Ознакомительная версия.
Также позволю себе выдвинуть еще одну версию самоубийства Н. Н. Вашугина. Допускаю, что корпусному комиссару было стыдно, что он не смог отстоять перед командующим фронтом и его начальником штаба позицию Г. К. Жукова. Согласно мемуарным свидетельствам, Вашугин покончил с собой, узнав о дезорганизующих последствиях «стоп-приказа» вечера 26 июня.
Масса танков КОВО стала единственной опорой разорванных на оперативно не связанные эшелоны советских войск на Украине. Растянутые по фронту стрелковые дивизии удерживались от коллапса и череды окружений только контрударами танков постепенно таявших механизированных корпусов. Предложения обойтись меньшими силами при ближайшем рассмотрении выглядят просто смешно. Рецепт счастья от Владимира Богдановича звучит следующим образом: «В 1-й германской танковой группе 799 танков. <…> Для того чтобы сдержать такое количество германских танков на государственной границе и не пустить их на свою территорию, Жукову в Украине и Молдавии было достаточно иметь 266 танков примерно такого же качества, как германские. А у Жукова в составе Киевского и Одесского военных округов было 8069 танков, в 30 раз больше, [149] чем требовалось для обороны»{56}. Как были выведены 266, понятно – число 799 было разделено на три. Это грубейшая ошибка, проекция тактики на оперативный и стратегический уровень. Трехкратное превосходство в силах на направлении главного удара – это необходимое условие прорыва обороны противника. Однако с учетом необходимости прикрывать сразу несколько вероятных направлений для обороны на фронте в сотни километров трехкратное общее превосходство противника будет означать катастрофу. Соответственно, 266 танков на фронте от Припятской области до Черного моря – это в лучшем случае полсотни танков на направлении главного удара 1-й танковой группы. Эти танки будут молниеносно раздавлены. Еще полсотни танков, которые будут переброшены из львовского выступа, разобьются о фланговый заслон из пехотных дивизий. При условии высокой подвижности наших танковых соединений на отражение удара 799 танков противника нам нужно минимум столько же боевых машин. Если же требуется еще стабилизировать растянутые на широком фронте обороны стрелковые соединения, то количество необходимых для эффективного ведения обороны танков возрастает в разы.
История войны, если не ограничивать ее изучение одной стороной и первыми несколькими днями, показывает следующее. Во-первых, контрудары, ввод в бой с марша, по частям и т.п. прелести – это жестокая необходимость в оборонительной операции. Только они позволяют добиться решительных результатов в условиях неопределенности планов противника. Во-вторых, контрудары сами по себе не являются «Панадолом», способным одним махом решить все проблемы. Поставленные [150] командованием задачи могут быть решены только частично, и в конечном итоге, возможно, придется отходить. Вопросы: «Почему 1-я танковая группа не рассыпалась от контрударов мехкорпусов с Т-34 и KB?» и «Почему советские танковые армии не были остановлены огнем «Тигров» и «Пантер» у Богодухова?» – одинаково бессмысленны. В обоих случаях контрудары позволили обороняющейся стороне избежать немедленной и оглушительной катастрофы. В случае с дубненскими боями июня 1941 г. это окружение советских войск в львовском выступе, а в случае с августом 1943 г. – окружение и уничтожение армейской группы «Кемпф» в районе Харькова.
Сейчас самое время вернуться к вопросу о создании тридцати механизированных корпусов по мобилизационному плану февраля 1941 г. (МП-41). Напомню, что согласно МП-41 в РККА предполагалось развернуть 65 управлений стрелковых корпусов и 30 управлений механизированных корпусов. В действительности мехкорпусов было создано 29 штук. Решение это было принято, несомненно, именно Г. К. Жуковым. Во всяком случае, до него о трех десятках мехкорпусов никто не помышлял – осенью 1940 г. их предполагалось иметь 9 единиц. Остальные танки предполагалось использовать, оснастив каждый стрелковый корпус бригадой танков поддержки пехоты (Т-26), а также сохраняя часть танков БТ в виде отдельных бригад. При Жукове от этих бригад непосредственной поддержки пехоты отказались, и вместо них весной 1941 г. начали формироваться дополнительные танковые дивизии. Универсализм техники и частей различных родов войск никто не отменял, но определенный уклон в сторону исключительно самостоятельного использования танковых соединений в строительстве советских механизированных войск в последние предвоенные месяцы все же имел место. [151]
Позволю себе высказать некоторые соображения о возможных причинах возникновения этого перекоса. С точки зрения решения задач существующих оперативных планов наличие девяти мехкорпусов и танковых бригад НПП было логичнее создания трех десятков одинаковых по штатной организации мехсоединений. Наступающим стрелковым корпусам проще придать танки непосредственной поддержки в форме отдельных бригад. В масштабах РККА в целом это просто дешевле – не нужно тратить ресурсы на создание моторизованной пехоты и артиллерии новых мехкорпусов. Вновь созданные мехкорпуса неизбежно пришлось бы дробить для включения танков непосредственной поддержки в стрелковые соединения на направлении главного удара. Однако с точки зрения ведения оборонительных операций стратегических масштабов удобнее как раз предложенная Жуковым организационная структура. Верховное командование получает в свое распоряжение корпуса, способные самостоятельно передвигаться на большие расстояния и самостоятельно вести общевойсковой бой. То есть срываться с места, проходить маршем несколько десятков, а то и сотен километров и вступать во встречный бой или же наносить фланговый контрудар.
Похоже, что Г. К. Жуков довольно осторожно оценивал шансы реализации планов первой операции, доставшихся ему от предшественников. Георгий Константинович вполне мог предполагать, что развертывание будет Красной армией проиграно (пусть даже не в таком катастрофическом варианте, как в реальном 1941 г.). Соответственно, вместо заложенных в планах ударов в направлении Кракова и Люблина придется обороняться на неизвестных заранее операционных направлениях. Учитывая опыт кампаний 1939 г. и 1940 г., оборона означает необходимость переброски на направления ударов [152] противника подвижных соединений. Лучше всего для этого подходят единообразные структуры, включающие танки, моторизованную пехоту и механизированную артиллерию, то есть мехкорпуса или хотя бы танковые и моторизованные дивизии. Они могут играть роль своего рода «пожарной команды», способной быстро выдвинуться на определившееся направление удара противника и нанести контрудар. Танковая бригада непосредственной поддержки пехоты теоретически может быть рокирована на угрожаемое направление, но без мотопехоты и артиллерии ее возможности будут более чем ограниченными и всецело зависеть от возможности влиться в боевые порядки стрелковых соединений. Я не могу с документами в руках доказать этот тезис, т.к. документы по организационно-мобилизационным мероприятиям в рамках МП-41 пока не публиковались. Мы на сегодняшний день просто не знаем мотивировки, с помощью которой Жуков протолкал в МП-41 три десятка мехкорпусов. Он мог в открытую предложить руководству подстраховаться, мог выдвинуть идею унификации организационных структур танковых войск, опираясь на соображения общего характера. Но какова бы ни была эта мотивировка, версия о создании большой массы соединений для ведения крупных оборонительных операций имеет право на существование. Заметим также, что в условиях нарастания напряженности весной 1941 г. слабоукомплектованные мехкорпуса должны были получить вместо танков 76-мм пушки и стать своего рода подвижным противотанковым резервом. Не противоречит теории подготовки когорты «пожарных команд» также приказ апреля 1941 г. на формирование десяти артиллерийских противотанковых бригад РГК. Противотанковые бригады и вооруженные 76-мм орудиями второлинейные мехкорпуса могли играть [153] роль заслона на пути танкового клина немцев, а мехкорпуса – наносить контрудары во фланг.
Понятно, что возможность укомплектования 30 (или даже 29) механизированных корпусов матчастью была призрачной. Жуков просил максимум, в расчете получить достаточное количество боеспособных механизированных «пожарных команд», хотя бы десятка полтора-два. Кроме того, некоторая избыточность требований по числу мехкорпусов есть производная планов их использования в обороне с перспективой утраты потенциально восстановимой матчасти вследствие потери территории. Повторюсь, это лишь версия, плод размышлений над вопросом: «Зачем именно тридцать, даже если наступаем?» Предположение «потому что Жуков дурак» из рассматриваемых вариантов выбрасывалось с самого начала. Если выдвинутое мной предположение правда, то остается только снять шляпу перед жуковским гением.
Ознакомительная версия.
