легко использовалась императорской администрацией.
Вероятно, действия в 1313 г. были столь впечатляющими, что необходимость учета дел «Трапезунда, Персии, Турции и всего Черного моря» была поставлена в обязанность, созданной в ноябре специальной комиссии из восьми «мудрых», ведавших всеми делами генуэзцев в Крыму и на Черном море, — Оффиции Газарии [556].
В 1314 г. военные столкновения продолжались, но, возможно, вследствие достигнутой генуэзцами координации действий, складывались более благоприятно для них. Императору и его подданным был нанесен ущерб (в чем он заключался — неизвестно) [557]. Второй поход Гази-Челеби против Каффы был менее успешным: он, правда, захватил 3 небольшие лигнин и 1 кокку генуэзцев, но в сражении с адъютатором (военачальником) Солгата успеха не имел и с уроном вернулся назад [558]. Впрочем анонимный генуэзский хронист не сообщил о его разгроме. Наконец, 26 октября 1314 г. после переговоров трапезундские послы и генуэзский синдик Антонио Портонарио заключили договор в местечке Арзерон, недалеко от Трапезунда [559]. Заметим, что синдикат (поручение и инструкция) был дан Портонарио еще 21 мая 1314 г. [560]
Стороны от имени своих правительств составили пространный документ, содержавший 22 пункта. Они обязались воздерживаться от любых враждебных акций и наказывать их виновников, подтвердили все старые договоры [561]. Генуэзские купцы получили новое место для поселения — арсенал или Дальсану — с правом экстерриториальности и возведения укреплений. Причем передача прежнего владения генуэзцев — Леонтокастрона на Майдане — не затрагивалась соглашением, как это иногда считают [562]. Документ утверждал судебные и административные права фактории. Весьма значительное место в нем занимали обязательства трапезундского императора уплатить генуэзцам долги и возместить ущерб (уплату предполагалось производить в рассрочку), сумма которого составляла сотни тысяч аспров [563]. В свою очередь, император мог получить компенсацию за свои потери после уточнения их размеров на переговорах в Генуе [564]. Договор был скреплен клятвами на Евангелии; виновная в его нарушении сторона обязана была уплатить штраф 200 тыс. аспров.
В ходе конфликта генуэзцам не удалось добиться удовлетворения основного требования — снижения коммерция; договор не касается этого вопроса. Вместе с тем и Алексей II не смог полностью подчинить генуэзцев. Стороны сохранили исходные позиции. 24 марта 1316 г. в Генуе трапезундский посол «Аффекасенди Дориамико, грек Баро» (имя сильно искажено; возможно, Доранит) заключил новый договор, являвшийся прямым продолжением и развитием условий предыдущего. Его текст связан с пунктами Арзеронского соглашения и вытекает из них. Договором 1314 г. предусматривалось, что трапезундский император после ближайших августовских календ (после 1 августа 1315 г.) при первой возможности отправит своего полномочного представителя в Геную для рассмотрения жалоб генуэзцев по поводу нанесенного им в Каффе в мае 1313 г. ущерба и других претензий, а также для определения и получения суммы убытка, причиненного нападением Оттавио Дориа и других генуэзцев, и изучения всех спорных случаев [565]. 19 июня 1315 г. трапезундский посол получил синдикат на ведение переговоров. Этому, вероятно, предшествовало предварительное соглашение от 13 июня 1315 г., текст которого не сохранился [566]. В договоре от 24 марта 1316 г. сказано, что подтверждается уже установившийся на основе договора 1314 г. мир [567]. Текст не регистрирует каких-либо нарушений, повлекших бы за собой значительный штраф. В 1316 г. были закреплены передача Дальсаны генуэзцам и уступка последними Леонтокастрона трапезундскому императору за 250 тыс. аспров. Генуя обязалась возместить Трапезунду ущерб в сумме 500 тыс. аспров, который был нанесен генуэзским адмиралом Ачелино Грилло, Меголло Леркари и генуэзцами Солдайи. Об этом не упомянуто в договоре 1314 г.
По договору 1316 г. компенсация за убыток, причиненный трапезундскому императору, была оставлена в Генуе: половина — как плата за Леонтокастрон, остальное — для погашения ущерба, нанесенного генуэзцам в Газарии. Но в случае, если последнюю сумму согласился бы внести целиком или частично другой участник рейда против Газарии — правитель Синопа, Генуя была готова вернуть эти деньги трапезундскому императору. Расчет делался на то, чтобы вбить клин между прежними союзниками. В договоре также определялся административный статус Дальсаны и стороны обменялись взаимными гарантиями, отказываясь от претензий в будущем по рассмотренным вопросам [568]. Следовательно, двумя договорами предусматривалось сбалансировать выплаты.
С именем упомянутого Меголло Леркари связан легендарный эпизод, нашедший отражение в трудах генуэзских историков конца XV–XVI вв.
Первоначально эта история была рассказана Бартоломее Сенарегой (умер после 1514 г.) в письме знаменитому гуманисту Джованни Понтано (1426–1503). Суть дела вкратце заключалась в следующем. Генуэзский гражданин Меголло Леркари, торгуя в Трапезунде, был приближен императором и вызвал этим зависть местных придворных. Один из них, некий Андроник, нанес Леркари оскорбление словом и действием. Император, к которому обратился генуэзец, отказался наказать своего любимца-придворного, как того требовал закон. Тогда Леркари уехал из Трапезунда и дома при помощи родственников и с согласия Сената снарядил 2 триремы, решив отомстить императору и защитить честь генуэзского имени. Он начал разрушать и опустошать порты и селения трапезундцев. У пленников он приказывал отрезать носы и уши и засаливать их в специальных сосудах. Разгромив посланные против него 4 императорские триремы Леркари проделал ту же экзекуцию над пленными моряками, пощадив лишь старика с двумя юными сыновьями, которых просил передать императору сосуды с ушами и носами. Меголло требовал выдачи Андроника. За неимением другого выхода император согласился на это. Когда Андроник предстал перед генуэзцем, то начал слезно молить о более милостивой казни, без мучений. На это Леркари лишь заметил, что «не подобает генуэзским мужам свирепствовать по отношению к женщинам», и удовлетворился унижением соперника, вернув ему пощечину. Сенарега, Бидзари, А. Джустиниани и другие более поздние генуэзские историки связали образование консульства и самого фондако в Трапезунде с итогами экспедиции Меголло Леркари и заключенным им якобы договором с императором. По просьбе Леркари император даже приказал написать картину (или фрески) о его деяниях на стенах дворца, построенного для генуэзцев [569].
Генуэзские историки XVI–XVII вв., описавшие «подвиги» Леркари, отнесли весь эпизод к 1380 г. К- Дезимони, публикуя и сопоставляя договоры 1314 и 1316 гг. с рассказом Сенареги, датировал события 1314–1316 гг. [570] Однако, как мы установили, эти договоры являлись частью одного мирного соглашения; враждебных акций в промежутке между 1314 и 1316 гг. не было. Рассказ Сенареги и других историков отражает лишь общую атмосферу соперничества, взаимной вражды сторон в момент утверждения генуэзцев в Трапезунде и не может быть точно датирован. Его ценность лишь в том, что он проливает свет на отношения людей XVI в. к генуэзским предприятиям на Леванте. Всей истории с Меголло Леркари было отказано в доверии уже В.
