гнали тогда в хлебородные места все возраставшая дороговизна на севере и всеми сознаваемая, неминуемая опасность полного голода и холода.
Население южных городов возросло вдвое, а в некоторых местностях, как, например, в Крыму, даже втрое.
Беженцами были наиболее энергичные, подвижные и, наконец, самые состоятельные люди, а потому от них и можно было ожидать известной прозорливости или просто хотя бы сознательного отношения к логике событий.
Когда грянул большевистский гром, все эти беженцы были некоторое время вне досягаемости большевистской власти. Но близкая опасность уже угрожала и этим областям России.
Раздался призыв генерала Алексеева.
Если интеллигенция, сместив царя с престола, уже охладела к самой идее – продолжение войны с немцами, то можно было ожидать, что у нее остался хотя инстинкт самосохранения.
Если основатели Добровольческой армии ошиблись в своих надеждах, приняв теорию за факт, то все-таки они могли ожидать, что все, способные держать винтовку, устремятся под их знамена хотя бы из чувства самозащиты.
Генерал М.В. Алексеев
Ведь ясно же было, что Добровольческая армия не могла уйти на фронт, не обеспечив себе тыла. Не могли же люди думать, что добровольцы пройдут Украину и не оставят там достаточно сил для сохранения в ней полного порядка.
Никто не сомневался в том, что война будет на два фронта, внешний и внутренний, – для самозащиты армии.
Увеличивая собой силы армии, беженцы тем самым способствовали бы ей и в охране местности, где жили их семьи, где хранились остатки их последнего добра.
Ни местная интеллигенция, ни приезжие не хотели ничего слушать.
– Большевики падут сами, – вот единственный ответ, который слышали основатели Добровольческой армии.
– Но ведь и карточный домик стоит, пока на него не дунут, – возражали добровольцы. – Помогите нам дунуть, встряхнуть их.
Этого простого соображения не желали понимать и затыкали уши.
Обманули надежды и на офицеров фронта. Около 30 тысяч офицеров скопилось в одном Киеве, а через местную организацию Добровольческой армии прошли лишь сотни.
Если бы хоть четвертая часть их пошла вступить в армию, то они силой пробились бы на Дон.
Герои-дроздовцы, в количестве 2 тысяч офицеров и вольноопределяющихся, сделали это при более трудных условиях. Несмотря на противодействие своего начальства, провожаемые насмешками своих товарищей, они двинулись и прошли походным порядком на Дон с Юго-Западного фронта, и прошли с боями, так как большевики тогда уже сорганизовались и ставили им тяжелые препятствия.
Такими же инертными оказались и офицеры, бывшие на местах.
На Кавказских Минеральных Водах скопилось несколько тысяч офицеров, частью для поправления здоровья после ран и болезней, а частью собравшихся сюда для отдыха и развлечений. Среди них было большое количество гвардейцев.
Для вербовки их на воды был послан генерал Эрдели, проводивший свою службу в гвардейских частях.
Все его труды пропали даром. На его убежденные речи отвечали насмешками, и в армию оттуда пришли лишь единицы.
Полное равнодушие к армии проявили и финансовые круги. Колоссальные богатства накопились на юге России. Кроме всех известных архимиллионеров Харькова, Екатеринослава, Ростова, Таганрога, в глубинах таились тысячи невзрачных на вид, скрытых богатеев. Десятками миллионов взимались с них потом контрибуции большевиками, а в армию поступали гроши от бедняков.
Если бы в то время и люди, и деньги пришли бы на помощь к Алексееву и Корнилову, то, конечно, большевики были бы стерты с лица земли. Ведь тогда они сами не понимали, каким чудом свалилась им в руки государственная власть, и, не вкусив еще плодов господства, они жили действительно только в карточном домике.
Ледяной поход это доказал.
Собралась кучка решительных и храбрых людей. Без снарядов и патронов эти четыре тысячи прошли всю южную часть Донской области, пробежали севером Ставропольской губернии и исколесили Кубань. Все, что становилось поперек их пути, они отметали и шли туда, куда хотели.
История знает много войн, в которых незначительные отряды партизанов сопротивлялись и причиняли колоссальные затруднения большим армиям. Но эти партизаны работали среди дружественного им населения, которое помогало им, оберегало их и укрывало в своей среде в случаях неудач.
Добровольческая армия совершала свой поход именно в обратных условиях. Она проходила территории, в которых большинство населения было ей прямо враждебно, а меньшинство сохраняло недружелюбный нейтралитет. Армия боролась с войсками, состоявшими из местных жителей или с присланными из соседних губерний им же на помощь.
Население Донской, Кубанской областей и Ставропольской губернии превышало 7 миллионов. Бо́льшая половина жителей казачьих областей – а именно все иногородние и все крестьяне Ставропольской губернии – были сплошь большевиками. Если считать из них 5 процентов боеспособным материалом, то получится цифра около 200 тысяч человек. К ним надо прибавить еще войска, присланные в большом количестве извне, а также распропагандированную казачью молодежь, что увеличит указанную цифру по крайней мере в полтора раза.
Таким образом, большевики обладали в этих местностях колоссальными силами сравнительно с горсточкой добровольцев.
И действительно, на своем походе армия сталкивалась все время с новыми и новыми частями, выраставшими на ее дороге повсеместно, несмотря на самые неожиданные перемены пути следования.
Все эти большевистские воинские части были вооружены и снабжены и артиллерией, и большими запасами патронов и снарядов, которые они расходовали без всякой бережливости.
В полном распоряжении большевиков были телеграфы, и телефоны, и железные дороги, и броневые поезда, и громадные склады обмундирования, винтовок, патронов, снарядов, и вся казачья артиллерия, одним словом, все средства нападения и защиты.
Похороны генерала С.Л. Маркова в Новочеркасске. 15 июня 1918 г.
А против них боролись нищие, раздетые, разутые добровольцы, блуждавшие по местности, пересеченной во всех направлениях железными дорогами.
Чем же можно объяснить конечный результат Ледяного похода?
Добровольцы действительно проявили невероятные мужество и выносливость; а вожди их оказались на полной высоте военного искусства. Однако против одного стояло сто; такое несоразмерное численное превосходство и громадное преобладание в средствах борьбы, конечно, должны были дать немедленную победу большевикам.
Отчего же произошло обратное?
Ответ может быть один.
У большевиков тогда не было опытных руководителей, и организация их еще только нарождалась.
Вот почему и можно с полной уверенностью сказать, что, если бы вначале в армию пришла хотя бы половина того, что впоследствии пристало к добровольцам, и если бы в ее кассу поступила бы хотя четвертая часть того, что было взыскано с местной буржуазии в виде большевистских контрибуций, – при таких условиях всероссийская большевистская организация была бы уничтожена в самом зародыше.
Порукой в этом был Ледяной поход.
Но чтобы хоть немного образумить русскую интеллигенцию, понадобился пример наглядного обучения. Когда и югом России завладели большевики и показали все прелести коммунистического рая, только после этого урока ощипанные уже и голодные интеллигенты прибежали в армию и предложили свои услуги.
Эти люди были уже не первого призыва, но они представляли собой единственный остаток русской интеллигенции, не находившейся еще в подчинении большевикам. Армия,
