беспорядочные силы отступили на север (29 августа 1528 года). Потеряв всякую надежду на помощь лиги, Климент предложил Карлу полную капитуляцию, и 6 октября ему было разрешено вновь войти в Рим. Четыре пятых домов были покинуты, тысячи зданий лежали в руинах; люди были поражены, увидев, что девять месяцев вторжения сделали со столицей христианства.
Похоже, Карл некоторое время думал о том, чтобы сместить Климента, присоединить Папские государства к Неаполитанскому королевству, сделать Рим резиденцией своей империи и свести Папу к его первобытной роли епископа Рима, подчиненного императору.47 Но это толкнуло бы Карла в объятия лютеран в Германии, вызвало бы гражданскую войну в Испании и побудило бы Францию, Англию, Польшу и Венгрию противостоять ему всеми своими объединенными силами. Он отказался от этой затеи и обратился к идее сделать папство своим зависимым союзником и духовным помощником в дележе Италии между ними. По Барселонскому договору (29 июня 1529 года) он пошел на существенные уступки папе: отнятые у церкви княжества должны были быть возвращены; родственники папы Медичи должны были быть восстановлены во Флоренции дипломатическим путем или силой; даже Феррара была обещана папе. Взамен папа согласился дать Карлу официальную инвеституру Неаполя, позволить императорским войскам свободно проходить через папские государства и встретиться с императором в Болонье в следующем году, чтобы решить между ними вопрос о мире и устройстве Италии.
Вскоре после этого Маргарита, тетка Карла и регентша Нидерландов, встретилась с Луизой Савойской, матерью Франциска, и с помощью различных послов и легатов сформулировала Камбрейский договор (3 августа 1529 года) между императором и королем. Карл освободил французских принцев за выкуп в 1 200 000 дукатов; Франциск отказался от всех притязаний Франции на Италию, Фландрию, Артуа, Аррас и Турень.48 Союзники Франции в Италии были оставлены на милость императора.
Карл и Климент встретились в Болонье 5 ноября 1529 года, каждый из них теперь был уверен, что нуждается в другом. Как ни странно, это был первый визит Карла в Италию; он покорил ее еще до того, как увидел. Когда он преклонил колени перед Папой в Болонье и поцеловал ногу человека, которого он извалял в пыли, эти две фигуры — одна представляла Церковь в упадке, другая — восходящее и победоносное современное государство — впервые увидели друг друга. Климент проглотил всю гордость, простил все обиды; он должен был это сделать. Он больше не мог надеяться на Францию; у Карла были неодолимые армии в южной и северной Италии; Флоренция не могла быть возвращена Медичи без имперских войск; помощь империи была необходима против Лютера в Германии, против Сулеймана на Востоке. Карл был великодушен и благоразумен: он в основном придерживался условий Барселонского соглашения, заключенного, когда он еще не был так непоколебимо силен. Он заставил Венецию вернуть все, что она отняла у папских государств. Он позволил Франческо Марии Сфорца, выплатив большую компенсацию, оставить разоренный Милан под императорским присмотром; он убедил Климента позволить трусливому или неверному Франческо Марии делла Ровере оставить Урбино. Он простил Альфонсо его недавнюю связь с Францией и вознаградил его за помощь в походе на Рим, позволив ему сохранить свое герцогство в качестве папской вотчины и отдав ему Модену и Реджио в качестве имперских вотчин; взамен Альфонсо выплатил папе 100 000 крайне необходимых дукатов. Чтобы закрепить эти договоренности, Карл призвал все княжества объединиться в союз Италии для общей защиты от иностранных нападений — за исключением Карла; то единство, за которое Данте ратовал перед императором Генрихом VII, а Петрарка перед императором Карлом IV, теперь достигалось путем объединенного подчинения иностранной власти. Климент благословил все это и короновал Карла императором с железной короной Ломбардии и императорско-папской короной Священной Римской империи (22–24 февраля 1530 года).
Союз папы и императора был скреплен флорентийской кровью. Решив восстановить власть своей семьи, Климент заплатил 70 000 дукатов Филиберту, принцу Оранскому (который держал его в плену), чтобы тот организовал армию и сверг республику богачей, установленную здесь в 1527 году. Филиберт отправил с этой миссией 20 000 немецких и испанских солдат, многие из которых участвовали в разграблении Рима.49 В декабре 1529 года эти войска заняли Пистойю и Прато и осадили Флоренцию. Чтобы подвергнуть нападавших обстрелу флорентийской артиллерии, решительные горожане разрушили все дома, сады и стены на протяжении мили вокруг городских укреплений; Микеланджело оставил свои скульптуры гробниц Медичи, чтобы построить или перестроить валы и форты. Осада продолжалась безжалостно восемь месяцев; еды во Флоренции стало так мало, что кошки и крысы приносили по 12,50 долларов за штуку.50 Церкви сдавали свои суда, горожане — тарелки, женщины — драгоценности, чтобы превратить их в деньги на провизию или оружие. Патриотически настроенные монахи, такие как фра Бенедетто да Фойано, поддерживали дух народа пламенными проповедями. Отважный флорентиец Франческо Ферруччи бежал из города, организовал отряд из трех тысяч человек и напал на осаждающих. Он потерпел поражение, потеряв две тысячи своих солдат. Его самого схватили и привели к Фабрицио Марамальди, калабрийцу, командовавшему имперской кавалерией. Марамальди заставил Ферруччи держать его в беспомощном состоянии перед собой, а сам несколько раз вогнал в него острие, пока герой не умер.51 Тем временем генерал, которого Флоренция наняла для обороны, Малатеста Бальони, заключил предательское соглашение с осаждающими; он впустил их в город и обратил свои пушки на флорентийцев. Голодная и дезорганизованная, республика капитулировала (12 августа 1530 года).
Алессандро Медичи стал герцогом Флоренции и опозорил свою семью своей жестокостью и расточительностью. Сотни тех, кто сражался за Республику, были подвергнуты пыткам, изгнаны или убиты. Фра Бенедетто отправили к Клименту, который приказал заточить его в тюрьму в Сант-Анджело; там, по неопределенным сведениям, монах умер от голода.52 Синьория была распущена, дворец Синьории стал называться Палаццо Веккьо, а большой одиннадцатитонный колокол Ла Вакка — Корова, который с прекрасной башни созывал на парламент многие поколения, был снят и разбит на куски, «чтобы, — пишет современный дневник, — мы больше не слышали сладкого звука свободы».53
IX. КЛИМЕНТ VII И ИСКУССТВО
Обращение Папы с Флоренцией подтвердило вырождение Медичи; его усилия по восстановлению Рима выявили искру административного гения и эстетической оценки, которые сделали семью великой. Себастьяно дель Пьомбо, изображавший его в зрелом возрасте, теперь изобразил его стариком, хмурым, глубокомысленным, белобородым, дающим благословение;
