшихся Четвертому Управлению НКВД. Кроме того, к Локотю скрытно перебрасывались несколько отрядов отборных диверсантов-профессионалов из НКВД, специально из глубинных, не оккупированных районов советской России. Уже в начале января все они были готовы провести войсковую операцию по разгрому и уничтожению правящих органов «Локотской Республики».
А затем наступило восьмое января 1942 года. Дни накануне были крайне суматошными и тревожными одновременно. Заканчивался Рождественский пост, близилось Рождество. «Товарищи» никогда не пропускали такие даты, стремясь обязательно «поздравить» «локотчан» с каждым праздником.
На Новый год диверсанты из НКВД шли на село Игрицкое в двадцати километрах к югу от Локотя. В этот раз они напали на населенный пункт как-то необычно, странно. Обычно они захватывали село, творили «праведный» суд и «воздавали заслуженное возмездие фашистским прихвостням и их пособникам» — короче, вырезали захваченных в плен ополченцев, старост, других бедолаг, служивших новой власти, а также членов их семей. Затем проводили «работу с населением» — митинги, на которых агитировали «за родную советскую власть», набирали «добровольцев» в свой отряд, загоняя их туда простой и ясной альтернативой: если «советский патриот» -то в отряд, а если не хочешь в отряд, — значит, ты «пособник» и «холуй» со всеми «вытекающими» из этого последствиями в виде петли и сожженного дома. При приближении ополченцев или милиции из Локотя вступали в бой и отступали только под натиском и угрозой разгрома. В этих случаях села оставались советскими не менее одной-двух недель.
В этот раз было по-другому. Сначала, как обычно. Захват села, злой, кровопролитный, упорный бой с ополченцами из числа местных жителей. Ополченцы, Ценой жизни трети отряда, состоявшего всего из сорока семи человек, все же дали возможность бежать из Игрицкого в ближнее (в трех километрах) село Ольгино своим родным, которые, зная, что их ожидает, бросив все хозяйство, подхватив только детишек, бросились наутек по единственной не перекрытой дороге. Затем ополченцы по той же дороге медленно отступили в Ольгино. Здесь, опираясь на заснеженную речку Усожу и ее правый приток Речицу, вместе с подмогой — ополченцами из села Ольгино, закрепились на высоких холмах, преграждающих путь в Ольгино со стороны Иг-рицкого. Тем временем Ольгино по телефону запросило срочной помощи у Локотя. Волостной бургомистр Воскобойник, «староста», «Константин Павлович», «Палыч» — как все его звали в Локоте, бросил на помощь ольгинцам и игрицким одну свою роту, оставив в Локоте только две. Еще одна рота, также со спешной оказией для оказания помощи, в это время следовала на подводах прямо в противоположном направлении — в село Дубровка, на полпути между Локотем и Навлей, в десяти километрах к северу от Локотя.
Командир роты, посланной Воскобойником на помощь обороняющимся от диверсантов из НКВД ольгинцам и игрицким, достигнув села Лагеревки, что уже в восьми километрах от Ольгино, разделил свою небольшую роту, выделив один взвод из девяти человек с усилением двумя пулеметчиками на запад — в Усожские хутора, что находились в четырех километрах к северо-западу от Игрицкого. Тем самым ротный намеревался перерезать работникам НКВД единственный путь отхода в леса. Сама же рота, присоединив к себе все силы — ольгинцев и игрицких, должна была погнать работников НКВД из Игрицкого. А отступать им оставалось только на хутора. Была еще одна дорога — на село Селичня, но туда стянулись отряды ополченцев из Под-городней Слободки, Кукушкино, Ходыни, Негино, усилившие селичнянский отряд. Работники НКВД должны были сообразить сразу, что путь на Селичню для них был самоубийственным.
Обходной взвод на четырех подводах (с выделенными в усиление взвода подводой с двумя бойцами — «народными милиционерами», вооруженными пулеметом «Максим», одним из двух пулеметов, которые были на вооружении отряда) ходко, в течение двух часов преодолел расстояние в шесть километров по густо заснеженной дороге, ведшей из Лагеревки на хутора. Быстрее идти не позволял высокий снежный покров, лежавший на дороге. Не доезжая метров пятисот до хуторов, спешились, оставили одного бойца сторожить лошадей и пошли пешком. Еще час понадобился на то, чтобы разведать обстановку и незаметно подтянуться к хутору. Работники НКВД были здесь и занимали хутор отрядом в шестнадцать человек.
Свой небольшой, в двенадцать человек, отряд, включая его самого, командир обходного взвода разделил следующим образом. По два человека он послал на каждую из дорог, подходивших к хутору с северо-запада, запада и юго-востока, а сам с оставшимися пятью бойцами и пулеметом должен был атаковать хутор с востока. Посланные бойцы должны были подобраться по снегу к часовым и залечь там, а когда начнется бой — ликвидировать часовых, подойти вплотную к хутору с тыла и забросать усадьбы гранатами. Времени для того чтобы подобраться к хутору и подготовиться к атаке, он дал им один час. Начало атаки — пятнадцать часов двадцать минут.
Все так и произошло.
Атака была стремительной, «народные милиционеры» рванулись к хутору, быстро ликвидировав зазевавшегося часового, который не успел выстрелить, и, подбежав вплотную, ворвались во дворы, расстреливая выбегающих работников НКВД. Тут же зазвучали выстрелы и затем на задней усадьбе разорвались гранаты. Еще несколько суматошных выстрелов из винтовок и автоматных очередей — не прицельных, «в молоко» — и все было кончено. Всего на хуторах было шестнадцать человек работников НКВД. Девять были убиты во время боя, из них четверо часовых и пятеро уже во дворах усадеб, троих раненых работников НКВД добили тут же во дворах, где кого нашли. Четверо сдались. В отряде «народных милиционеров» было двое раненых, оба легко, и один убитый.
