Ознакомительная версия.
Действительно, бывает иногда неприятно читать про события первых дней войны, на допущенные в это время просчеты, на игнорирование, казалось бы, очевидных решений. Про танки, оставшиеся без движения вследствие отсутствия запчастей, про запрет на перевозку пехоты на танках, про пресловутые «спящие аэродромы» и оставшиеся без боеприпасов ДОТы. Так можно нажить комплекс национальной неполноценности и начать причитать о «русских дураках» и «косоруких Иванах». Ограниченные люди ищут альтернативу комплексу национальной неполноценности в конспирологических теориях. Их можно условно разделить на две группы, характеризующиеся лозунгами «командиры предали!» и «у нас есть такие приборы, но мы вам их не покажем!».
Ранее Владимир Богданович примеривал на себя колпак спасителя отечества от комплекса национальной неполноценности по варианту «у нас есть такие приборы (но мы вам о них ничего не скажем)!». В качестве «прибора» выступал хитроумный план завоевания Европы. Логика в упрощенном виде была такая: мы, вообще-то, очень умные, но свой пытливый ум сосредоточили на плане советизации Европы и потому получились такие досадные просчеты в строительстве обороны страны. Но последнее время базовая концепция [160] начала меняться. При внимательном чтении книги «Беру свои слова обратно» выясняется, что В. Суворов берет обратно не только утверждения про гениальность Жукова, но еще ряд постулатов своей теории в ее каноническом изложении. В частности, были мягко отозваны тезисы про «демонстративные укрепления» на новой границе. Ранее утверждалось, что «линия Молотова» была имитацией:
«На строительстве «Линии Молотова» после прихода Жукова ничего к лучшему не изменилось. Наоборот, строительство некоторых укрепленных районов, например Брестского, было отнесено ко второй очереди (Анфилов, с. 166). Читателю, знакомому с советской действительностью, не надо объяснять значения слов «строительство второй очереди». На практике это означает почти полностью замороженное строительство. Но у этой медали есть и оборотная сторона. Именно о Брестском укрепленном районе известно больше, чем о других. В частности, из трофейных документов германского 48-го моторизованного корпуса известно, что у германского командования создавалось совсем другое впечатление: германские войска видели интенсивное строительство, которое не останавливалось ни днем ни ночью, причем ночами «русские строят свои доты при полном освещении». Как же это понимать? Ужели такие идиоты, что строительные площадки у самой границы полностью демаскируют каждую ночь полным освещением?! И как связать вместе «строительство второй очереди» и «день и ночь при полном освещении»?! Неужели демонстрация? Именно так. Мы еще не раз вернемся к строительству «линии Молотова», которую Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян охарактеризовал как «преднамеренная демонстрация»{57}. [161]
Налицо вариант «у нас есть такие приборы!». «Ужели такие идиоты…» – восклицает В. Суворов (предлагая читателям отбросить обидные объяснения) и ссылается на некий хорошо продуманный план, которому не суждено было осуществиться. Заметную часть поклонников В. Суворова, кстати говоря, составляют те, кто попался на удочку замены теории роковых ошибок на теорию хитроумного плана.
Наметанный глаз еще отметит, что из трофейных документов XXXXVIII моторизованного корпуса Вернера Кемпфа почерпнуть сведения о Брестском УРе никак нельзя. Этот корпус входил в состав 1-й танковой группы, действовавшей на Украине. Соответственно, строились «при полном освещении» УРы КОВО, о состоянии УРов ЗапОВО при всем желании штабисты корпуса Кемпфа ничего полезного нам сообщить не могли. По книгам В. Суворова вообще раскидано много таких «маячков», говорящих о слабом владении фактическим материалом. Многие вещи после десятого прочтения запоминаются уже автоматически, и режет глаз несоответствие намертво отпечатавшимся в память фактам. Поэтому у меня всегда вызывали скептическую улыбку трогательные рассказы Владимира Богдановича о том, какой он страстный библиофил. Точнее, может, и библиофил, но собирает книги не о военной истории.
Еще более показательна история с госпиталем в Бресте, которую Владимир Богданович мусолит на протяжении нескольких страниц: «Рядом с островом Пограничным – остров Госпитальный. На этом острове находился центральный госпиталь Западного особого военного округа. Как прикажете это понимать?»{58}. Далее нашего Остапа несет, и традиционно начинаются «сорок тысяч одних курьеров»: «До германского вторжения [162] в окружной военный госпиталь на Госпитальный остров Брестской крепости возили бойцов и командиров из Витебска, Могилева, Смоленска за 400, 500, 600 километров, из глубокого тыла прямо к пограничным столбам»{59}. Вообще говоря, выбор именно Бреста в качестве точки дислокации крупного госпиталя на случай наступления на запад, мягко говоря, нелогичен. Если уж выдвигать госпиталь вперед, то имеет смысл разместить его в белостокском выступе. Хотя бы потому, что так он будет находиться западнее Бреста и ближе к наступающим из выступа войскам. Соответственно, если исходить из теории расположения госпиталей сообразно наступательным планам, то искать окружной госпиталь нужно в Белостоке или, например, в Ломже. Но Владимир Богданович на такие мелочи внимания не обращает, следить за внутренней логикой свой теории для него непосильный труд.
Если же поинтересоваться вопросом о действительном значении Госпитального острова, то выясняется, что в Бресте был 2396-й военный госпиталь аж на 50 коек. А 432-й окружной военный госпиталь (450 коек) был в Минске{60}. Заметим, что картины возимых в Брест командиров были дорисованы бурной фантазией Владимира Богдановича из простого употребления термина «окружной госпиталь» в книгах бывшего начальника штаба 4-й армии Л. М. Сандалова и художественно-публицистической литературе в лице «Брестской крепости» С. С. Смирнова. Однако и Смирнов, и Сандалов ошиблись, но для их исследований это был вопрос второстепенный, а В. Суворов развивает на основе сведений о госпитале целую теорию, что требует более основательной [163] проверки фактов. К тому же слова Л. М. Сандалова можно трактовать двояко: «окружным» госпиталь может быть с точки зрения формального подчинения, а не значения (о котором говорить в отношении госпиталя на 50 коек просто смешно).
Однако мы отвлеклись. Налицо эволюция идей В. Суворова. В «Ледоколе» подбирались факты против боеспособности «линии Молотова». Она была объявлена хитроумным планом большевиков по введению в заблуждение немцев. В «Беру свои слова обратно» вдруг выясняется, что никакая это была не демонстрация. Теперь «линия Молотова» – это вполне полноценная с технической точки зрения линия укреплений. В том, что вермахт не разбился об укрепления на границе, как китайская ваза о кафельный пол, оказывается, виноват лично начальник Генерального штаба Красной армии товарищ Жуков Георгий Константинович. С теории «у нас есть такие приборы!» имеет место миграция к более традиционной – «командиры предали!». Ранее он писал: «Одно из двух: найдем объяснения непонятных действий Жукова (Кудрявцева, Сталина, Ватутина, Василевского, Берии и пр.) и объявим его злым гением или не найдем причины его действий и объявим дураком, но в любом случае пора позор разгрома снимать с головы нашего народа»{61}. Непонятные или объявлявшиеся ранее ошибочными действия – это, конечно же, подготовка к вторжению в Европу.
Теперь в главе «Кто и как готовил оборону Бреста?» Владимир Богданович пишет: «Не в том беда, что ДОТы были непрочными или слабо вооруженными, а в том, что гарнизоны не успели их занять. Вот пример из обороны УР №6 (Рава-Русского) соседнего Юго-Западного фронта. Двухэтажный ДОТ «Медведь». В двух орудийных [164] амбразурах – 76-мм пушки со спаренными пулеметами, кроме того, две пулеметные амбразуры со станковыми пулеметами. 22 июня 1941 года в этом ДОТе на два орудия и четыре пулемета было три человека»{62}. Далее он усиливает это утверждение: «Представим, что в этом ДОТе не два подземных этажа, а четыре, не два орудия, а пять, не четыре пулемета, а десять. От этого вам легче будет, если вместо положенных по штату десятков людей в ДОТе три бойца? Если вместо взвода полевого усиления вокруг ДОТа в траншеях ни души? Если и траншей рядом нет?» Одним словом, у прекрасной техники не оказалось вовремя людей, способных эту технику использовать. Виновник этого позорного явления В. Суворовым был немедленно найден на следующей странице: «Не в нехватке оружия дело, а в гениальном планировании некоего почти святого начальника Генерального штаба…»{63}. Пресловутый «позор разгрома» перекладывается с «народа» на конкретные личности. Как мы видим, Владимир Богданович потихоньку съезжает на проторенный путь, освоенный еще в советское время, с которым он ранее сам же полемизировал.
Ознакомительная версия.
